Дороги и Тропы

Мраморные плиты площади крошились под ногами, а на краю пропасти они были оплавлены, точно стекло. Черные блестящие потеки убегали вниз, в непроглядную мглу. Непонятно откуда взялся ветер — резкий и холодный. Казалось, он пронизывал до костей, лишая тело тепла, а душу света, оставляя в мозгу лишь жуткую заунывную мелодию.

— Вы что-нибудь видите, мастер? — спросил император, бесстрашно встав рядом с ваюмном на самом краю.

— Вижу, государь. Вход на Тропу в шаге над пропастью. Она здесь странная, совсем не такая, как мне привычно, но это не значит, что по ней нельзя идти.

— Ее создали специально, — добавил Даррен, — она похожа на шрам от ожога… И совершенно пуста.

— Раз так, то и бояться нечего, — Гай из последних сил сдерживал эмоции, и голос у него стал совершенно бесцветным, — можно считать, что путь для нас открыт.

Тайри с тревогой посмотрела на любимого. Он захватил с собой не обычную дорожную сумку, а большой заплечный мешок, тщательно уложенный еще дома, в Столице. Значит, не надеется вернуться. Значит, еще не сдался, но уже не борется. Значит, ей придется делать это за них обоих, только и всего.

Мастер медленно выдохнул сквозь зубы, потом безнадежно махнул рукой: к чему притворяться, да еще перед теми, что его чуть не насквозь видит?

— Прощайте…

— Не буду я с тобой прощаться! Уверен, что все настолько плохо? — попробовал ободрить друга Даль, — Никогда не сдавайся заранее. А ты, я смотрю, уже собрался…

Тот только опустил голову, и Адалеру осталось только обнять Гая крепко, возможно — в последний раз. Леди-птица, не стесняясь, поцеловала мастера в обе щеки. Слов у нее не было, зато предчувствий пруд пруди, одно безрадостней другого. Ваюмн на мгновение задержал ее руки в своих, осторожно коснулся губами и отпустил. Потом низко поклонился императору:

— Спасибо вам, ваше величество. Видит Создатель, я хочу, чтобы всё сложилось иначе.

— Видит Создатель, я бы всё для этого сделал, если бы знал, как. И я не теряю надежды, мастер.

Императорское рукопожатие было сильным и решительным, и, пожалуй, вернуло Гаю какую-то долю веры в себя.

— Держите, — государь протянул бывшему наставнику легкую деревянную флягу, — пригодится в дороге. Здесь всего лишь вода.

Ваюмн понимающе улыбнулся, и со словами благодарности пристегнул флягу к поясу. Его величество верен себе: никогда не упустит возможности узнать что-то новое. Всего лишь вода. Для Льоффа — универсальный магический инструмент.

— Для остальных есть такие же, — Адалер уже держал в руках еще два деревянных сосуда, — я же помню, как на Тропе меня мучила жажда. И вот еще что, — он обнял одновременно Даррена и Тайри, — с вами я прощаться не хочу и не буду тем более.

— И не надо, — тихо ответила леди Даллет. Она знала, что ей-то в любом случае придется вернуться.

— Кто бы знал, до чего же мне не хочется… — мастер оборвал фразу на полуслове, сделал над собой усилие и открыл вход на Тропу. Темно-серая, похожая на спекшийся песок, дорожка протянулась прямо над пропастью — в никуда. Гай еще раз обвел взглядом друзей, посмотрел на утреннее ясное небо и быстро пошел вперед, в серо-багровую, казавшуюся враждебной дымку. Тайри и Даррен, торопливо попрощавшись с остающимися, последовали за ним. Спустя несколько секунд портал закрылся.

Орнери отвернулась, быстро смахнула слезы, сказала тихо:

— Он не вернется.

Даль хмуро посмотрел на чистое голубое небо, и, видимо, не найдя там ответа, поднял с земли камень и со всей силы зашвырнул его в провал.

— Демона твоего за хвост…

— Да о храмовый угол, — договорил его величество, — не думал, что настолько привыкну к ваюмну. Мне будет его не хватать. Очень.

— Мы так и будем торчать над этой дырой? — поинтересовался Даль. — Здесь, мягко говоря, не уютно.

— Но кто-то же должен их дождаться, — отозвалась леди-птица, — знаю, это глупо, но…

— Мне тоже кажется, что мы должны это сделать. Ждать здесь, у начала пути, — поддержал её император, — но мы можем дежурить по очереди. Я останусь, а вы отдыхайте.

— И не надейся, что мы бросим тебя без охраны, твоё величество, — погрозил пальцем "снежный Льофф", — я сейчас принесу скамейку, видел где-то поблизости, и мы с комфортом разместимся в тенёчке. Вижу, у тебя руки чешутся достать твою наблюдательную чашу.

Рикарт ор Льофф задумчиво смотрел в темную бездну.

— Чудеса… я вижу их и так. Смутно, но вижу.

— И я, — откликнулась Орни.

— Ну, я не такой талантливый, поэтому за мебелью все-таки схожу. Потом расскажете…

**** **** ****

Чем дальше, тем больше Тропа напоминала запекшуюся на ране корку. Она стала неровной и твердой, отсвечивая на разломах багрово-красным. Пыль исчезла, зато стало значительно жарче, сухой воздух обжигал глаза и губы.

— Точно по вулкану идем, — проворчал Гай.

— Эту Тропу выжгли когда-то, чтобы боль лишила ее памяти. Под коркой незажившая рана, — Даррен говорил о Тропе, точно о человеке.

— Интересно, найдем ли мы хоть что-нибудь, — устало вздохнула Тайри, — не хотелось бы рушить надежды тиншельтов.

— Скоро будет развилка и станет понятнее, — зеленоглазый Лоцман, не останавливаясь, потянул с плеча дорожную сумку, — оставлю-ка я маячок, — он подбросил на ладони серебристый артефакт, похожий на шестеренку от часов. Лиловые кристаллики, лучами разбегавшиеся от центра, неярко светились.

— Создатель всемогущий! — восхищенно вдохнул ваюмн. — Более совершенный маяк и придумать невозможно. Если даже заплутаешь, он сам тебя притянет. И дочерние кристаллы не забыли?

Даррен молча протянул спутникам неограненные аметисты.

— Мастерская работа. Примите мое восхищение, Даррен.

— Да что вы, мастер, это же обыкновенные рабочие инструменты, ничего особенного, — смущенно потупился Лоцман.

— Еще скажите, что у вас это любой ребенок может сотворить, — хмыкнул мастер Гайдиар.

— Не скажу. Мой учитель говорил, у меня они лучше всех на его памяти получаются.

Разговор затих сам собой — слишком быстро пересыхало горло, а воду нужно было экономить. Через некоторое время Тропа вывела их в некое подобие пещеры. Здесь дорога разветвлялась на три хода, и от каждого тянуло своей, особой опасностью и силой.

— Может, стоит разделиться? — спросила Тайри, — с кристаллами никто не потеряется.

— Думаю, вы правы, моя леди. Левый путь ведет в тупик, я чувствую, как Тропа там обрывается. Поэтому вы вместе можете пойти по центральному ходу, а я пойду по правому. В любом случае, я вас найду даже без камня, — Лоцман был спокоен и уверен, более того, вселил эту уверенность в спутников. Тайри с удивлением прислушалась к этому ощущению. Вне Тропы она не чувствовала Лоцмана. В прочем, мастера она теперь не чувствовала тоже. Связывавшая их нить истаяла еще по дороге на остров — мир, наконец, решил, что наставник закончил свою работу.

— Хорошо, — кивнул ваюмн, пусть будет так. У меня нет оснований не доверять Лоцману.

— Тогда я пошел? — Даррен смущенно улыбнулся, — до встречи?

Когда он исчез в темном сумраке хода, Гай обнял Тайри.

— Вот и всё, девочка…

Она не дала ему договорить, применив его излюбленное средство — поцелуй. Любимый наставник, конечно, был счастлив, но когда юная леди взглянула ему в глаза, ни тоска, ни обреченность никуда не делись.

— Не делай этого, Гай. Не хорони нас раньше времени. Сейчас мы вместе, а дальше — посмотрим. И еще, что бы ни случилось, помни: я люблю тебя и я с тобой. Даже если ты будешь на другом берегу бездны.

У Гая перехватило горло, он молча прижал ее ладонь к своей щеке. «Создатель, благодарю тебя, что позволил мне узнать и полюбить эту женщину,» — мысленно молился он, — «она даже сейчас возвращает мне мужество и дает силы жить. Одному мне ни за что не справиться. Я прошу, о всемилостивый, если это возможно, пусть ей не будет больно, когда всё закончится»…

— Нужно идти, Гай. В первую очередь, мы ищем богиню тиншельтов, а потом уже все остальное.

Ваюмн горько вздохнул. Если бы дело было только в этих поисках, он бежал бы впереди Лоцмана, а не стоял перед темной аркой хода, как вкопанный. В итоге, пришлось догонять Тайри, устремившуюся вперед даже слишком резво.

Из узкого "коридора", стиснутого не туманными, а вполне себе каменными стенами, пахнуло горячим сухим воздухом, словно за поворотом пряталась раскаленная солнцем пустыня. Тропа "дышала" и дергалась, не давая идти рядом.

— Чувствуешь? Где-то недалеко есть "дверь", — тихо сказала леди Даллет, — только ничего похожего на магию тиншельтов я не ощущаю. Должно быть…

Шершавая корка под ногами потекла зыбучим песком. Опора исчезла, и путники ухнули в какой-то темный колодец. Навстречу им ударил раскаленный суховей, закрутил и оторвал друг от друга, затягивая в воронку смерча.

Когда Тайри открыла глаза, увидела только серое низкое небо с оранжевыми разводами странных облаков. От него исходил неприятный, давящий на глаза свет, солнца же и вовсе не наблюдалось. Смерть в очередной раз задела юную волшебницу плечом, издевательски ухмыльнулась в лицо и ушла своей дорогой. Болело буквально всё, но не настолько, чтобы звать обратно Серую леди. Тайри казалось, что она упала с неизвестной высоты на старую, вытоптанную до звона дорогу. В ушах шумело, но руки-ноги двигались, а значит, можно встать… ну, или хотя бы попытаться. Целительница привычно потянулась к нити, соединявшей её с наставником, и разочарованно застонала, наткнувшись на пустоту. Раньше она в любой момент времени могла понять, что с мастером, жив ли, здоров ли… Поисковые чары сказали больше, и Тайри не знала, плакать ей или злиться. С любимым всё было в порядке. Он бодро шагал вперед и, похоже, ни разу не оглянулся.

Леди Даллет собралась с силами и встала, осматриваясь. Что-то неправильное было во всем происходящем. На Тропе не бывает провалов, есть только Двери. Значит, кто-то эту дверь сначала замаскировал, а потом для них открыл. Смерч должен бы мокрого места от них не оставить, но они оба живы и даже вполне целы. Следовательно, вихрь контролировали, а то и вовсе сотворили. На самой грани восприятия ощущалось чье-то незримое присутствие. Кто-то с холодным презрением наблюдал, как Тайри очнулась, как пыталась встать — за каждым ее движением. Так смотрят на прихлопнутое, но еще шевелящееся насекомое. Смотри-смотри, поднимая откуда-то со дна души здоровую злость, подумала целительница, еще увидим, кто здесь насекомое. Плевать я на тебя хотела, надменное чучело.

— Гай! Га-а-ай!!! — бесполезно. Не слышит и не останавливается. Только идет он как-то неестественно, точно механическая кукла, да еще и спотыкается.

Юная леди перешла на бег, и вскоре оказалась в паре шагов от мастера. Так вот в чем дело! Вокруг него едва заметно мерцал ореол чужой силы, а еще его подгонял, толкая в спину, наколдованный кем-то ветер. Гай хитрил, делая несколько шагов добровольно, а потом пытался остановиться. Получалось плохо, его и дальше продолжали тащить силком. Что ж, раз он упирается и хитрит, значит, в полном сознании и не побежден. Можно попробовать понять, что это за пакость его тащит и как с ней поступать. Через пару минут худшие подозрения, увы, оправдались. То, что окружало мастера, имело малознакомую природу и было на несколько порядков сильнее, чем подвластное Тайри волшебство. А еще оно постепенно подчиняло себе Гая, по капле, по крупинке. Было нечто знакомое в направленном на них обоих взгляде, где-то Тайри уже встречала подобное. Память послушно подкинула нужное воспоминание: первое путешествие на остров Юм, храм с алтарями всех богов покинутого ваюмнами мира. Там ощущалось то же самое, только слабее, наставника лишь признали своим, и только. Здесь же родственного с привычной магией мастера было куда больше. Если эти "игры" устроила дочь Гая, то дело хуже некуда. У нее половина божественной крови, но вторая — его, и она легко получит власть над отцом, стоит ей только применить соответствующие чары. Магия крови — вещь поистине страшная. А его извечное чувство вины не даст ответить Ноалике той же монетой. Он не сможет ударить в полную силу, да что там, даже подумать об этом не сможет… Как же ему сейчас плохо, и ведь ничем не помочь. Во всяком случае, он сам так, наверное, думает, и пусть. Чем более беспомощным Гай будет казаться, тем меньше беспокоиться станет его мучительница. Тут и можно попробовать прикрыть его щитами, и если Творец не выдаст…