Другая. Книга вторая

–Мы не знаем, куда ты нас втягиваешь. Это становится опаснее, чем я предполагал, – говорил Эванир, стараясь смотреть на меня, но ему вечно что–то мешало: то треск костра, то постоянные вздохи Митры, то кашель Ралла.

–Я не втягиваю, – отрезала. – Вы можете не идти со мной, если того не хотите. Я должна добраться до башни. Что дальше? Я сама не знаю.

Повисла тишина, в которой на треск дров стали обращать внимание все. Вздохи Митры стали тяжелее, но хоть Ралл перестал кашлять. Мне не хотелось их втягивать в войну, но думаю, это неизбежно. Если истинный, кем бы там ни был этот Мерак, нашел способ убить полубога, то это решит многие проблемы. Если я могу помочь всем им, моему отряду, моим знакомым из прошлого, людям и другим расам – то почему мне не сделать этого? Эр–Рхиб опасен, да. И он не остановится на завоевании Рэффир. Не думаю, что его привлекает власть в каком–то королевстве, его цель должна быть намного больше, чем управление смертными.

–Я не могу поручиться за ваши жизни, – наконец решила продолжить. – Но это не значит, что я не должна отплатить вам за все, что вы сделали. Вы помогали и спасали меня. Но если начнется война, что будет потом?

Митра кивнула и снова вздохнула. Когда я посмотрела на нее, она отчего–то отвела взгляд. Странно. Боится? Но почему?

–Ты стала другой.

Снова Люциан. Но он не отводил глаз. Черный омут поглощал меня, но в нем было что–то холодное, что–то далеко от того тепла, которое он дарил мне в том лесу.

«Я стала сильнее, и этого не изменить», – мысли сами скользнули в голову, но я мотнула головой. Нельзя идти на поводу своей силы. Да, она привлекает своими необычными ощущениями, своим могуществом, не побоюсь этого слова! Но множественные трактаты о ведьмах внушают страх. И теперь я понимаю, отчего многие боялись ведьм и почему считали кровожадными. Мы мыслим иначе. Рационально, но хаотично. Жестоко, но справедливо. Им не понять.

«Им не понять»

Я вздрогнула. Голос был не мой и мысли не мои, но я отчетливо услышало это в голове. Поднялась на ноги, надеясь, разобраться в себе и понять, что со мной все хорошо.

–Мы дождемся Кайлин. Но вы решайте сами, чего хотите: мира или войны.

Меня не пугало, что эти громкие слова столкнулись с тишиной. Я шла вглубь леса, думая о том, что слышала. Может, из–за того, что я не позволяю себе спать, разум решил поиграть со мной? Не мало случаев, когда ловишь слуховые и визуальные галлюцинации от отсутствия сна. Или отдыха. Тело устает, разум отключается и просыпается подсознание.

Я не следила за тем, куда и как долго шла. Уверена, что им есть что обсудить без меня. Разум молчал, мысли оставались в покое, ничего странного в себе я больше не ощущала. Когда вышла на тропу, в конце которой горел свет, остановилась. Неужели это город? И почему тогда мы так близко расположились к нему?

Но вспомнив, что Раллу все еще плохо, а Митра с утра уходила куда–то, а сейчас только вечер, поняла, что такое близкое расположение было необходимо. Мои лекарства не очень–то помогали Раллу: у него были внутренние переломы, а сидение в клетке волков ухудшило его состояние. Сейчас он только покашливал, значит, Митра нашла все необходимое. И значит, город довольно большой.

Я услышала скрип снега и развернулась. Люциан.

–Следишь?

–Иду в город.

Вот еще! Он наверняка проверял, в порядке ли я. Но внезапно проявившиеся обиды были вполне обоснованы. Стоило бы поговорить с ним.

–Послушай…

Он даже не остановился, просто прошел мимо. Как забавно, что мужчину легко обидеть, просто став немного другой.

–Люциан.

Наконец замер. Я подошла ближе. Хотелось коснуться его плеча, но подумала, что он расценит это иначе, чем обычную просьбу поговорить.

–Ко мне вернулась магия, не воспоминания. Я изначально была не такой…

Он развернулся, на его губах была усмешка, а вот черно–синие глаза, намного темнее, чем у его брата, оставались холодными. Очередная маска, Люциан?

–Ты идешь со мной?

Куда? А, он же шел в город. Ну раз так, почему бы и нет. Мне было бы интересно поговорить свидящейеще раз, тем более у нас не было момента это сделать после того, как прошел обряд. А она нагонит нас только через два дня. Ну что ж, тогда идем в город…

***

Вампир опустился на колени возле колыбельки.

–Прости, малышка. Будь у нас решение, все было бы иначе.

Шепот наполнял комнату. Языки пламени в камине взметнулись и погасли. Свечи еще горели, но с каждым словом, слетающим с уст вампира, гасла одна за другой. Он поднялся и посмотрел в колыбельку.

Магия, плотным потоком плавающая в воздухе, замерла. Говорить становилось сложнее. Белые глазки с черной каймой радужки расширились, затем зажмурились, а ребенок начал плакать.

–Мне это тоже не нравится, прости.

Ладонь вампира со свежим порезом коснулась щеки ребенка. Она рождена вампиром, кровь Мерака оказалась сильнее. Но и его проклятие одолеет это слабое тельце быстрее, чем девочка успеет повзрослеть. Ей нужно окрепнуть, чтобы бороться с этим. Ей нужно уничтожить кровь отца внутри себя.

Кинжал едва коснулся дергающейся ручки ребенка, плач усилился. Берташ пытался забрать боль и страх, но малышка плакала не из–за этого.

Его глаза наполнялись черными слезами, зрение подводило его. Оставалось совсем немного, совсем чуть–чуть.

Кинжал впитывал черную вампирскую кровь, высасывая всю магию из раны ребенка. Тельце дергалось, плакало, черные вьющиеся прядки тряслись из стороны в сторону. Но слезы были чистыми…

Берташ прошептал последние слова, ощущая, как магия покидает его. Он исполнил просьбу брата, он выполнил его обещание. Последнее, что он увидел – как открывались чистые серо–голубые глаза малышки. Черные края радужки растворились. А бледное личико приобрело здоровый розоватый оттенок.