Лагерь «Зеро»

Глава 4. Грант

В первый день, когда Гранту предстоит преподавать, Бригадир ведет его в комнату в задней части склада и дергает за свисающий от открытой лампочки шнур. Бетонный куб заливает сероватым светом. В углу стоит стопка складных стульев, к стене прислонена белая доска. Лампочка мерцает, в другом углу содрогается генератор.

– Здесь что-то не так, – говорит Грант. Комната выглядит как типичное место, где прячут и благополучно забывают мертвые тела. – Это котельная?

Бригадир хлопает по генератору, как по крупу лошади.

– Это наше сердце, наше тепло. – Он открывает крышку генератора и заливает что-то из красной канистры.

Запах пробуждает давно похороненное воспоминание. Водитель их семьи на заправке, Грант на заднем сиденье, прижимается носом к стеклу. Запах бензина, густой и едкий.

Бригадир ставит канистру на пол.

– Знаю, о чем ты думаешь, Грант. Не волнуйся. Как только побольше благоустроим кампус, так сразу перейдем на чистую энергетику.

Грант пялится на бетонные стены котельной.

– Это какая-то ошибка. Я не могу здесь преподавать.

Бригадир ухмыляется, сверкая золотыми зубами. Ситуация его явно забавляет.

– Если хочешь преподавать на свежем воздухе – милости просим. Правда, всего через несколько минут пальцы отмерзнут. Так что, устроить?

Грант вымучивает слабую улыбку. Он не позволит Бригадиру увидеть свое раздражение. Ведь оно только подтвердит то, что Бригадир явно подозревает: Грант – бесполезный придаток, лишний богатенький мальчик, который только путается под ногами.

– Нет, все в порядке, спасибо.

– Ты быстро научишься обходиться тем, чем мы располагаем в лагере. Ну, удачного занятия. Соберу Копателей.

Когда Бригадир уходит, Грант принимается расхаживать по маленькой комнате. «Это безумие», – думает он. Конечно, он не ожидал увидеть здесь аккуратный кампус Уолдена: из красного кирпича, с извилистыми дорожками и старинными газовыми светильниками. Но хоть окна могли бы уж быть. Грант жалеет, что не спросил Мейера, почему строительство кампуса задерживается и как это отразится на его работе, но был слишком ошеломлен природой, погодой, путешествием, чтобы задавать много вопросов. Он думает о словах Бригадира. Довольствуйся. Это единственный выбор.

Грант расставляет стулья по кругу, достает из своей кожаной сумки книги. Кто-то написал на доске «Урок 1» и ниже – «Проф. Гримли». Вид фамилии вызывает в нем вспышку гнева. Тень его семьи дотянулась даже сюда, в эту жалкую котельную.

Пятнадцать минут спустя в комнату неторопливо входит лишь половина Копателей. Они небрежно плюхаются на складные стулья, демонстративно избегая зрительного контакта с Грантом, который пытается приветствовать каждого по имени. Единственный Копатель, который выглядит достаточно бойко, чтобы разговаривать, – это Живчик. Он усаживается впереди всех, с листком бумаги, вырванным из бухгалтерской книги, и засунутым за ухо огрызком карандаша.

Стоящему у доски Гранту кажется, что он видит Копателей впервые. Прошлой ночью они были его собутыльниками, хоть и не совсем равными ему. А теперь, здесь, ему хочется видеть в них студентов. Но когда он смотрит на Шляпу, который грызет карандаш, Кроля, который уже задремал, и Волча, сворачивающего на коленке самокрутку, Грант понимает, что перед ним всего лишь незнакомцы.

В Уолдене Грант чувствовал наибольшее умиротворение, когда сидел в заполненной книгами аудитории для семинаров, с видом на листву, с элегантно потертым персидским ковром под деревянными стульями. В аудитории, где разрыв строки в стихотворении обсуждался с благоговением религиозных сектантов, несмотря на очевидные доказательства неуместности с точки зрения языка. Гранту нравилось открывать заданное на неделю чтение, выданное копиром на настоящей бумаге, изучать труды сознания, существовавшего в мире до Флика. Все семинары проводились строго в режиме «офф-Флик», и любой студент, заподозренный в подключении к каналу, изгонялся из аудитории. Профессора считали, что студенты Уолдена должны всецело присутствовать на занятии, потому что их учеба выше посредственности и вездесущности интернета.

Путь к душе человека, как наставлял один профессор, лежит в его ручке, а не в его Флике. Если хочешь узнать, кто он, к чему стремится, чего желает, попроси его написать что-нибудь на листе бумаги. Грант думает об этой установке, раздавая листы, вырванные из своего блокнота. Вот как он протопчет дорожку вперед. Если сумеет заставить Копателей писать, он наконец увидит, кто они на самом деле.

– Всем добро пожаловать, – начинает Грант. – Знаю, многим здесь безразлично мое присутствие. Некоторых, возможно, даже бесит, что вас заставляют сидеть в котельной. Что бы вы ни чувствовали, я хочу, чтобы вы знали: я ощущаю то же самое. Когда я взялся за эту работу, то не ожидал, что буду так жить, и сомневаюсь, что хоть кто-то из вас предвидел подобное. Так вот, я не прошу от вас многого. Все, чего я хочу, – это чтобы вы записали на этом листке то, о чем думаете. Хорошее, плохое, смешное, страшное, глубоко личное или поразительно чуждое. Что бы ни пришло в голову, изложите это без задних мыслей. Итак, начали.

Грант достает из своей кожаной сумки деревянное яйцо. Он проворачивает его по часовой стрелке и запускает таймер.

Некоторые Копатели принимаются водить ручкой по чистому листу, другие пялятся в потолок или покусывают ногти. Грант весь покрывается холодным потом. Почему этих мужиков должно волновать то, что ему есть что сказать о субъективности повествования? Претендовать на знание – все равно что претендовать на уверенность, а Грант еще никогда в жизни не чувствовал себя таким неуверенным.

Таймер звенит.

Грант прочищает горло:

– Кто-нибудь хочет поделиться написанным?

Вместо ответа студенты безучастно смотрят на него.

Шляпа ерзает на стуле.

Кроль кашляет.

– Прошу, кто-нибудь. – Грант надеется, что голос не звучит слишком уж умоляюще.

Волч щелчком открывает пачку сигарет. Закуривает, выдыхает облако дыма. Откинувшись на спинку стула, передает пачку по кругу. Через минуту дым заполняет все пространство. Котел вздрагивает, переключаясь на другой цикл нагрева.

– Откуда ты родом, Волч? – спрашивает Грант.

Тот снова выдыхает струйку дыма, затем отвечает:

– Вулф-Крик у Волчьей бухты.

– Дыра сраная, – вклинивается Живчик.

– Я там родился, и все, – ворчит Волч.

– А ты, Живчик? – спрашивает Грант. – Откуда ты?

– Свифт-Фоллс у Живого водопада, – с ноткой гордости объявляет Живчик.

– Такая же залупа, – комментирует Волч и обводит пальцем остальных Копателей. – Вы все знаете, что ваш город не лучше моего и не хуже.

Грант представляет себе города, откуда Копатели родом: разрушенный общественный центр, нервные домохозяйки в покрытых пятнами халатах за рулем пикапов своих бывших мужей, щуплые дети в камуфляжных штанах, сидящие на бордюрах. Место, где все выглядят настолько отчаявшимися, что вот-вот готовы съесть собственных домашних питомцев.

– Вы вообще вспоминаете о доме? – спрашивает Грант Копателей.

– Больше, чем думал, – признается Волч. Нежность, с которой он это произносит, застает Гранта врасплох. – Может, там и сраная дыра, но это моя сраная дыра.

Копатели гогочут в ответ, их дружный смех вызывает у Гранта искреннюю улыбку. Как только воцаряется тишина, Волч опять становится серьезным.

– Не могу дождаться, когда вернусь домой.

– Все в Свифт-Фоллс хотели, чтобы я устроил их сюда на работу, – добавляет Живчик. – Но я не доверяю этому месту.

– Почему это? – спрашивает Грант.

– Здесь слишком легко спрятать труп, – отвечает Живчик и стучит костяшками пальцев по краю стула. Звук гулко отражается от бетонных стен.

Волч оглядывает остальных одетых в серые комбинезоны Копателей, внимание каждого сосредоточено на сигарете или бутерброде.

– Здесь никто не стоит того, чтобы его убивать, – кажется, вдруг приходит к выводу Волч.

Живчик громко смеется, сплевывает крошку через всю комнату.

– Ты так говоришь, как будто убийство – это комплимент.

Волч пожимает плечами:

– Должна же быть какая-то причина.

Внутри склада раздается звонок, возвещающий, что вот-вот начнется смена.

– На сегодня закончим, – заключает Грант. – Перед уходом сдайте ответы.

Копатели оставляют листы на стульях. Оставшись один, Грант быстро их просматривает. Лишь немногие действительно что-то написали: про спор с Бригадиром или несколько грязных ругательств в адрес Повара. Большинство листов до боли пусты, нетронуты, как далекая глыба льда.

Грант оглядывается и видит выведенное на доске «Гримли». Что же ему нужно сделать, чтобы окончательно отсечь от себя эту фамилию, разорвать связь с семьей? Он встает и стирает ее с доски. «Начало положено, – думает Грант. – Но придется проделать куда больше работы».