Лагерь «Зеро»

Глава 13. Грант

Утром Грант зашел в кафетерий позавтракать и обнаружил, что Копатели сгрудились и о чем-то перешептываются. Заметив его, они поворачиваются.

– Бригадир не явился, – говорит Волч.

– Вы проверили его комнату? – уточняет Грант. – Может, он еще в отключке.

– Живчик проверил, его нигде нет, – отвечает Волч.

Копатели завтракают в тишине, пока кто-то не предполагает, что Бригадир отправился на стройку загодя. Эта мысль их немного успокаивает, и к моменту, когда Копатели переодеваются в рабочую одежду, общее настроение уже более-менее приподнятое.

Грант прощается со всеми и остается за столом, уставившись в чашку с кофе. Пора готовиться к занятию, но его мысли упрямо возвращаются к победе в игре и разговору с Ивой. Приз все еще ждет, если бы Грант наконец набрался смелости. Но стоит ему только подумать, как он вновь чувствует прикосновение Джейн. Слышит ее вздох над ухом. Видит, как Джейн щурится на солнце, обняв его, Гранта, за шею, как Джейн читает книгу на пляже, а затем заходит в океан в задранных до округлых, идеальных коленок джинсах. Вспоминает их тихий, спокойный секс, которым они однажды занимались на спущенном надувном матрасе во время похода, и блины, которые ели на ужин, когда были на мели.

В груди разрастается темная печаль, и Грант закрывает глаза.

«Не плакать, – думает он. – Не смей, сука, плакать».

Он снова открывает глаза. «Ну же, соберись. Быстрая прогулка – то, что нужно. С утра хорошо прочистить голову и все хорошенько обдумать».

Выйдя со склада, Грант видит на стоянке черный внедорожник Мейера.

Мейер опускает стекло со стороны пассажира:

– Грант, мы можем поговорить?

Последнее, что сейчас хочется Гранту, – это провести ближайший час с Мейером, пока тот поэтически вещает о елях.

– Отложим на потом? – Грант указывает на шоссе. – Я хотел прогуляться.

– Не стоит бродить снаружи в одиночку, это небезопасно, – замечает Мейер. – Садись, я объясню почему.

Понимая, что выбора нет, Грант забирается на место рядом с водителем. Пойнтер на заднем кресле лениво поднимает голову и приоткрывает один глаз. Разглядев Гранта, собака снова опускает голову на лапы и засыпает. Мейер, в отличие от нее, выглядит так, словно не спал всю ночь. Он отвинчивает крышку фляжки и делает большой глоток.

– Бригадира больше нет. Сегодня он не ночевал у себя.

– Вернулся домой?

– Нет, невозможно. Никто не может покинуть лагерь самостоятельно. Я попросил Копателей продолжить поиски, но, боюсь, шансы найти его живым невелики. Нередки случаи, когда человек теряет дорогу в лагерь, если ушел в подпитии.

– Вы хотите сказать, что он мертв? – в шоке спрашивает Грант.

– Пропал без вести, Грант. Бригадир пропал без вести. Надеюсь, мы его найдем, как только растает снег, и сможем отправить останки семье. – Мейер делает еще глоток. – С нашими соболезнованиями, разумеется.

– Вы как-то слишком спокойно к этому относитесь.

– Реалистично. Кроме того, одна смерть ничто по сравнению с тем, чего мы здесь добьемся.

– Добьемся? – огрызается Грант. – Здесь нечего добиваться! – он переходит на крик, но сейчас ему все равно. – Я видел стройплощадку, и это просто гребаная дыра! Нет никакого кампуса! Вы мне солгали, Мейер!

Мейер молча выводит внедорожник со стоянки и двигается по шоссе.

– Я сказал то, что заставило тебя сюда приехать. Увидел досье и возложил на тебя большие надежды. Но ты меня разочаровал.

– Вы говорите как мой отец.

Голос Мейера становится равнодушным.

– У меня с ним ничего общего.

Озеро теперь справа от них, прохладное и голубое. Еловый лес здесь гуще. Мейер паркует внедорожник перед серебристым трейлером, стоящим в роще.

– Где мы? – спрашивает Грант.

Голос Мейера снова смягчается.

– Заходи внутрь, разделим трапезу. У меня к тебе важный разговор. – Он протягивает Гранту фляжку. – Ну же, сделай мне одолжение.

Грант берет фляжку и пьет. Виски подтачивает его решимость.

– Хорошо. Но я не останусь надолго.

– Вот это настрой! – Мейер хлопает Гранта по спине и ведет в трейлер.

Внутри он жестом приглашает его устроиться в маленькой кухне-столовой. Собака идет за ним следом и скребет лапой дверцу шкафа в поисках съестного. С одной стороны трейлера располагается односпальная кровать со смятыми простынями, рядом – большой чертежный стол под маленьким окном. Воняет отхожим местом и мясом на грани тухлятины.

– Сколько вы тут живете? – спрашивает Грант, оглядывая запущенный дом на колесах.

– Несколько месяцев. Не самое удобное место обитания, но пока сойдет. – Мейер вытаскивает ножом из банки сочащийся персик и отправляет его в рот. – Знаешь, ты чем-то напоминаешь меня самого. Все эти бесполезные добродетели. Эта уолденская мораль. Когда я начал работать архитектором, мне было примерно столько же, сколько тебе сейчас. И я думал, что смогу изменить мир. Но альтруизм угасал по мере того, как я становился старше и видел мир таким, какой он есть. А если бы я тебе сказал, что строил жилье для богатых, чтобы привилегированное меньшинство жило свободно от катастроф и страданий? Ты бы сидел сейчас в этом трейлере?

Грант раздраженно отворачивается:

– Не уверен. Может быть.

– Нет, тебя бы здесь не было, Грант. Я знаю о твоих книгах, о твоих мнимых радикальных наклонностях и о том, что случилось с твоей хорошенькой подружкой из рабочего класса. Я все это знаю и сочувствую.

От упоминания Джейн Гранту становится плохо. Он пристально смотрит на Мейера и произносит:

– Ничего вы не знаете.

– Слушай, я не должен тебе это объяснять. Книги, стихи и люди, стоящие шеренгой и жгущие флаг в знак протеста, не имеют ни малейшего значения, когда мы умираем от жажды, сгораем на солнце или тонем в море. День зеро приближается ко всем нам. Для одних он наступит раньше, чем для других, но он неумолимо надвигается, рубеж, за которым нас не станет. Это называется смерть, Грант. Единственная демократизирующая сила, что у нас осталась.

– Мне кажется, правильнее это называть неравенством, – рычит Грант.

– Нет-нет, ты ошибаешься. Ты все еще теряешься в дебрях риторики, которая здесь ничего не значит. – Мейер бросает нож на стол. – Хочу, чтобы ты посмотрел кое на что, пока я готовлю нам поесть. Может, тогда поймешь.

Пока Мейер помешивает фасоль в кастрюле на одноконфорочной плите, Грант просматривает стопку чертежей. Они гораздо подробней тех, что показывал ему Бригадир, на них прорисованы поселения за пределами периметра лагеря, глубже на север.

– Судя по плану, тут хватит места разместить небольшую страну, – замечает Грант, разглядывая вид сверху на группу поселений, разбросанных по бескрайней тундре. Всматривается в схему, на которой прорисованы концентрические сектора. – Похоже на Плавучий город.

– Присмотрись. Ты увидишь, что мое детище гораздо амбициознее Плавучего города.

Самое большое кольцо окрашено в зеленый цвет пастбищ и природного заповедника, окаймленного синими тонами района развлечений. В сердце чертежа блестит серебряный круг.

– Что находится в центре? – спрашивает Грант.

– Кампус, – отвечает Мейер. – Памятник обучению и приобретению знаний.

Он ставит на стол две исходящие паром миски и просит Гранта принести чертеж.

– Как думаешь, в чем самый большой недостаток Плавучего города?

– Граждане, – отвечает Грант. – Их техническая элитарность и полное отсутствие демократического прецедента.

– Согласен. Плавучий город изначально задумывался как место, где могут сосуществовать и создавать новое будущее люди из всех слоев общества. Но твой отец посчитал иначе. Именно он сказал мне, что город будет открыт лишь для тех, кто сможет купить в него вход.

Грант откладывает ложку:

– Откуда вы знаете моего отца?

– Ты и правда считаешь, что ты тут из-за блестящей диссертации? – вдруг повышает голос Мейер. – Когда «Гримли Корпорейшн» стала мажоритарным акционером, твой отец страстно возжелал встретиться с главным архитектором города. Это он рассказал мне о своем умном, не по годам развитом сыне. О тебе было так просто все узнать, Грант. Достаточно польстить родителям.

Грант мгновение смотрит на Мейера, и от лица отливает кровь. Конечно. Тот самый главный архитектор, на которого столько жаловался в работе отец. В то время Мейер подписывался инициалами, и Грант не сумел сразу провести параллель.

Мейер расплывается в такой редкой веселой, безудержной улыбке, обнажая верхний ряд кривых зубов.

– Мы почти исчерпали изначальный капитал, и надо двигаться дальше. Твоему отцу придется неплохо вложиться, но, я уверен, он поддержит любой проект, частью которого будет его сын.

– Вы сами по себе, Мейер. Я покидаю лагерь.

– О, так скоро? А как ты собираешься его покинуть? Непохоже, что за углом ждет самолет.

Грант представляет, как Ива бродит у «Миллениума» и рядом с ней вышагивает питбуль.

– Я найду выход.

– Тебя здесь не найдет даже отец, Грант. Красота и сила этого места в том, что мы здесь наконец изолированы от внешнего мира. – Мейер указывает на миску Гранта: – Кушай, пока не остыло. Работа только начинается.