Лагерь «Зеро»

«Белая Алиса»

По расписанию следующая поставка с домашней базы должна быть через месяц после второго дня рождения Авроры. Мы твердо запомнили дату и отметили в календаре, который хранили в связной. Готовясь к прибытию вертолета, мы рассказали Авроре историю про гигантскую черную стрекозу, которая обладала магической силой создавать в воздухе предметы. Она могла создать все, что хотела, даже другую машину.

– Панда? – спросила Аврора.

– Она не принесет нам панду, – сказали мы, гладя ее по волосикам и целуя в щечки. – Черная стрекоза принесет нам только необходимое.

Что нужно больше всего, так это топливо. Очень много топлива. Генератор недавно начал взбрыкивать, как сварливый человек, склонный к припадкам. Требовалось действовать предельно осторожно и поддерживать стабильные загрузки топлива. Каждый день мы вливали наш истощающийся запас в чрево генератора и смотрели в голубое небо в надежде заметить вертолет.

Но день прибытия черной стрекозы наступил и прошел. Затем второй, третий. Программист отправила серию встревоженных сообщений с просьбой подтвердить поставку. Однажды вечером она получила ответ.

– Тарифная война между Канадой и США поставила под угрозу цепочку поставок, – передала нам программист. – Американским самолетам теперь запрещено входить в воздушное пространство Канады. База говорит, что они попытаются отправить припасы с Аляски, но пока мы сами по себе.

– Как долго? – спросила Сэл.

– Они не назвали сроков, просто сказали, что мы должны делать все возможное, чтобы выжить.

Отсутствие конкретики в сообщении нас обеспокоило. Мы запросили дополнительные разъяснения, но их не последовало.

Спустя месяц ожидания инженер сообщила, что открыла последнюю бочку топлива. Сэл созвала экстренное совещание на кухне, после того как наша дочь легла спать.

– Зря поверили генералу, дуры, – сказала метеоролог. – База нас бросила.

– Мы не знаем этого наверняка, – возразила географ. – Думаю, нам надо просто спокойно ждать.

– Нет, нас обвели вокруг пальца, – покачала головой программист. – Теперь мы сами по себе.

Мы спорили до хрипоты о том, что же вызвало задержку поставки. Половина верила, что на то есть весомая причина, вторая же считала, что все было подстроено со злым умыслом.

Сэл непривычно молчала. Картограф повернулась к ней и спросила напрямую:

– Что ты думаешь?

Прежде чем ответить, Сэл долго хмурилась.

– Честно говоря, не знаю. Я ручаюсь за генерала, но отсутствие связи с базой сильно настораживает. – В ее голосе слышалась боль. Сэл повернулась к инженеру: – Сколько осталось топлива?

– На неделю, – прикинула та.

Сэл кивнула:

– Надо действовать.

Мы понимали, что с Авророй не можем покинуть станцию всем отрядом. Сэл предложила, чтобы половина отправилась к озеру Доминион за топливом и припасами и вернулась на «Белую Алису». Другая половина должна была остаться на станции с дочерью.

Мы проголосовали и определили, что ботаник и биолог останутся ухаживать за теплицей и Авророй, а программист и метеоролог будут поддерживать связь, на случай если даст о себе знать база.

Картограф, географ, инженер и Сэл решили отправиться к озеру на следующий день. Мы не обсуждали, насколько рискованно отпускать инженера на задание вместо наблюдения за генератором. Мы предпочитали думать о ее отъезде как о твердом обещании оставшимся жителям «Белой Алисы»: удача будет на нашей стороне.

В ту ночь мы долго сидели на кухне в полной темноте, чтобы экономить энергию, и держались за руки. И тогда что-то произошло между нами: ток, вибрация, биение пульса друг друга. Мы закрыли глаза и начали дышать вместе, как единое целое.

Прежде чем четыре из нас ушли, каждая по очереди подержала Аврору на руках. Она все еще ждала, что прибудет летающая машина-стрекоза. Говорить ей, что стрекоза может никогда не прилететь, было невыносимо, поэтому мы рассказали историю о девочке, которая могла ходить по льду и выживать даже в самые холодные зимы. Аврора внимательно слушала, уютно устроившись на своей кровати в библиотеке.

– Обо мне? – спросила Аврора, почти засыпая.

Мы поцеловали ее в лобик.

– Обо всем, – ответили мы, вплетая в голоса фальшивую нотку счастья.