Чагинск. Книга 1

Три гвоздя. Иначе никак. Сапожный молоток, большая ошибка.

Роман пытался выбраться из ямы. Пробовал зацепиться за торчащие корни, подтянуться, корни обрывались. Пробовал подпрыгнуть, края ямы крошились.

Встать на гроб. Надо всего лишь встать на гроб и подпрыгнуть, тогда высоты хватит, подумал я.

Снаткина ходила вокруг могилы, фыркала, точно пытаясь сплюнуть горечь или ожог, и веревка, которой опускали гроб, волочилась за ней.

Платок вокруг кисти Светлова покраснел и промок, Алексей Степанович размотал его, скомкал и выбросил.

— А вы, мужики, ее… типа родственники? — с издевкой спросил подводник.

И улыбнулся.

Я ударил правой. Подводник стоял удобно, расслабленно, я попал в подбородок. Водитель отшагнул, поплыл, провалившись на ногу, и я добавил еще, целясь в нос. Хрящ хрустнул и свернулся набок, водитель упал. Я подскочил и ударил ногой в лицо.

Подводник перевернулся на спину, я не отпустил. Бил кулаками. Натыкаясь костяшками на зубы, чувствуя, как они подаются в деснах. Чувствуя, как хрустят уши. Как лопаются надувшиеся под глазами синие гули. Водитель хрипел. Он больше не походил на подводника, не подводник, так, красный свежий мешок.

— Мой брат съеден котами по дороге в Череповец.

Сказал снизу Роман. Мне так показалось. Может, он так и сказал.

Светлов дул на руку.

Снаткина кричала, и я остановился, глядя на разбитые в лохмотья кулаки, на водителя, дышавшего кровавыми пузырями. На Романа. На Светлова.

— Сучье племя… — выла Снаткина. — Ах, сучье племя… Ненавижу! Ненавижу вас, сгорите все… Сгорите!