ПЛАХТА: Юго-Восток

* * *

Накануне готовились к юбилею (семидесятилетию) школы искусств. Дату празднования назначили на 20 мая. Вечером 23 февраля набрасывала сценарий, но он почему-то не складывался. Марши звучали слишком бравурно, речи — пафосно. Пыхтела, зачеркивала, пробовала так и этак, но получалось плохо. На душе — невнятная тяжесть и тягостность. Говорю мужу: «Случится что-то ужасное». Он отмахнулся от моих предчувствий, а утром — война.

Первый раз попытались выехать из города 27 февраля. Добрались до вокзала, зашли в здание — жесточайший обстрел. Стекла сотрясаются. Люди — врассыпную. К стенам жмутся люди из города Счастье. Его взяли под контроль еще 24 февраля. Смотрю на них, а в голове — гимн:

На карту малой точкой нанесён,
Весь в зелени, украшенный цветами,
Мой город-сказка, город, словно сон,
Любовь к тебе не выразить словами…

И вот нет больше прежнего Счастья. Ни рынка, ни церквей, ни рыбных озер, ни ландышей.

В тот день просидели на вокзале восемь часов, но так и не уехали. На следующий день семья спустилась в подвал, а я решила принять душ. Еще была горячая и холодная вода. Едва из душа — канонада. Ощущение, что кто-то гигантской кувалдой долдонит стены с фасада и торца. Уши заложило. Внезапно открывается дверь, муж силком вытаскивает мокрую и — в подвал. Я успела натянуть махровый халат и спрятать в кармане трусы. Так и простояла до конца обстрела. Вокруг «людское собрание», холодно, на мне даже трусов нет, а при всех надевать неудобно. В тот вечер бомба попала в нашу крышу. На верхних этажах ранило людей.

Вторая попытка оказалась более удачной. На вокзале снова собралось от мала до велика. Поезд обещали дать бесплатный, но в кассу — очередь. Лично мы стояли пять часов, чтобы заполнить бумагу и оставить свои данные. Кассирша хватала бумажку и выкрикивала номер вагона. Периодически раздавался ее режущий голос: «Уважаемые пассажиры, крепко запоминайте свой вагон. Пишите на руке, на ноге, на лбу. Товарищи, каждый должен помнить свой номер вагона». А в это время неподалеку шел бой. Залпы, уханье, хлопки.

Наконец-то подали состав. Люди повалили толпой. Самое обидное, что в первых рядах бежали те, кто в очереди не стоял и понятия не имел о нумерации своего вагона. Везли колясочников, несли младенцев. Поезд брали штурмом. Детей забрасывали через окна. Минута, другая и: «Двери закрываются». Состав дернулся, будто ему удалили зуб. Покатился. Смотрю, а муж остался на перроне. Кричу, как резаная, он бежит следом, размахивает руками, отстает. Через пять минут звонок:

— Таня, я еду в локомотиве, не переживай.

Ехал сутки, без еды и воды.

Встретились уже во Львове. Опять стала возмущаться наглостью людей. Он укоризненно:

— Глупенькая, ты так ничего и не поняла. Эти списки нужны были для статистики. Вдруг не доедем, нужно понимать количество погибших.

Сейчас я с дочерью в Бельгии. Голые, босые и курносые. Живем в хорошей семье. Муж с сыном остались в Украине. Не виделись восемь месяцев. Больно.