ПЛАХТА: Юго-Восток

* * *

Закончила медицинский, но всю жизнь проработала в торговле. В девятнадцать лет вышла замуж и переехала к свекрам. Делила с ними кров и стол. Подружки подшучивали, мол, молодой семье нужно жить отдельно, по своим правилам, но я считала иначе. Жили мирно, ладком. Семь лет назад муж ушел к другой, я осталась с его родителями. За это время срослись. Дочка выросла и перешла в одиннадцатый класс.

Сперва бои шли на почтительном расстоянии. Но вскоре война развернулась в нашу сторону, снаряды и мины падали, как переспевшие груши и яблоки в саду. Целый месяц грохот, удары, свист. 8 марта вовек не забуду. Сидели в подвале, а ощущение, что со всех сторон — гигантские барабаны. Лупят и лупят в стиле панк. Удары полосовали души. Стены вибрировали и стонали. Мы тогда сели вчетвером, крепко обнялись, набросили на головы одну куртку и стали читать «Отче наш». Раньше эту молитву знала до половины, неожиданно вспомнила до самого конца.

Прошел месяц. Стреляли и днем, и ночью. Только взрыв — дочь белеет лицом и жалуется на тошноту. Я ее отпаивала ромашковым чаем, давала нюхать мяту и переспрашивала:

— Уедем?

— Нет, останемся.

Никому из нас не хотелось покидать дом, где все понятное и родное, поэтому постоянно откладывали отъезд, покуда три мины не протаранили соседскую крышу. Это случилось в ночь с 29 на 30 марта. Сперва раздался свист и хлобысь… Между нами и соседом двадцать метров. На часах два часа ночи. Выглянула в щель, а вместо соседской крыши — котлован. Звоню:

— Миша, ты как?

— Вроде жив.

Утром всех желающих водил вдоль дома и показывал последствия ночного обстрела. Спокойно так, будто демонстрировал не пробоину, а сопровождал по теплице и хвастался урожаем экзотических плодов. Он еще долго держался за стены, даже огород посадил, но в конце концов не выдержал, уехал.

В апреле мы сложили все необходимое, заперли дверь и вышли на эвакуационный автобус. Ковыляли и старались не оборачиваться. Даже очертание дымаря доставляло невыносимые страдания. Волонтеры обещали нас встретить и расселить. В пути задержались, приехали в Днепр на три часа позже, и «добровольцы» разошлись по домам. Куда идти? К кому проситься? За окном чужие улица, парковка, рельсовая полоса. Решили ночевать на вокзале, но в здании не нашлось ни одного стула. Люди стоят по стойке смирно, да и комендантский час на подходе. Неожиданно свекор покраснел, зашатался и потерял сознание. Вызвали скорую. Докторица попалась сердобольная, стала расспрашивать, кто и откуда. Сделала несколько коротких звонков, и нас повезли в больницу. Я с кошкой на руках. Ну, думаю, все. Сейчас не пустят, придется стоять с кошаком на вокзале всю ночь. Ничего подобного. Нас тепло встретили, выделили отдельную палату и разрешили в ней жить даже с животинкой, пока не найдем себе пристанище. Сразу же принесли чай. К чаю — сдобные булочки. На часах — 23:30. Почти что ночь.

В Днепре мы прожили восемнадцать дней. Питались в больничной столовой. Свекра лечили по всем правилам. Коту выдавали кошачий корм. Со временем женщина, развозившая обед, пригласила нас к себе, и до сих пор находимся в ее доме. В маленьком селе, состоящем из пяти коротких улиц. Работы нет. Кременная в оккупации.

Попасная