Молево

В другой статье показаны приёмы изготовления искусственных пространств, минуя всякие строительные материалы и технологии. Там речь шла о генной инженерии любого имеющегося пространства для блага человека. Без строительства, где обязательно есть разрушение, а воздействуя на окружающее вещество творческим духом, работая над средой в ладу с ней самой, с целью создания искусственной среды обитания, но во всём согласной с природой. Так, по мнению автора, архитектура и градостроительство преодолевает каинистику через согласие с промыслом Божьим.

Прочитав, злодей частично раздосадовался, поскольку в статьях не оказалось ясных механизмов для осуществления таковой деятельности. Лишь словесное описание, да фантастические виды архитектурно-градостроительных шедевров собственного сочинения. А злодею вовсе не нужно ни градостроительство с архитектурой, ни организация никакой согласной среды, окружающей человека. Ему нужен сам изменщик пространства. Для его разрушения изнутри. Направленного разрушения. А оно ведь покруче термоядерной бомбы. Хе-хе. Хе-хе-хе-хе! А потом наглядно показать это где-нибудь при массовом скоплении публики, любопытной до чего-нибудь, щекочущего нервы. Поэффектнее. А там уж – ой-ой-ой, действительно баснословно успешно и совершенно безнаказанно шантажировать весь мир свалившейся ниоткуда всевластью, сцеживая с него бешеные деньги…

– Утаивает. Нарочно утаивает секрет, – выдавил злодей сквозь зубы. – Ничего. Найдём его самого. Выудим тайны. Не отвертится.

Злодей, конечно же, не обратил внимания на особый упор автора статьей – иметь высокий уровень нравственности при осуществлении воздействия на пространство. Не заметил, поскольку нигде и никогда её не замечает, не ведает о ней, и никак не представляет. Он не понял, что именно в нравственности и заключается главный секрет.

Злодей смачно зевнул, возведя вверх кулаки, изъеденные глубокими канавками, стиснул их так, что там что-то хрустнуло.

– Найдём.

Теперь на всю ночь он занялся розыском местожительства автора, используя все поисковики, социальные сети, возможности влезать в чужие электронные почтовые ящики, мобильники, а также совершенствуя излюбленные хакерские наработки.

Перед рассветом, когда кровавый Марс занял господствующее положение на небосводе, а подмигивающая Венера томно поднималась над горизонтом, очерченным светящимся силуэтом столичного центра, злодей неистово расхохотался.

– Муркава! Хе-хе. Мурка-мурка-сивка-бурка-мурка-веща… яка-урка… Действительно, яко урка. Сныкался, схоронился. Поглядим-ка, где она.

На Яндекс-карте сие местечко долго искать не пришлось. Распечатал нужные куски карты: общий и детальный. Сложил их в папочку.

– Так-то вот. Нынче и поедем.

Сбор был долгим лишь по причине выбора одежды. Злодей выискивал подходящий для вояжа наряд примерно столько же, сколько ушло времени на установление местоположения автора статьи о свойствах пространства и его управлении. Выбор пал на рубашку «eton» из крепкого египетского хлопка, костюм для путешествий «бриони-казуал» неброской расцветки, ботинки из кожи чёрного аллигатора и бейсболке «мoschino». Правда, бейсболка вызвала очередное сомнение и, повертев в изборождённой руке это кожаное изделие, он с уверенностью заменил её английской кепкой реглан из серо-зеленого твида с оттенком металлик. Затем злодей удостоверился о наличии в кармане пухлого кошелька с парой-тройкой пачек пятитысячных банкнот. А что касается всяких вещей походного свойства, прихватил генеральский чемодан с трёхдневным сухим пайком и смартфон «Vertu Ti». Глянул на ноги, потопал ими, покачал головой и переобулся в ботинки от «Berluti», цвета кузнечика. Далее, забрав папочку с картами, вышел вон из пентхауса в холл. Там вставился в панорамный «Schindler», спустился на нём в просторную стоянку, глянул на свой русский «Prombron Monaco Red Diamond Edition», иначе говоря, эксклюзивный бронемобиль «Комдив» золотистой окраски. Осмотрел багажник, чтобы убедиться в присутствии там надувного домика и необходимого комплекта лесного инвентаря. Уселся внутри роскошного салона, обитого кожей от интимного органа кита. Обследовал содержимое бара на предмет дорогой водки, включил зажигание особым ключом, брелоком у которого был другой, специальный мобильник «Vertu», вынул из папки заготовленную карту, задал маршрут навигатору, приставил на крышу джипа «синее ведёрко». И дал газу, почти выпрыгнув из подземной стоянки. Выехал на шоссе, подрезая подряд все попадающиеся впереди автомобили, то и дело выезжая на встречку, тротуары да газоны. Светофору он подчинялся беспрекословно.

По дороге злодей обдумывал план действия. Познав через социальные сети и дискуссионные форумы всю подноготную автора статьи, повод нашёлся почти сходу. Ведь тот является архитектором. Допустим, есть смысл предложить ему необычный и дорогостоящий заказ. Клюнет. А потом расколется.

21. Некто из Муркавы

Из Муркавы в сторону Думовеи шёл худощавый человек, небольшого роста. На нём была светлая одежда и шляпа-панамка. Он шёл не поверху, где все ходят, а несколько в низке, лесом, возникшим на бывших просторах давненько сгинувшей усадьбы одного чудного помещика. Человек приближался к еле заметным следам, оставшимся от того самого поместья. Он медленно шагал, иногда останавливаясь и замирая. На лице его сияла радостная сосредоточенность, а руки, обладая неким музыкальным складом, выделывали всякие таинственные узоры в воздухе. Наконец, дорожка уткнулась в давнишние развалины фундамента некогда стоявшего тут роскошного особняка в стиле зачатия барокко. Теперь на его останках вымахало несколько поколений берёз и один столетний дуб. Человек залез на самый большой из вздыбленных камней бывшего фундамента. И огляделся. Впереди виднелось лёгкое снижение земли, одетой зарослями калужника, белокрыльника, манника, аира, да прочих ирисоподобных изделий природы с жёлтыми цветками. «Похоже на бывший пруд», – подумал человек. В обход впадины вела малозаметная тропинка, вдали вливающаяся в створ аллеи из пожилых ясеней. «Угу. А там, естественно, начнётся бывшая главная дорога к усадьбе», – снова догадался человек и отдал себя под ответственность этой стёжки. Далее, пройдя аллеей, остановился на чуток у полусгнившего моста, аккуратно преодолел по нему Бородейку и сел отдохнуть на травку под не слишком тенистым ясенем, напротив очаровательного водопадика, мелодично вливающего в реку щедрую свежесть с противоположного берега. Он по привычке окунулся в размышление об исконном призвании городов. «Городскую ткань лучше ткать из нитей бескорыстного общения родственных душ, главной роскоши человечества»… – И мысль содеяла ход куда-то вбок; она всегда так поступает, если человек слишком увлечённо сосредотачивается. – «Но из этой ткани сшили сачок для ловли денег»… – И новый зигзаг мысли. – «Город притягивает к себе деньги, словно огонь заманивает мотыльков. Зачем? Чтобы копить иную роскошь, алчность, иначе говоря, чудовищность, взамен общения родственных душ, да, в конце концов, сгореть в ней»… – И снова скачок. – «Потребительское общество резко разделяется на две части: массу, гасящую в себе творческие возможности, и творческое меньшинство, искажающее творчество в угоду рынка»…

Тут мысль вдруг лишилась движущей силы из-за постороннего шуршания неподалёку, за гнилым мостом. Там приближался «Prombron Monaco Red Diamond Edition», иначе говоря, эксклюзивный бронемобиль «Комдив» золотистой окраски, почти полностью утопая в нескошенной траве. Вся его блестящая поверхность была присыпана травяными семенами. Он остановился на берегу и беспомощно замигал глазками ближнего света. Некто из Муркавы поднял взгляд в ту сторону, однако опустил их в тот же миг. Собственные мысли были для него важнее заезжего предмета.

Злодей вынулся из своего вездехода и постоял. Несколько в раскоряку. Подошёл к мосту и поскакал на нём. Тоже в раскоряку. Испытывал на прочность. Ещё немного постоял. В той же позе. Опять попрыгал, но чуть подальше и поосторожнее. По мере испытания небезопасности переправы его облик последовательно накапливал подслеповатую горечь сомнения. Отошёл назад, оглядывая причину своей явной неудачи, и к заострённой щербатости на лице добавилась выразительная морщинистость, выдавая некое кислое раздумье. Наконец, заприметил человека на возвышенности у берега, почти рядышком, и лицо его мгновенно озарилось полусладкой надеждой, сглаживая всё это складчатое нагромождение.

– Мил человек, – сипло вымолвил злодей и прокашлялся с раскатистым рыком, – мил человек, это единственный мост или есть поблизости что-нибудь покрепче…

А «мил человек», тот, некто из Муркавы, на беседы не настроен. Он погружён в собственные мысли. О настоящей архитектурной деятельности.

«Настоящий архитектор обязательно пространственник. Он собирает единое пространство, занимаясь даже возделыванием хоть сугубо малого места в виде единственного сооружения. Ведь оно связано с ближним окружением, которое неотделимо и от дальних мест. А они совмещены со всей планетой, Млечным Путём, Вселенной. В делах архитектора исключено всё случайное, лишнее, оторванное»…

Злодей подошёл и похлопал его по плечу. Нагловато.

– Мил человек…

Тот спихнул с плеча его изрешеченную канавками руку и, не глядя на него, сказал:

– Мосты у людей чаще всего бывают мысленные. Если вы обладаете силой мысли, сумеете воздвигнуть надёжную переправу где угодно и через что угодно.

– Тогда помогите мне усилить хотя бы существующий мост, – злодей указал носком ботинка на полусгнившее строение.

– Нет. Только сам. Если я усилю его своей мыслью, я и пройду по нему. Или проеду. Никто другой не сумеет этим воспользоваться. Так что, трудитесь, трудитесь и трудитесь. Самостоятельно.

– Угу, – злодей тупо уставился на свои ноги, обутые в «Berluti» цвета кузнечика. Потоптался и поковырял в носу. – Задачка.

Некто из Муркавы ничего больше не желал говорить, и снова отдался постоянным мыслям о настоящем человеческом творчестве и собственном в нём предназначении. Злодей, тем временем, ходил туда-сюда, слегка вспахивая землю подошвами дорогих ботинок. Он тоже соображал о своём, но не постоянном, а приобретённом недавно.

– А знаете, – вдруг оживился он, – я ведь ищу одного своеобычного архитектора. Мне нужен очень своеобычный архитектор, крутой такой зодчий. И я нашёл кой-кого в интернете. А теперь ищу его в натуре. Он поселился в Муркаве. Хочу заказать ему кое-что интересное. Вы, случаем, не натыкались на него?

– Нет, не натыкался, – сказал некто из Муркавы, и не лукавил.

– Ну, пойду пешком… Муркава ведь там, по ту сторону реки.

– Муркава там.

И злодей пошёл по мосту, часто останавливаясь на нём и производя по нескольку скачков в раскоряку.

А некто из Муркавы двинулся задуманным путём в сторону Думовеи.

22. Среднее прошлое

Семидесятые годы прошлого века. Зал бывшего Дворянского собрания, а ныне Большой зал филармонии. Молодой архитектор, можно сказать, завсегдатай здешних музыкальных представлений, сидит в пол-оборота на своём излюбленном месте в первой ложе справа от эстрады, затылком опираясь о мраморную колонну. Слушает концерт произведений для контрабаса с оркестром. Боттезини и Кусевитский. За солирующим инструментом – хрупкая и совсем юная девушка. Едва ли не прозрачная. Архитектор смотрит на неё, погружается в невероятно стройное и необычайно одухотворённое звучание. Инструмент, как известно, громоздкий и по преимуществу мужской. Но эта девушка извлекает из него поистине всё, что надо, не допуская ни недостатков, ни излишеств. Контрабас позволяет испускать из себя, казалось бы, нечто даже вовсе не свойственное ему. Архитектор не прерывает изумлённые вздохи. Его ресницы подрагивают, собственные пальцы музыкального склада шевелятся в воздухе, будто вторя движению музыки. Она – его невеста. Уже целый год. Всё это время оба живут рядышком в одном доме и постоянно заходят друг к дружке. Но исключительно в состоянии жениха и невесты. Она репетирует, он проектирует. Завтра состоится долгожданное венчание. Заказанное ею для него обручальное кольцо давно при нём, лежит на видном месте его рабочего стола и дожидается своего перемещения на палец. А заказанное им для неё обручальное кольцо давно при ней. И тоже пока что не на пальце. По окончании концерта и долгих оваций он не пошёл в артистическую. И не поджидал её у крыльца служебного входа. То – занятие поклонников, жаждущих неведомого им самим наслаждения. Среди них он представлял себя попросту мешающим. Направился домой, предвкушая завтрашнее событие. Только вот незачем было поддаваться совершенно неуместному предвкушению. Незачем. Ведь знал, знал о его несомненном вреде, способном свести на нет всё то, что предстоит. Не остановился и не прогнал. Назойливое оно, витает да витает вокруг любого иного воображения, почти жужжит, подобно крупному насекомому, занимает всё пространство мысли, не давая сосредоточиться на чём-либо, значительно более полезном. А дома, в постели не случилось уснуть. Он пребывал в состоянии чистого ожидания, которое лишь время от времени обволакивала пелена дрёмы, где непременно возникала всякая неприглядная и подозрительная чушь, не менее назойливая, чем давешнее предвкушение, да будто на что-то намекала и над чем-то издевалась. Утром, когда он был уже в дверях перед выходом из дома, слишком трескуче прозвучал телефонный звонок с явной интонацией тревоги. Незнакомый голос на том конце сообщил адрес морга. Он машинально записал на бумажке и сунул её в карман. Далее в его сознании всё смешалось. Он шёл по улице, безразлично выхватывая взглядом куски окружающего мира, и одновременно перед его глазами всплывало нечто схожее с дрёмой. А там вырисовывалась всякая неприглядная и подозрительная чушь, подобная той, что являлась ему ночью. Очевидная явь и призрачный сон перемешивались меж собой, пребывая совместно, сливались в единый событийный поток, не позволяя отличить одно от другого и осмыслить, где он теперь находится на самом деле. Он сбился с пути. Картины сновидений наяву порой куда-то скатывались из головы, освобождая взор на реальность, топтались под ногами, улетали, но немедленно возникали вновь, и вонзались в сознание с ещё большей убедительностью в своей абсурдности. Он понял, что окончательно заблудился в собственном осмыслении окружения. Его стало качать, и он упал. Подоспевшие горожане подхватили его и усадили на скамеечку. Спросили, в порядке ли он. Архитектор кивал головой в знак согласия. Кто-то вызвался его проводить. Он вынул из кармана записочку с адресом морга.