Живущие во льдах

ПОТОМКИ СЫНА СОЛНЦА

Больше восьми тысяч видов птиц обитает на нашей планете. Разнообразие их чрезвычайно велико. Одни поражают своими размерами: они либо крошки, либо гиганты, другие — причудливой формой или ярким оперением, третьи — голосом: то мелодичной песней, то громкими, пронзительными криками.

Все это не относится к соколам — птицам средней величины, одетым в скромный по окраске наряд и уж отнюдь не выдающимся певцам. И тем не менее прежде всего их можно было бы назвать самыми совершенными из пернатых. Среди многочисленных хищных птиц соколы занимают такое же место, как тигр или лев среди хищных млекопитающих: только у этих птиц можно видеть такое замечательное сочетание силы, ловкости, отваги, быстроты и изящества полета. В строении их тела, окраске оперения нет ничего лишнего, ничего броского, крикливого. Вызывает невольное уважение их поведение. Они нападают на добычу открыто, как правило, не обращают внимания на неподвижную, а тем более на мертвую дичь, и поэтому не случайно крупных соколов (а именно о них идет речь) называют также благородными соколами.

Орнитологи давно уже считают их хорошей «моделью», и на примере этих птиц было открыто немало общих биологических закономерностей. Соколы очень ценились в прошлом как ловчие птицы, они занимали видное место в истории многих народов, в том числе народов и нашей страны. Они часто фигурируют в фольклоре, с ними связаны на Руси даже истоки охраны природы и организации заповедников.

На севере СССР можно встретить два вида соколов — сапсана и кречета. Как и другие виды соколов, это птицы очень плотного телосложения, с большой головой, крупными темно-карими глазами, окруженными кольцами голой желтой кожи (возможно, поэтому взгляд их кажется таким острым, пронзительным), крепкими ногами и острыми длинными крыльями. Важный отличительный признак соколов — острый зубец на верхней половине клюва. Сапсан мельче кречета. Верх его тела обычно темно-серый с сизоватым отливом, низ более светлый, с «рябью»; чем старше птица, тем менее заметной становится эта «рябь». На щеках четко выделяются длинные черные «усы».

Кречет отличается от сапсана не только более крупными размерами, но и особенностями телосложения: весь он массивнее, хвост у него значительно длиннее, а крылья короче. Окраска оперения кречета может быть различной — и темно-серой с темным поперечным рисунком, и светлой, почти белой.

Сапсан встречается на всех материках, кроме Антарктиды. В тундрах и лесотундрах СССР обитает особый его подвид — тундровый, или белощекий, сокол. Кречет живет только на севере Евразии и Северной Америки и в Гренландии; лишь один из подвидов его (может быть, это близкий к нему вид) встречается в горах юга Сибири и Тянь-Шаня.

Сапсана называют также странствующим соколом (это буквальный перевод его латинского названия Falco peregrinus). Особенно оправданно это название для тундрового сапсана, поскольку он совершает регулярные перелеты: зимует на крайнем юге Европы, в Южной Азии, на юге Северной Америки. Выбирая места для устройства гнезд, сапсаны проявляют, если можно так сказать о пернатых, большой вкус: селятся на вершинах скал, на высоких обрывистых речных берегах — словом, в наиболее живописных местах с хорошим кругозором. Такие участки встречаются не часто, и, должно быть, поэтому так привязаны к ним птицы. Например, в 80-х годах XIX века английский путешественник Зибом нашел гнездо сапсана в низовьях Печоры, на том же самом месте, где оно располагалось и в XVII веке. Скалы или мысы, на которых соколы гнездятся в течение пятидесяти, а то и ста лет (сами птицы за это время, конечно, сменялись), и вовсе не редкость. Кстати, они часто так и называются — Соколий мыс, Соколий утес или остров.

Незабываемое впечатление оставляют весенние игры сапсанов. Подсмотреть их можно в мае, сразу после прилета птиц, в погожий солнечный день. Они словно радуются встрече с родиной. Сложив крылья, то самец, то самка устремляются к земле, но тут же взмывают ввысь, в бездонное голубое небо. Вновь падают то боком, то спиной, неожиданно разворачиваются в новых бросках, сопровождая их протяжными, хрипловатыми криками. Здесь весь набор фигур высшего пилотажа, быть может, даже резерв их, который еще предстоит осваивать авиаторам.

В нехитро утроенное гнездо (это лишь неглубокая ямка с небрежно брошенными в нее травинками, перьями), а то и вовсе на голую землю самка откладывает четыре красноватых крапчатых яйца. Через месяц насиживания вылупляются соколята, покрытые пока густым белым пухом. Еще через месяц-полтора молодые теряют последние пушинки, постепенно осваивают летное мастерство и переходят к самостоятельной жизни. В сентябре, когда тундры оставляет большинство пернатых, улетают на юг и сапсаны.

Сокол — гроза всех мелких и средней величины тундровых птиц, начиная с пуночки, лапландского подорожника, куличка-песочника и вплоть до утки, куропатки и даже гуся. Стоит ему показаться в небе, как тут же стихает хор птичьих голосов, а сами певцы прячутся кто где сумеет. Страх перед хищником бывает так велик, что при угрозе его нападения птахи как бы цепенеют, падают и на время замирают, а иногда ищут спасения и защиты у человека. Однажды в нашу палатку через полурасстегнутый вход ворвалась пуночка — иначе нельзя назвать ее стремительное появление — и, упав на груду спальных мешков, затихла. Тут же послышался свист рассекаемого воздуха, и перед палаткой мелькнула размытая тень. Выглянув наружу, я увидел в небе сапсана. Он был еще невдалеке, но быстро набирал высоту. Кто-то из моих товарищей поднял неподвижно лежавшую птицу. Зашел было разговор о том, как оказать ей первую помощь. Но помощи не потребовалось. Пуночка самостоятельно очнулась, соскользнула с ладони и выпорхнула из палатки.

Мне приходилось быть очевидцем и других охот сапсана, и каждый раз при этом, если события развивались неподалеку, слышался знакомый свист — звук падающего на добычу сокола. В лучшем случае удавалось также заметить в воздухе неясную серую тень. Промелькнув как молния, она тут же исчезала. И не удивительно: скорость пикирующего хищника может достигать ста метров в секунду, или трехсот шестидесяти километров в час. Совсем недавно это были неплохие показатели даже для самолета! Любопытно, что в прошлом, когда ханты, обитатели таежных районов Западной Сибири, были вооружены только луками, они употребляли на охоте особые «свистовые» стрелы, если требовалось, чтобы стая пролетных птиц снизилась или даже торопливо села на землю. Скорее всего свист такой стрелы пернатые принимали за пикирующего на них сокола.

Соколиная атака, если наблюдать за ней издали, — зрелище захватывающее. Как правило, сапсан предварительно взмывает ввысь и уже сверху, сложив крылья, стремительно кидается на добычу. Случаются и промахи. Тогда следуют новые «ставки» — так называют охотники этот его охотничий прием. Но как правило, участь жертвы бывает предопределена и нападение заканчивается страшным ударом прижатых к телу лап, точнее, мощных острых когтей задних пальцев.

Итак, добычу его составляют птицы. Известна суточная потребность сапсана в пище: она составляет около ста пятидесяти граммов. Нетрудно рассчитать теперь общий вес птиц, добытых за лето одним хищником, всей его семьей. Это будут уже — десятки килограммов — сотни жертв…

Однако, оценивая хозяйственное значение сокола, воздержимся от поспешных выводов. Ведь он преследует преимущественно мелких воробьиных, куликов — словом, самых многочисленных в тундре пернатых, не входящих в число охотничье-промысловых видов. Случается, правда, что он ловит утку или куропатку, и все равно считать его сколько-нибудь серьезным конкурентом человека, вредителем охотничьего хозяйства было бы неправильно.

Накоплено немало фактов, свидетельствующих о полезной роли хищников в природе. Добывая в первую очередь больных, слабых, раненых, они в конечном счете оздоровляют местное животное население, предотвращают распространение в нем массовых заболеваний. Печально известны, например, последствия поголовного истребления пернатых хищников на севере Норвегии, происходившего в начале нынешнего столетия. Число куропаток, ради которых и проводилась истребительная кампания, вначале заметно возросло. Охотники ликовали. Но вскоре пришло разочарование. Среди куропаток вспыхнуло массовое заболевание кокцидиозом, начался падеж дичи, и количество ее сократилось до невиданных ранее размеров. Другой пример имеет уже прямое отношение к этому соколу. В ГДР, где ведется систематическая борьба с воронами, больные и вообще неполноценные по той или другой причине птицы встречаются гораздо чаще в добыче ловчих сапсанов, чем ружейных охотников.

Страх других птиц перед соколами, кстати, человек использует и в своих интересах. В Венгрии, например, сапсанов применяют для отпугивания скворцов или воробьев из садов и виноградников. Вид этого хищника, оказывается, действует гораздо вернее, чем ружейная пальба или даже такой современный способ защиты урожая, как проигрывание магнитофонной записи «крика ужаса» пернатых. Удачными были и опыты по отпугиванию птиц от аэродромов с помощью воздушного змея, похожего по форме на силуэт летящего сокола.

Впрочем, коренные жители Севера — хорошие натуралисты, и они не винят сапсана. Здесь считается, что он «охраняет», «пасет» дичь; отсюда и происходит его ненецкое название «ханавей», что значит «гусиный пастух». И в самом деле, гуси, утки, а иногда и кулики, мелкие воробьиные птицы ищут у него защиты от других хищников, в первую очередь от песцов. Те самые пернатые, что цепенеют от ужаса при его появлении, безбоязненно селятся совсем рядом, иногда всего в нескольких метрах от своего злейшего врага. И происходит что-то невероятное: сокол не только не обращает на них внимания, но и охраняет их яйца, птенцов, их самих. Известны даже птицы, которым вообще трудно вывести и вырастить потомство без опеки сапсана. Таковы, например, казарки — краснозобая и белощекая.

Как-то много лет назад — дело происходило на Новой Земле — я был в гостях у местного охотника. Стоял теплый летний день, и мы пили чай, сидя в доме у открытого окна. Перед нами открывалась величественная панорама цепи прибрежных скал, занятых колоссальным птичьим базаром. Среди зеркальной глади морского залива то и дело появлялись круглые усатые головы нерп. Но главной достопримечательностью мне показалась колония птиц во главе с сапсаном, что лепилась на ближайшем выступе скалы. Несмотря на то что рядом жили и шумели люди, тарахтели лодочные моторы, а у самого подножия скалы, всего метрах в пяти ниже выступа, бродили и затевали свары голодные упряжные собаки, пернатые из года в год селились здесь и благополучно выводили птенцов. Обитателями колонии были белощекие казарки (как и большинство диких гусей, обычно очени недоверчивые к человеку), гаги, пуночки и даже пара; аспидно-черных краснолапых чистиков. По рассказам старожилов, это поселение существовало с незапамятных времен (птицы обосновались здесь значительна раньше человека). Неизменным оставался и его состав, поскольку число гнезд в колонии прямо определялось площадью карниза.