Санта–Барбара II. Книга 3

ГЛАВА 9

Тонкие руки и отрешенный взгляд. Из последних сил. Несколько шагов заплетающихся ножек. Звонок незнакомого машиниста. Медведь дождался своего друга. Наука жертвовать собой. От отчаяния к надежде — и обратно…

Круза и Сантану не допускали встречаться с мальчиком. Они лишь изредка видели его издалека, когда доктор Лисицки приводил их в парк исследовательского центра и разрешал посмотреть на ребенка, прогуливавшегося вместе с сестрой милосердия.

Но в последние дни он категорически запретил им появляться в центре.

Сантану мучили сомнения — все ли ладно с сыном? Круз как мог пытался ее утешать, но его душу тоже грызли сомнения.

Наконец, он не выдержал и пришел к доктору Лисицки.

Тот сидел у себя в кабинете, просматривая истории болезней.

— Я понимаю ваше замешательство, — вместо приветствия сказал доктор. — Но поймите и вы меня. Мне тоже нелегко. Я настолько же озабочен происходящим как и вы. Но я профессионал и не могу позволить себе отдаваться чувствам, эмоции — это не для меня.

— Я хочу узнать, как идут дела у Брэндона.

— Мне особенно нечем вас утешить. На завтра назначен расширенный консилиум. Мы собрали многих специалистов в вопросах подавления иммунной системы, которые имею хоть какое‑то отношение к подобным заболеваниям.

— Консилиум? — недоуменно переспросил Круз. — Брэндону придется предстать перед множеством людей?

— Да, — кивнул доктор Лисицки, — и мне нужно для этого ваше согласие.

— Ну что ж, мы согласны на все, лишь бы это пошло на пользу нашему сыну.

— Тут скорее, идет речь не о пользе, — заметил доктор Лисицки, — а о том, чтобы как можно больше врачей узнало об этом заболевании и, чтобы мы смогли суммировать весь накопленный опыт.

— Хорошо, я согласен, — повторил Круз.

— Значит, тогда завтра утром я вас жду. Вы тоже будете присутствовать на этом консилиуме. Только прошу вас, не поддавайтесь эмоциям. Ребенок не должен волноваться, он и без того будет возбужден.

— Ну что ж, я думаю, наше присутствие его немного успокоит.

— Я очень благодарен вам, — сказал доктор Лисицки, прощаясь с Крузом Кастильо.

Утром следующего дня Круз и Сантана ожидали появления Брэндона в холле исследовательского центра.

Большие двухстворчатые металлические двери распахнулись, и Круз вздрогнул. Сестра милосердия выкатила инвалидную коляску, на которой сидел Брэндон.

Круз еле узнал его: его голова была коротко острижена, взгляд грустный и отрешенный.

Сантана сжала плечо мужа.

Худые прозрачные руки Брэндона покоились на коленях. Мальчик отыскал взглядом мать, но на его лице не отразилось никаких чувств.

Сантана бросилась к нему и тот еле заметно вяло улыбнулся.

— Брэндон, мальчик мой! — мать опустилась перед ним на колени.

— Миссис Кастильо, — к ней подошел доктор Лисицки, — нас уже ждут.

Сестра милосердия покатила коляску, а Круз и Сантана вместе с доктором Лисицки проследовали в зал заседаний.

На них сразу же обрушился гул голосов. Огромная аудитория была заполнена людьми в белых халатах. Это были в основном молодые медики и, казалось, их мало занимает проблема болезни. Но когда они увидели ребенка, их голоса мгновенно смолкли.

Коляску с Брэндоном установили на подиуме, к кафедре подошел доктор Лисицки и предупредительно поднял руку.

Сантана и Круз устроились сбоку у прохода, на специально поставленных для них стульях.

Торец зала занимал большой экран, на который проецировалось изображение Брэндона. Крузу было невыносимо больно смотреть на изможденное лицо мальчика.

— Итак, дамы и господа, — обратился доктор Лисицки к аудитории. — Я хочу вам представить Брэндона, — он не глядя указал рукой на мальчика, сидевшего в инвалидной коляске. — Этот молодой человек болен лейкодистрофией, — по залу прошел еле слышный гул. — Я надеюсь, — продолжал доктор Лисицки, — что наша встреча будет продуктивной и полезной. Ну что ж, Брэндон, ты согласен нам помочь? — он обратился к мальчику.

Тот еле заметно кивнул. На лице доктора Лисицки появилась еле заметная приторная улыбка. Он опустился на корточки перед мальчиком и протянул к нему руки.

— Ну что ж, малыш, иди ко мне на руки.

Брэндон неуверенно слез с коляски и опустил босые ступни на холодный подиум. Доктор Лисицки подхватил его на руки и прошел к кафедре.

— Ох, какой ты большой стал, — сказал доктор Лисицки, усаживая Брэндона на стол, застланный простыней. — Посиди, малыш, тут, чтобы все тебя хорошо рассмотрели.

Брэндон безучастно кивнул и принялся рассматривать пальцы своих босых ног. Все присутствующие медики уставились на больного ребенка. На экране появилось огромное изображение доктора Лисицки, и Круза покоробило несоответствие измученного лица ребенка и холеного лица доктора. А тот продолжал:

— После постановки диагноза у Брэндона были отмечены некоторые изменения в функциях мозга, значительно понижен слух. Вначале он проходил курс лечения диетой, но она положительных результатов не дала. После того как родители осознали всю бессмысленность этого метода, они обратились в наш институт, где мы применили активную химиотерапию для подавления иммунной системы. У вас перед глазами побочные явления, я думаю, вы все видите сами.

На экране появилось крупное изображение лица Брэндона. Его глаза с расширенными зрачками с мольбой смотрели в зал.

Круз не выдержал и отвел свой взгляд в сторону. Сантана едва сдерживалась, чтобы не зарыдать.

А доктор Лисицки продолжал говорить таким же спокойным и холодным голосом, словно речь шла не о живом человеке, а о какой‑нибудь неодушевленном предмете.

— В настоящее время имеются нарушения в работе передней доли головного мозга.

Брэндон попытался что‑то сказать, его голос звучал натужно и невозможно было разобрать слов.

Доктор прервал свою речь, подошел к мальчику, нагнулся и переспросил:

— Ты хочешь что‑то сказать, малыш?

В зале царила полная тишина, было слышно, как поскрипывают сиденья.

Мальчик говорил очень медленно, по слогам:

— По–че–му здесь все э–ти лю–ди?

Доктор улыбнулся и облизнул губы.

— Все эти люди — врачи, они пришли сюда, чтобы понять, как помочь другим мальчикам, больным той же самой болезнью, что и ты.

— А разве есть и другие мальчики, у которых такая же бо–бо? — спросил Брэндон.

— Есть, маленький, — ответил ему доктор. — К сожалению есть.

Он отошел к экрану и задумался.

— Как вы все заметили, теперь у него есть нарушения и в речи. Он с трудом проговаривает слова, хотя еще неделю назад он говорил довольно легко. Брэндон, — доктор обратился к мальчику.

Тот внимательно посмотрел на врача.

— Я хочу, чтобы ты немножко прошелся по залу.

Мальчик испуганно посмотрел на мать. Та кивнула ему. Брэндон протянул руки, но самостоятельно подняться не мог. Доктор Лисицки помог ему.

— Давай сюда свои руки, — сказал он.

Брэндон послушно взялся за холодные ладони врача и сделал первый неуверенный шаг.

— Я помогу тебе, — тихо произнес доктор Лисицки и пятясь спиной двинулся по подиуму.

Мальчик шел, держась за него, с трудом переставляя ноги. Он думал над каждым шагом, но было заметно — ноги не слушаются его. Казалось, что пол все время ускользает из‑под ног ребенка, и он не может уверенно ступать.

— Ну что ж, малыш, иди, иди, — приговаривал доктор Лисицки.

Он повернулся к залу.

— Как вы все видите, сейчас у ребенка значительно нарушена походка, а до поступления в наш центр нарушения были незначительными. Нарушения прогрессируют и, как вы все видите и понимаете, вскоре его ожидает паралич. Иди, Брэндон, иди, — обратился доктор к застывшему мальчику.

Тот отрицательно покачал головой.

— В чем дело? — изумился врач.

— Я пой–ду, — по слогам проговорил Брэндон, — но только если вы не будете так говорить.

Улыбка тотчас же исчезла с лица доктора Лисицки. Он сделался серьезным и опустился перед мальчиком на корточки.

— Извини, Брэндон, — ласково произнес он, — давай я тебя отнесу на стол и ты немножко посидишь.

— Нет, я сам, — упрямо сказал Брэндон.

Сантана была готова сорваться со своего места, подхватить Брэндона и выбежать с ним из зала, но Круз удержал ее.

Брэндон, преодолевая недуг, сам, без посторонней поддержки, сделал несколько неуверенных шагов по направлению к столу.

Доктор Лисицки хотел помочь ему, но тот отстранил его руку.

— Я сам, — проговорил мальчик.

Аудитория с замиранием следила за тем, как ребенок борется со своим бессилием. Наконец, Брэндон сумел добраться до стола, вцепился в его край обеими руками и замер, тяжело дыша.

Сантана не выдержала, подбежала к сыну, подхватила его на руки и остановилась, глядя на Круза.

— Если можно, мы покинем зал, доктор Лисицки, — громко сказал Круз.

— Да–да, пожалуйста, сестра вас проводит.

Сантана и Круз быстро вышли из аудитории. Брэндон дрожал от напряжения. Было видно, что он истратил почти весь запас своих сил. Сантана гладила его по коротко остриженной голове и приговаривала:

— Боже, что с тобой?

— Мама, я люблю тебя, — прошептал мальчик и опустил свою голову на плечо матери.

Круз сообразил, что они оставили в зале инвалидную коляску. Сестра милосердия взяла Сантану за локоть.

— Миссис Кастильо, — пройдемте в палату, Брэндона нужно одеть.

Сантана только сейчас ощутила, какой холодный Брэндон. Она принялась дуть на его озябшие пальцы.

После расширенного консилиума доктор Лисицки вновь встретился с Крузом. Они сидели в кабинете врача, и доктор уверенно объяснял сложившуюся ситуацию.

— Мы сделали, в принципе, все что было в наших силах. Сделали все то, на что способны, применили новейшие методы, использовали все, чем располагает медицина на сегодняшний день. Но как видите, результат не очень утешительный.

— Да, — кивнул Круз.

— Мы, конечно, смогли приостановить ход болезни, но я думаю, что это временно и поэтому, как я вас уже предупреждал, готовиться нужно к худшему.

— Да, я это понял, — прошептал Круз.

— Но отчаиваться ни в коем случае нельзя. Мы сделаем все что можем, все, на что способна наша медицина. Ведь вы понимаете, что ваш ребенок не единственный и поэтому мы будем искать средства, которые смогут победить эту болезнь.

— Да, я понимаю.

Крузу совсем не хотелось разговаривать с доктором Лисицки. Ему было очень тяжело слышать то, что доктор расписался в своем бессилии.

— Скажите, а вы уверены, что больше ничем нельзя помочь моему ребенку?

Доктор сжал виски ладонями.

— Знаете, мистер Кастильо, я понимаю, что вам это слышать очень тяжело, но пока никто не в состоянии остановить ход болезни, никто не может победить ее. Мы просто можем немного замедлить, затормозить процесс. Это единственное, и мы это сделаем.

— Понятно, — Круз поднялся. — Доктор Лисицки, скажите мне честно…

— Я и до этого был абсолютно честен с вами.

— Я не о том. Признайтесь, есть смысл оставлять Брэндона в вашем институте?

— Если речь идет о спасении его жизни — нет, — покачал головой доктор.

— А что вы можете посоветовать?