Шандарахнутое пианино

15

Быстро стало очевидно, что Камбл не нанес Болэну, как это выглядело поначалу, такой удар, что был бы смертелен. Вопрос об ущербе мозгу вместе с тем не решился. У Энн возникло представление, что ее семья достойно отнесется к воздаянию Николасу. Что же касается ее самой, честь будет обязывать ее делать то, что ей велит он.

А вот это тревожная мысль. Ее переполняло ужасающее и восхитительное виденье — она проживает свою жизнь с человеком, которого травма мозга превратила в слабоумного. Она видела, как родители ее из превратно понятой верности дают Болэну такую работу, какую он в силах выполнять. И вдруг жуткая картинка: Болэн катает лари с дезинфицированными шиньонами в банке париков ее матери — пришла Энн на ум. Уже долгое время она втайне фотографировала Болэна в его худшие моменты; но изображения его, низведенного до идиотизма мозговой травмой, имели бы просто патологический, а не художественный интерес. Эта ее мысль, сколь ясной бы ни была, умаляла Энн больше, чем она когда-либо сможет осознать.

Но, бедная девочка, она была покамест столь надорвана. Когда случилось это происшествие, она увидела, что Камбл и ее родители — сообщники; сговор, предположила она, вышел из-под контроля. Затем мать заметила пероксидные волосы Энн и — еще не решили, мертв Болэн или нет, — завизжала:

— Ах ты маленькая шлуха!

Когда Болэн обрел сознание, он обнаружил, что утратил почти все свое боковое зрение; произвелось тем самым то, что врач назвал «виньетированием»; ему оно сообщило ощущенье, что он глядит в пару трубок. Добавившись к безумной головной боли, у него начавшейся, это весьма обескураживало. Никто не знал, навсегда это или нет.

Энн приходила часто, но он ни разу не сумел вычислить, только что он ее видел или просто это вообразил. А потому лежал в неописуемом состоянии ожиданья, которое по большей части оказывалось неоправданным.

Постоянно входил и выходил Кловис, проявляя знакомство с персоналом. Болэну он давал кое-какие советы, казавшиеся поначалу довольно-таки дикими, но впоследствии выяснилось, что они разумны. Кловис кое-что устроил для их подкрепления, и два дня спустя Болэн почувствовал себя достаточно неплохо, чтобы им последовать.

Вызванные юрисконсультом Болэна, сидевшим сейчас подле него, в больницу прибыли Фицджералды, все трое. Болэн указал им на стулья, и они сели, рядом с раковиной.

— Как только сумею, — сказал Болэн, — отправлюсь в Ки-Уэст строить нетопырью башню. Планирую взять с собой Энн. Жить мы, конечно, будем вместе; «сожительствовать» это называется, как мне сообщает Хит. — Болэн сделал жест, отмечающий рядом советника Эгдона Хита. — Как по пути туда, так и после того, как там окажемся.

— Боюсь, это будет невозможно, — улыбнулась Ля, вместо глаз — вареные яйца. — Мы так не работаем.

— Просветите их, Хит.

Хит услужливо подлизался с предполагаемой, если не всамделишной волнистостью и чарующей меренговой улыбкой. Фицджералдов бросило в устрашающий дискомфорт.

— В настоящее время мы можем вручить вам произвольное количество повесток, — начал он. — Я рекомендовал своему клиенту подавать индивидуальный иск на сумму в два миллиона. У мистера Болэна имеется притягательная неспособность рассуждать в понятиях таких цифр. Потому я показал ему довольно сдержанную оценку налогового консультанта стоимости вашего ранчо и заверил своего клиента, что еще довольно много останется на сдачу! Я ни в коем случае не намекаю на алчность, когда утверждаю, что эта процедура произвела воздействие на пробуждение интереса мистера Болэна. И, разумеется, мы еще не отказались от мысли нацелиться и на банк париков. Моя личная точка зрения зиждется на том факте, что я здесь наудачу. А уезжать из своей конторы в Лос-Анджелесе стоит мне двадцать тысяч долларов в неделю.

Более того… мятную пастилку? — Они покачали головами. Он съел одну, фольгу смяв в ладони. — Более того, некий мистер Бренн Камбл, временно проживающий в жутком городишке, подписался под полудюжиной заявлений, составленных им собственноручно. По моей оценке, они дают понять криминальный оттенок всего этого дела, который можно рассмотреть с целью не только ободрать вас, но и упечь! — Он неискренне побормотал себе под нос, что надо бы отказаться от подобных выражений, после чего вскричал: — Вонючая какашка! Мне известно, каково это вам! Поначалу я не понимал, чего ради уезжать мне из Лос-Анджелеса. Просто не видел, и все. Но что-то тут меня возбудило. Что-то привело меня в восторг, и я это выискал. Лежал в своем «баркалодыре»{182}, пока меня не осенило. И выяснилось, что все дело здесь в том, что в удовлетворении этого иска у нас есть как карательные, так и компенсаторные варианты, и у меня, честно говоря, неким образом встало на то, чтобы представлять интересы этого человека. — Тут Хит подпустил себе в голос сухой епископальной насмешки, какой выучился много лет назад в Крэнбрукской школе для мальчиков{183}.

— Мистер Болэн заставил меня дать слово, что я скажу следующее: он отзовет меня в том случае, если ваша дочь отправится во Флориду не только без всяких помех, но и без неодобрения, выражаемого в условиях получения ею наследства. — Хит полагался на некую республиканскую основательность Фицджералдов в том, чтобы в деле его не было протечек.

— Мы не уступим шантажу, — твердо сказал один Фицджералд, а то и оба.

— Так и предполагается, — сказал Хит, — и подобная точка зрения наполняет меня удовольствием. Лично я и не рассчитывал никогда на то, что вы продадите свою дочь вниз по реке примерно тем манером, что был здесь обозначен.

— Хит, — сказал Болэн, — вы хотите объегорить.

— Вполне.

— Я говорил вам, что не потерплю вашей чертовой жадности, — сказал Болэн. Хит устыдился.

— Вы совершенно правы, — сказал он; такое себе он позволить мог. Болэн поймал оппозицию с поличным.

— Я предлагаю вам взять назад все, что вы сейчас сказали, — объявила барыня Фицджералд, глядя в потолок со скучающим речитативным видом, — пока у вас еще хоть что-то осталось.

— Добавить мне больше нечего, мадам, — сказал Хит, не только юрист, муж и отец, но и влиятельная персона, подарившая Лос-Анджелесской Епископальности ее особенный лоск. — Вы же знаете, как оно все. Предполагаю, мы начинаем подачу иска. Будьте добры, немедленно свяжитесь со своим адвокатом; и удостоверьтесь, что он хорош. — Фривольные подделки под щедрость со стороны Эгдона Хита.

— Я бы решила — ваши расследования должны продемонстрировать, что консультант у нас действен, — сказала барыня Фицджералд, и убежденье звучало в ее словах и только словах.

Встрял сам Фицджералд, довольно продолжительно похмыкав себе под нос.

— Вы, юристы, уже много лет меня дразните. Все вы — захолустные пентюхи, пока не сдохнете. Мне плевать, если вы даже по миллиону в месяц зашибаете.

— Валяйте. Вас замели. Произносите речь.

— Могу я продолжать, мистер Хит? Я говорил, что не могу не хмыкать… — Он показал, как это. — …когда думаю о вас, ребята. Вам в голову никогда не приходит человеческий фундамент. Вечно вы размахиваете своими повестками и предписаниями, а при том даже не видите, что закон — простое продолженье обычных человеческих дел.

— Это не так. Дальше.

— Могу продолжать, мистер Хит?

— Давайте. Но вас замели — и замели по-крупному.

— Можно мне сказать, ебаный ты ярыжка?

— Дьюк!

— Папочка!

— Дико и эмоционально неточно. Но говорите.

Фицджералд взял себя в руки и сказал:

— Как конкретный юрист в этом конкретном деле вы упустили то, что идеально выражает мною произносимое. — Фицджералд оседлал свой триумф, как уморительного товарища по детским играм. — Наша дочь уже выразила желание отправиться с мистером Болэном! — Барыня Фицджералд влилась в развлечение улыбчивого триумфа, направленного против этого лос-анджелесского тупицы.

— Это я знаю, — просто сказал Хит.

— Так в чем же тогда проблема? — хором спросил один Фицджералд, а то и оба сразу.

— Вы сказали, что ехать ей нельзя, — с еще большей простотой сказал Хит.

— Ваше мелкое для профессионального законника ощущенье уместности поведения удивляет нас, — сказала барыня Фицджералд. — Любой родитель признает в нашем отказе способ, к которому прибегают матери и отцы, чтобы выиграть время, покуда они свыкаются с мыслью. — Ее произношение слов «матери» и «отцы» было заимствовано прямиком из «Дика и Джейн»{184}. Фицджералды переглянулись. Навалились они плечом к плечу, завися сейчас от своей близости, своего знания друг друга. Это станет испытаньем того, на чем зиждется их брак.

— Мы решили, — сказал мистер Фицджералд, с надеждой глядя на свою невесту, — что Энн уже достаточно взрослая, чтобы самостоятельно принимать решения. В данном случае… — О, это было прекрасно. — …мы определенно не одобряем ее решение.

— Но станете ли вы ей мешать? — взмолился Хит, собою не владея.

— Нет.

— Как! Вы распахиваете двери похоти!

— Хит, — предостерег Болэн.

— Она взрослая женщина, — стояла на своем барыня Фицджералд.

Хит принялся кричать:

— Да тут речь идет о супружеской общности, черт бы драл! Остается технически сомнительным, имеют ли эти люди право на сношение. А без этого юридического права они суть прелюбодеи! И вы еще зовете себя родителями перед лицом подобного аннулированья пристойности!

Болэн:

— Заткнитесь, Хит. Заткнитесь и ступайте вон.

Хит пренебрег им.

— Мелкое наложение ареста на движимое имущество — и вы продаете собственное дитя в рабство! Позвольте спросить у вас кое-что. Позвольте спросить вот что. Вы интересовались воздействием, какое произведет рождение внебрачного ребенка на уваженье, коим вы, вне всяких сомнений, пользуетесь в своем обществе? Иными словами, если на свет произведется ублюдок? И если да, то что?

Болэн теперь лежал на боку, держась за голову. Остальные выпрямились и замерли от ужаса, покуда напряженный до белизны костяшек лос-анджелесский ярыжка грешно кружил над ними.

— Давайте поговорим разумно. Штрафные либо принудительные убытки в этом деле крайне маловероятны, верно? Сообществу не нужно устраивать из вас показательный пример. Вы следите за ходом моей мысли? По справедливости, оценка убытков целиком и полностью зависит от решения суда, где к вам с хорошей точностью отнесутся сочувственней, нежели к моему клиенту. То есть поглядите на него. Он похож на сумасброда. Так все представляют себе амбулаторного анархиста. А вы нет? Задайте себе этот вопрос.

Теперь последнее — и постарайтесь ничего не перепутать: свести убытки к минимуму, указанному деликтом, есть ответственность истца. В данном случае в действительности нанесенный совокупный ущерб определить трудно.

Рекомендую вам улаживать дело во внесудебном порядке. Рекомендую удержать свою дочь дома, где ей самое место.

— Сколько? — спросил Фицджералд.

— Я думаю о сотне кусков.

— К черту весь этот шум, — сказал Фицджералд и вышел, супруга — рядом, с достоинством из комнаты. Им придется купить шампанского и отпраздновать свою победу.

Энн задержалась. Она склонилась над кроватью Болэна и затопила Болэново ухо жарким дыханьем, когда сказала: