Когда порвется нить

В этот вечер богобоязненные женщины соревновались по меньшей мере с четырьмя другими проповедниками, но благодаря рупорам побеждали. Когда Бен вежливо отказался от их брошюр и уже почти подошел к турникету на свой перрон, до него донеслись слова одного из их конкурентов: мужчины средних лет в испачканной рубашке, застегнутой на все пуговицы. Его послание звучало куда менее обнадеживающе:

– Грядет апокалипсис! Нити – это только начало! Конец близок!

Бен старательно смотрел под ноги, пока не отошел от крикуна подальше, но когда поднял голову и посмотрел на экран под потолком, чтобы узнать, когда прибудет следующий поезд, то, к несчастью, встретился взглядом с оратором, который как раз задавал толпе вопрос:

– Готовы ли вы встретить конец?

Он, конечно, имел в виду конец света, конец дней. Но его слова поразили Бена с неожиданной силой. Бен оказался здесь, на этой станции, потому что направлялся на первое занятие своей новой группы по подготовке к концу жизни.

«Жизнь с короткой нитью» – так гласила рекламная листовка группы поддержки. «Звучит скорее иронично, чем многообещающе», – язвительно подумал Бен, поскольку сам факт получения короткой нити означал, что жить осталось недолго.

После прибытия коробок быстро образовались группы поддержки для коротконитных и их семей, и Бен нашел такую группу, члены которой собиралась каждое воскресенье с восьми до девяти вечера в пустом классе Академии Коннелли, частной школы в Верхнем Ист-Сайде.

На первую встречу он пришел рано, когда в коридорах еще царила зловещая тишина.

Воспитанный двумя школьными учителями, Бен очень скучал по школе, и брошенный украдкой взгляд на красочную доску объявлений, оформленную на космическую тему, с фотографиями учеников, приклеенными на желтые звездочки, вернул его в те дни, когда он, еще малыш, сопровождал родителей в школу, где они преподавали, и глазел на учеников-подростков, возвышающихся над ним, будто великаны.

Бену всегда было странно наблюдать, как его родители командуют классом, видеть, что есть на свете другие дети, которые тоже должны слушать его родителей, учиться у них, и он иногда ревновал и немного обижался, не желая делить маму и папу с незнакомцами. Но ярче всего ему запомнилось, как он сидел в дальнем углу класса, набрасывая в блокноте, который повсюду носил с собой, очертания крошечных, непропорциональных домов, а над ним вились старшеклассницы.

– Кто живет в этом домике? – ворковали девочки. – Эльф или фея?

Бена тянуло дерзко объявить, что он слишком взрослый, чтобы верить в эльфов или фей, но ему очень нравилось внимание, которым его окружали, и не хотелось его потерять.

Воспоминания о его собственной учебе были менее приятными. Проходя мимо рядов ученических шкафчиков по дороге на встречу с группой поддержки, Бен задавался вопросом, не стоят ли они открытые, с заклеенным скотчем замком – излюбленный ход учеников, которые предпочитали не забивать голову запоминанием комбинаций. Бен заклеил дверцу своего шкафчика только раз, в девятом классе, увидев, как это делают школьные футболисты. Он попросил у них кусочек скотча, что, как он теперь понимал, было с его стороны жалкой попыткой проникнуть в братство широкоплечих крепышей. Не прошло и часа, как из незапертого шкафчика Бена украли мобильный телефон и куртку.

Он подошел к порогу комнаты 204, где пластиковые стулья были выдвинуты из-за столов и расставлены по кругу, но внутри был только один человек.

Смущенный своим ранним приходом, Бен отступил в прихожую.

– Не прячьтесь! Я вас заметил.

Бен снова появился в дверном проеме и выдавил улыбку, которая могла бы соперничать с жизнерадостностью услышанного голоса.

– Привет, я Шон, ведущий группы, – произнес мужчина. – Вы, должно быть, сегодня у нас впервые.

Пожав руку Шону, Бен попытался оценить человека, который якобы будет направлять его на пути к миру и принятию. Ведущему было на вид лет тридцать, он носил густую бороду и свободные джинсы. Шон сидел в инвалидном кресле, но при этом обладал внушительным ростом.

– Приятно познакомиться, я Бен. И да, сегодня я здесь впервые, – сказал он. – Будут ли и другие новички?

– Да, на этой неделе к нам записались вы и одна молодая женщина.

– Отлично, – сказал Бен, спрятав повлажневшие руки в карманы. Врожденная застенчивость грозила взять верх, и он надеялся, что не совершил ошибку, присоединившись к этой группе.

Деймон, давний друг, с которым он учился в колледже, и один из немногих, кому Бен рассказал о своей короткой нити, убедил его искать поддержки единомышленников. (Хотя Деймон был счастливым обладателем длинной нити, его отец излечился от наркомании, в том числе посещая собрания анонимных алкоголиков, и Деймон искренне верил в достоинства групповой терапии.)

Бен жалел, что не смог привести с собой друга, хотя бы на первый сеанс. Бен никогда не умел открываться новым знакомым, а после недавней катастрофы с его теперь уже бывшей девушкой Клэр боялся, что совсем разучился доверять окружающим.

– Итак, если вы не возражаете, могу ли я поинтересоваться, у вас тоже… – Бен не смог закончить вопрос.

– Честно говоря, нет, – ответил Шон. – Моя нить немного длиннее, чем у членов этой группы, но я получил лицензию клинического социального работника и всегда мечтал помогать попавшим в трудные обстоятельства.

Бен молча кивнул. Направляющаяся к ним брюнетка спасла его от необходимости продолжать светскую беседу.

– Привет, Шон, – сказала женщина, ставя сумку на ближайший стул.

– Бен, познакомься, это Лия. Лия, это Бен. – Шон повернулся между ними на кресле.

– Добро пожаловать на вечеринку. – Лия мило улыбнулась.

Скоро пришли и остальные члены группы. Самым старшим был врач лет сорока. (По крайней мере, Бен предположил, что этот мужчина – врач, поскольку несколько человек поприветствовали его обращением «док», хотя сам он представился Хэнком.) Остальные были по возрасту ближе к Бену – лет двадцати – тридцати.

Челси, яркая блондинка, будто только что посетившая солярий, вошла в комнату, читая сообщение на экране своего смартфона, за ней следовали несколько мужчин: грузный, бородатый Карл, лицо которого слегка скрывала кепка команды «Метс»; долговязый Нихал в толстовке с надписью «Принстон»; и щеголеватый Террелл, чьи сверкающие черные оксфорды заставили Бена с досадой взглянуть на свои обшарпанные парусиновые кроссовки.

Последней прибыла новенькая, девушка по имени Мора, она села рядом с Беном и приветствовала его полуулыбкой и полукивком, которые Бен воспринял как молчаливый итог невысказанных настроений всей группы: «Судьба нам досталась – отстой. Но, по крайней мере, мы вместе». МОРА

Мора не хотела искать группу поддержки. Вступление в группу было сродни признанию поражения, а Мора не признавала подобных настроений. Она согласилась только для того, чтобы успокоить подругу.

Когда нити доставили, Нина не захотела на них взглянуть – и в этом не было ничего удивительного. Она всегда была осторожной.

Но когда они наконец открыли коробки, Мора, желавшая избавиться от неизвестности, сразу пожалела о сделанном.

Нина изо всех сил старалась развеять страхи Моры, убедить ее, что нити ненастоящие. Но девушку одолела тошнота, пропал аппетит и обуял постоянный страх – с того самого дня, как они увидели свои нити.

А потом, примерно через неделю, Нина пришла с работы и попросила Мору сесть и выслушать новости.

– Сегодня Деборе позвонили, – медленно произнесла Нина. – Кто-то из Министерства здравоохранения. – Ее глаза поблескивали, будто стеклянные, и она с трудом подбирала слова.

Но Мора и так все поняла.

– Говори, Нина. Просто, черт возьми, скажи как есть!

Нина сглотнула.

– Они настоящие.

Мора вскочила с дивана и помчалась в ванную, где вдруг рухнула на холодный кафель. Когда ее вырвало в унитаз, Мора почувствовала, что Нина стоит рядом, собрав на затылке темные кудри подруги. И еще она остро ощутила, что Нина сдерживает слезы.

– Все будет хорошо, – повторяла Нина, нежно гладя Мору по спине. – Мы справимся.

Однако впервые за два года их совместной жизни слова Нины не принесли Море утешения.

На следующий вечер они сидели перед телевизором, крепко держась за руки, и слушали речь президента, который призывал граждан сохранять спокойствие. Потом выступил секретарь Министерства здравоохранения и социальных служб, подробно изложивший выводы исследователей, а директор Всемирной организации здравоохранения и Генеральный секретарь ООН призвали ко всеобщей солидарности и состраданию в дни нового кризиса.

Даже папа римский вышел на балкон в Ватикане, чтобы обратиться к миллионам испуганных душ, которые, без сомнения, ждали его наставлений.

– Я хотел бы напомнить всем слова, которые мы повторяем на каждой церковной службе: таинство веры. Мы знаем, что вера, истинная вера, призывает нас принять неотвратимое, что некоторые тайны всегда будут лежать за пределами нашего понимания, пока мы обитаем здесь, на земле, – объявил папа, и его слова перевели на все языки мира. – Наше знание о Создателе всегда будет несовершенным. Как сказано в Послании к римлянам 11:33: «О бездна богатства премудрости и познания Божия! Как непостижимы суды Его, и неисповедимы пути Его!» Сегодня мы сталкиваемся с непостижимым, неисповедимым. Нам предлагают поверить, что в этих коробках таится знание, прежде ведомое лишь Богу. Но нас не впервые призывают поверить в невероятное. Даже апостолы сначала не верили, что Иисус Христос восстал из могилы, но мы знаем, что это правда. И так же, как я не сомневаюсь в воскресении, я не сомневаюсь и в том, что эти коробки – дар Бога Его детям, потому что нет никого более могущественного, более знающего и более щедро дающего, чем Господь Бог наш.

И все же Море ее коробка не показалась даром небес.

Каждый день, когда сотни тысяч людей праздновали свои двадцать вторые дни рождения, поступала новая волна коробок, и ситуация в обществе становилась все более острой. Невозможно было просто гадать о том, что предвещали каждому полученные нити.

Группа аналитиков, состоявшая из представителей США и Японии, первой предложила решение: создать при поддержке правительства веб-сайт, который позволил бы каждому самостоятельно определить длину своей нити.

Исследователи измерили тысячи нитей, включив в список даже фрагменты длиной в миллиметр. На основе предварительных расчетов они пришли к выводу, что длина нити на самом деле не равна времени, которое осталось человеку прожить, как предполагали некоторые вначале. Наоборот, она отражала всю жизнь человека. От начала и до конца.

Предположив, что самая длинная из возможных нитей соответствует редкой продолжительности жизни примерно в сто десять лет, исследователи постепенно проделали обратный путь, чтобы установить примерную длину нити и соответствующую ей продолжительность жизни. Точного количества лет они вывести все же не смогли; наука не была настолько точной. Однако все желающие могли зайти на сайт, ввести длину своей нити и, ответив на три вопроса, убедившись, что действительно готовы увидеть результат и согласны не подавать в суд, если данные им не понравятся, наконец узнать ответ, напечатанный невыносимо четким черным шрифтом Times New Roman. Время, которое им оставалось прожить на свете, сообщалось с погрешностью в плюс-минус два года.