Ее город

(4)

Важные материалы профессора Жао Циндэ — это разоблачения и обвинения, направленные против еще одного нашего соседа с восьмого этажа, Ван Хунту.

Прошлой весной профессор Жао Циндэ написал открытое письмо всем жителям ЖК и лично разнес его по квартирам. В письме сообщалось, что он, Жао Циндэ, пятидесятидевятилетний профессор, которому положена дотация от Госсовета, директор провинциальной и муниципальной Ассоциаций социальных наук, живет на первом этаже четвертого корпуса во второй квартире. Его коллега Ван Хунту, проживающий на восьмом этаже, работает в Институте социалистического образования. Профессор Жао Циндэ преподает уже несколько десятилетий, с головой погружен в науку, опубликовал целый ряд монографий и воспитал множество аспирантов. Он скромен и осмотрителен, не позволяет себе высокомерия и пользуется большим уважением. Профессор Жао живет здесь три года и верит, что соседям очевидны его достоинства. Ван Хунту некогда был учеником Жао Циндэ. Чтобы вступить в партию и остаться в своем вузе, он постоянно бегал в дом своего учителя, проявлял к нему сыновнюю почтительность, помогал купить уголь, поменять газовый баллон, отремонтировать столы и стулья. В итоге Ван Хунту вступил в ряды КПК, его оставили в альма-матер и назначили начальником административного отдела, как он того и желал. И он сразу же позабыл дорогу в дом профессора. Мало того, во время распределения жилья из-за интриг в вузе профессору Жао Циндэ дали квартиру лишь три года назад, и то на первом этаже, который не котировался. Поняв, что работники умственного труда пользуются большой популярностью, Ван Хунту мгновенно преобразился: снова стал преподавать, опубликовал несколько статей, в обход всех правил его повысили до доцента, и благодаря этому он тоже получил квартиру в нашем ЖК. Профессор Жао Циндэ пытался доказать, что так называемые «статьи» Ван Хунту — чистой воды плагиат, тексты наглым образом передраны из монографий самого профессора, с теми же аргументами, теми же доказательствами и теми же выводами, но с добавлением некоторых популярных и модных академических терминов. Обнаружив это безобразие, профессор Жао Циндэ немедленно сообщил в соответствующие органы, но в наше время все заняты зарабатыванием больших денег и не утруждают себя защитой прав честных академиков. Ничтожный Ван Хунту на работе ни во что не ставил старшего коллегу, да еще и в ЖК распускал ложные слухи, извращая истину и выдавая черное за белое. Его жена, Не Вэньянь, такая же наглая и хитрая, жестоко нападала на профессора Жао Циндэ в общественных местах, например на велопарковке. Профессор Жао больше не мог терпеть происходящее и откровенно рассказал обо всем соседям, чтобы прояснить факты и восстановить справедливость.

В конце открытого письма профессор Жао Циндэ выразил надежду на то, что никто не избежит справедливого возмездия. Он уверен, что проницательные соседи разоблачат Ван Хунту в один прекрасный день, и его ждет заслуженный позор.

Мы, жильцы ЖК «Хуацяо», сочли это письмо профессора Жао Циндэ забавным. Поскольку крытую велопарковку профессор Жао Циндэ назвал «общественным местом», объектом насмешек стала и Чжан Хуа. Она ничего об этом не знала и одинаково приветливо относилась и к профессору Жао Циндэ, и к Ван Хунту с супругой, никого не выделяя. Соседи, не знакомые с Ван Хунту и Не Вэньянь, без конца спрашивали, кто они вообще такие и красивая ли эта Не Вэньянь? А вот кто прав и кто виноват, особо не разбирались. Кругом столько информации — не только газеты, но и интернет. Горячие волны проклятий и нападок накатывают одна за другой, и в этом нет ничего хорошего — независимо от того, оправданны эти нападки или нет. Недобрых поступков столь много, что это вызывает у людей усталость и отвращение. Мы с соседями разделяем подобное отношение, но любим наблюдать за чужими разборками, особенно если все разворачивается в нашем ЖК, прямо у нас под носом — это же так интересно. Разбираться же, где правда, а где ложь, ужасно скучно — разве что совсем нечем заняться. Вот она, мудрость народная: зачем заморачиваться по пустякам? Оказывается, повседневная жизнь безбрежна, как море: пусть даже поднимается пена, и волны несут пыль, — все это осядет на дно, жизнь очистится и снова обретет прозрачность.

В итоге семьи профессора Жао Циндэ и Ван Хунту чувствовали себя крайне неуютно после того, как конфликт стал достоянием общественности. Мои соседи господин Ван Хунту и госпожа Не Вэньянь старались делать вид, будто не знают об инциденте; каждый день они приклеивали на лица улыбки, показывая всем, что им все равно и они ни в чем не виноваты. Профессор Жао в силу возраста и из-за высокого давления не пользовался велосипедом, но теперь специально отыскал где-то старый велик, починил его и стал ездить почти каждый день — так у него появился повод крутиться рядом с велопарковкой. Он оставлял там велосипед, доплачивая Чжан Хуа по пять юаней в месяц, и благодаря этому имел возможность ласково здороваться с Чжан Хуа, сюсюкать с Толстушкой, к тому же иногда отвешивать поклоны и вне зависимости от того, что стояло на столе, нахваливать, цокая языком: «Ну и вкуснотища!»

Не Вэньянь с мужем жили на восьмом этаже, а профессор Жао — на первом. Не Вэньянь ходила на работу, и ей приходилось спускаться и подниматься к себе, всякий раз проходя мимо двери старика. Раньше она не особо обращала внимание на свой внешний вид, но после случившегося неизменно наводила марафет перед выходом из дома: стильный и модный костюм, туфли на высоком каблуке, губная помада, румяна. Она проходила мимо квартиры профессора степенным шагом с высоко поднятой головой, ни на минуту не расслабляясь. Как назло, жена профессора Жао выглядела даже старше супруга: реденькие волосенки, мешки под глазами, на скулах — старческие пятна. Вдобавок она донашивала за своей невесткой мешковатую одежду, которая ей не шла. Глядя на происходящее, профессор Жао рассвирепел еще больше; он пришел в настоящую ярость и, стремясь выплеснуть гнев, решил наказать подлого Ван Хунту по всей строгости закона. Не щадя сил, он с утра до ночи корпел над материалами, сравнивая каждое предложение из диссертации Ван Хунту с собственными монографиями, добавляя комментарии и критические замечания, чтобы потом предъявить железобетонные доказательства плагиата. Профессор Жао Циндэ упорно трудился полгода, исписал целую кипу листов, но в суд обратиться не успел, так как летом 1995 года проливной дождь безжалостно ворвался в его квартиру и уничтожил на его столе десятки тысяч призывов и слов — острых, будто кинжалы.

К счастью, медицинскую помощь ему оказали вовремя, приступ не повлек за собой серьезных последствий, профессор провел полмесяца в больнице и бодрый вернулся домой. Это случилось в воскресенье, когда все сидели по домам. Ван Хунту и Не Вэньянь вышли на балкон. Я тоже выползла на свой. Так делали многие соседи. Профессор Жао вошел во двор, пересек площадку и приветливо поздоровался с Толстушкой, затем крепко сжал руку Чжан Хуа и энергично потряс ее, благодаря за спасение. Жена профессора стояла рядом и поддакивала. Она поблагодарила Чжан Хуа за то, что та все это время поливала в их квартире цветы, и подарила ей пакет с сухим молоком и фруктами. Вообще-то, эти продукты принесли в больницу люди, навещавшие там профессора. Упаковка молока помялась, а фрукты начали портиться. Чжан Хуа сказала:

— Ну что вы, не стоит благодарности! Иногда близкие соседи лучше дальней родни. Мне все равно делать нечего, я вам особо ничем не помогла. А профессору надо хорошо питаться.

И наотрез отказалась принять подарок. Старуха попала в затруднительное положение, ее лицо сморщилось, словно женщина собиралась заплакать. Один перезрелый банан оторвался от связки, упал на землю, и кто-то на него наступил, раздавив.

Ван Хунту и Не Вэньянь переглянулись, хотели рассмеяться, но сдержались и сохранили на лицах невозмутимое выражение.

Самым важным пунктом повестки дня значился коллективный ремонт наших шестнадцати квартир. Мы делегировали эту задачу Чжан Хуа, чтобы она вместе со своими знакомыми занялась ремонтом; это позволило бы в случае необходимости заимствовать друг у друга отделочные материалы, значительно снизив траты, а также сократить сроки. Шестнадцать семей смогли бы сообща контролировать работы, и это не так утомительно. Чжан Хуа оставалось уточнить у профессора Жао и его супруги, согласны ли они с таким предложением. Она заметила, что уже согласилась от их имени, так как смету пришлось составить заранее сразу на шестнадцать квартир, чтобы каждая семья могла все взвесить и понять, выгодно это им или нет. Пятнадцать пострадавших уже выразили готовность и ждали только решения профессора Жао Циндэ и его жены. Если он не будет участвовать в проекте, то нужно побыстрее сообщить остальным, а если будет, то следует поскорее подписать договор и начинать работы. Пожилая чета остолбенела. Старики явно не были настроены делать совместный ремонт с Ван Хунту. Однако скидки и преимущества казались столь очевидными, что отказываться от них не стоило.

Чжан Хуа быстро разобралась в происходящем и ловко перебросила мостик, прощебетав:

— Если вы плохо чувствуете себя и вам некогда этим заниматься, то доверьте мне подписать все за вас.

После долгого молчания Жао Циндэ с трудом сделал выбор и сказал:

— Ну ладно! Подписывай за нас!

И заплакал от обиды. На восьмом этаже Ван Хунту и Не Вэньянь тоже опешили. Не Вэньянь повернула голову и посмотрела на меня — таким взглядом, какой бывает у ребенка, который по недоразумению набедокурил и теперь пытался найти оправдания. Мне понравился этот взгляд; я пристально глядела на нее, но не знала, что сказать в утешение. Когда один человек ранит другого, он боится, что сердце совсем окаменеет; однако у него остается возможность перебороть свою ненависть, ощутить боль ближнего и проявить сочувствие.

Если ты способен сочувствовать, то это уже радость. Вот каким был тот памятный дождь лета 1995 года.