Ее город

(9)

Первой старого носильщика заметила Толстушка. Поскольку они были знакомы, она улыбнулась ему, а потом вернулась во двор и принялась подметать площадку, но внезапно вспомнила о нем и помчалась к матери:

— Мама! Мама! Старый носильщик пришел!

Чжан Хуа разжигала горелку. Она отмахнулась от дочери:

— Не болтай ерунды!

— Это не ерунда!

Видя, что мать не принимает ее слова всерьез, она засуетилась и громко, решительно объявила:

— Я узнала старого носильщика!

— Ладно! Ты кого угодно узнаешь, включая председателя Мао.

— Я не узнала председателя Мао. Я узнала старого носильщика — он у ворот, в новой одежде.

Чжан Хуа некогда было отвлекаться, она буркнула:

— Ну и отлично.

Она водрузила котелок на горелку и, глядя на поднимающийся над ним пар, внезапно очнулась. Толстушка сидела прямо на клумбе и все еще злилась. Чжан Хуа подошла к девушке и слегка ее толкнула со словами:

— Я тебе верю. Пойдем посмотрим.

Она быстро направилась к воротам, и Толстушка посеменила вслед за матерью, держась чуть поодаль. Охранники у ворот широко улыбнулись ей и жестом показали на приступочку за ними. Чжан Хуа вышла наружу и действительно увидела старого носильщика. Он вскинул голову и сразу же снова потупился. Чжан Хуа сложила руки на груди и преувеличенно громко вздохнула. Старик все так же не поднимал головы. Чжан Хуа подождала чуток, но вскоре потеряла терпение, подошла и пару раз пнула его корзины для старья. Носильщик все еще не осмеливался поднять голову и не пытался защитить свое имущество, как бы Чжан Хуа ни старалась. Чжан Хуа уперлась руками в бока и смерила старика взглядом. Он по-прежнему молчал и не шевелился. Чжан Хуа наклонилась и подняла коромысло. Толстушка ринулась помогать матери. Они вдвоем отволокли весь скарб старого носильщика подальше от ворот и бросили на тротуар. Старик потащился за ними. Порывы ветра бросали ветки тополя в лицо Чжан Хуа, та смахивала листья прочь и свирепо пыхтела, давая носильщику понять, что не одобряет его поведение. Старик меж тем наклонился, чтобы подобрать свой нехитрый скарб. Веревка у весов запуталась, и он принялся не спеша распутывать ее, а потом взвалил коромысло на плечи и побрел обратно, в сторону нашего ЖК.

Чжан Хуа преградила ему путь со словами:

— Ладно! Ладно! Ты умело притворяешься немым, делаешь вид, что не узнаешь меня. А я все равно говорю тебе: убирайся отсюда! Три района города Ухань занимают огромную территорию, и везде можно собирать тряпье. А в нашем ЖК тебе не рады. Если останешься здесь, то жди беды. Ты совсем тупой? Панели на стенах в семи или восьми квартирах треснули, полы в пяти квартирах просели, плитка у всех отваливается, а на кухне у Не Вэньянь упала почти вся. Что за цемент вы нам принесли? Разбодяжили и всучили под видом фирменного! А что за краска? И что за стальные гвозди? Директор фирмы, бригадир и его двоюродный братец растворились бесследно — и тут ты! Жить надоело?

Старик долго что-то бормотал себе под нос, но не выплюнул ни слова. Чжан Хуа выпалила:

— Что ты хочешь сказать? Тебе кажется, что ты не имеешь отношения к ремонту, не так ли? Просто носильщик, и все? Позволь мне заявить: нет! Мы думаем, что вы все заодно, и ненавидим всех вас, вместе взятых. Теперь понимаешь, о чем я? Уходи отсюда как можно дальше!

Старый носильщик остолбенел.

Чжан Хуа с дочерью вернулись на велопарковку. Но носильщик никуда не делся. Он чуть подождал на тротуаре, потом поднял свои корзины на коромысле и снова уселся на приступочке рядом с воротами. Достал сигарету, молча закурил и продолжил ждать, несмотря на безнадежность этого предприятия.

Вечером, когда все вернулись с работы, велопарковка гудела, как улей. Почти все, кто приехал на велосипеде, заметили носильщика и теперь спрашивали: а в чем, собственно, дело? Этот носильщик довольно смелый! Решил собирать у нас старье — но кто же захочет иметь с ним дело? Кто ему поверит? Это действительно серьезная проблема! Профессор Жао Циндэ тоже присутствовал при разговоре:

— Ладно! Как говорится, за каждой обидой стоит обидчик, за каждым долгом стоит должник. Наконец у нас появилась зацепка, чтобы мы смогли добраться до этой банды. Я непременно хочу выяснить, какого класса стеновые панели якобы из ясеня мне привезли? Это влетело мне в круглую сумму, я отдал свои кровные деньги!

Не Вэньянь не поверила своим глазам. Она припарковала велосипед, но не пошла домой, а принялась говорить всем вновь прибывшим:

— Вот же сволочь бесстыжая! Просто наглец!

Кто-то сказал:

— Да уж, взял да и заявился! Надо пойти к нему, посмотреть, есть у него совесть или нет!

Люди все сильнее распалялись и в итоге отправились к старому носильщику выпустить пар.

В этот момент Чжан Хуа ужинала. Сидя у велопарковки, она держала в руках миску с рисом, и палочки для еды порхали вверх-вниз — ловко, как крылья бабочки, собирающей нектар с цветов. Чжан Хуа была настолько увлечена этой миской риса, что все остальное не имело никакого значения. Толстушка вскрикнула и последовала за идущими людьми, чтобы посмотреть, что происходит. Чжан Хуа не обратила внимания на дочь, и та пошла одна.

Жильцы разом опрокинули корзины старого носильщика, растоптали и разбили все собранное старье, с громким лязгом сломали весы. Старик не удивился: с приближением опасности он лишь схватил гири для весов и забился в угол. Соседи, которые не могли найти своих врагов в течение нескольких месяцев после ремонта, разозлились при виде носильщика. Они топтали содержимое корзин и закидывали его вопросами:

— Старик, что за пол ты нам положил? Что за дерево, что за краска, что за плитка, что за цемент?! Вы нас обманули, совсем совесть потеряли!

Естественно, старику нечего было ответить. Жители ЖК продолжали орать. Так мы выплескивали разочарование, говорили будто сами с собой и не требовали ответа. В душе все понимали, что старик — лишь носильщик, шестерка в ремонтной афере и над ним самим издевался бригадир. Два паренька, вымахавшие выше взрослых, но с глазами подростков, кричали громче всех; они то и дело подходили к старику и размахивали перед ним руками и ногами, а тот каждый раз так пугался, что поспешно приседал и прикрывал голову. Однако никто не стал его бить. Мы с соседями просто хотели выгнать носильщика вон и потому вытащили его корзины на улицу. В этот раз его вещи отнесли даже подальше, чем перед тем Чжан Хуа, и кинули возле мусорки. Старик следовал за людьми на большом расстоянии, ковыляя прочь от нашего ЖК.

Однако на следующее утро упрямец вновь появился рядом с будочкой охранников. Он починил корзины, отремонтировал весы, повесил гири на перекладину. Охранники изумились и громко выдохнули, глядя на старика.

Он по-прежнему сидел на корточках под карнизом, курил, не произнося ни слова и не зазывая клиентов. Казалось, уличная суета, эстрадные песни, которые передавали по громкоговорителю, свист автомобильных тормозов и пыль от дороги не имеют к нему никакого отношения. Когда пришло время обеда, он достал пампушку и съел за три-пять укусов, затем сходил к колонке, установленной у будки охранников, и выпил несколько глотков воды. Перед тем как включить кран, он с тревогой взглянул на охранников, ожидая разрешения. Наши двое охранников — всегда скромно одетые, немногословные, не напряженные — занимаются своими делами легко и неторопливо, как будто выражение «простой смертный» придумано специально для них. В их характере присутствует терпимость и доброжелательность обычного народа, и, увидев глаза старого носильщика, они прониклись сочувствием. Это ведь всего пара глотков воды из колонки! Они замахали руками, чтобы старик не стеснялся.

Чжан Хуа поехала на велосипеде за овощами и, миновав ворота, поняла, что старик тут как тут. Она резко затормозила и сердито воскликнула:

— А ты упрямый!

Носильщик открыл было рот, но, естественно, ничего не сказал и снова закрыл его, без особого выражения глядя на Чжан Хуа. Та хмыкнула:

— Что ты на меня уставился? Как будто у меня на лице цветок распустился! Что толку смотреть, если ты не различаешь добро и зло?!

Старик опустил голову и уперся взглядом в землю, где валялся обрывок газеты, занесенный ветром в этот угол. Он подцепил этот листок, поднял и закрылся им, сделав вид, что читает.

Чжан Хуа сказала:

— Ого, ты еще и газеты читаешь! Отлично! Тогда ты должен понимать одну истину. Тебя тут ничего хорошего не ждет, проваливай! Я вечно лезу не в свое дело. А потом, если что-то идет не так, оказываюсь виноватой. Так вот, твоих дрянных дел я больше не касаюсь!

Старик хотел было поднять глаза, но, поняв, что происходит, не осмелился, а лишь снова спрятался за газетой. Чжан Хуа заметила:

— Что ж, ладно! В смелости тебе не откажешь!

Она пнула землю носком ботинка и умчалась на велосипеде прочь.

Во второй половине дня жители ЖК возвращались с работы и у ворот опять увидели старика: только вчера они прогнали его, а сегодня он тут как тут. Все удивились, хотя и не понимали чему. Они не стали больше нападать на упрямца, и потому он, одетый в лохмотья, продолжал сидеть на ступеньках, курить, читать клочок потрепанной газеты, не говоря ни слова. Что с ним поделаешь?!

Только профессор Жао Циндэ и Не Вэньянь, два заклятых врага, вели себя на удивление последовательно. Сначала профессор Жао Циндэ торжественно подошел к старику и заявил:

— Это хорошо. Хорошо, что ты тут. Я собираюсь подать в суд на эту вашу фирму, и когда придет время, ты пойдешь под суд как соучастник и свидетель. Позволь сказать мне: все мы здесь знаем, что ты собой представляешь, все мы знаем, какой ты жадный и хитрый, поэтому полагайся на себя и не совершай зла, иначе тебя ждет саморазрушение.

Старик посмотрел на профессора Жао Циндэ и просто молча кивнул.

Последней была Не Вэньянь. Это случилось после ужина. Ван Хунту сопровождал жену — они вместе отправились на прогулку. Приблизившись к носильщику, Не Вэньянь процедила:

— Предупреждаю тебя, не прикидывайся дураком или хорошим, мы все знаем, кто ты такой. Ты можешь остаться здесь, и мы не смеем тебя прогнать, это твоя личная свобода. Но я должна сказать следующее. Во-первых, если в нашем доме произойдет какая-нибудь кража или еще что-то, виноватым окажешься ты. Во-вторых, ты не думай, что мы будем сдавать тебе старье! Надеешься еще на нас подзаработать, но этого не произойдет!

Старый носильщик не смотрел на Не Вэньянь, но внимательно слушал, не произнося ни слова. Не Вэньянь, договорив, ушла под руку с мужем, стуча высокими каблуками кожаных туфель с величием, которое сотрясло бы и высокую гору.

На третий и четвертый день старик приходил, как на работу, на ступеньки за воротами «Хуацяо», садился и ждал, когда кто-нибудь позовет его забрать старье. Но, конечно, никто в ЖК не звал его. То есть он ждал у ворот, но внутрь его не пускали. По сути, начался новый виток противостояния между старым носильщиком и жителями нашего ЖК.