Все случилось летом

— Мика, ты чего там застрял? Иди к нам!

— Я не могу, мне некогда, — сказал он. — Я должен идти к Арку.

Даце даже поперхнулась.

— Ты пойдешь к Страшиле Арку! Зачем? Разве ты его не боишься?

— Не боюсь! Меня папа послал по делу.

— Что за дело такое? — тихо спросила Даце, подойдя поближе к забору, так что Мика при желании мог дотянуться до нее рукой.

— Это секрет. Ты проболтаешься. Очень большой секрет.

— Подумаешь — секрет! — презрительно фыркнула Даце. — Да я знать не хочу твоего секрета.

Она повернулась к нему спиной и помчалась так, что лед под коньками зашипел, как ошпаренный. С тяжелым сердцем Мика наблюдал, как Даце присоединилась к подружкам, потом потер нос и отправился дальше. Он делал совсем крохотные шажки, но большой каменный дом, в котором жил Арк, как будто сам подвигался ему навстречу, вот уже и парадное. Какая-то неодолимая сила тянула мальчика назад, и он долго не решался подняться на второй этаж. Подойдя к двери, за которой обитал Страшила Арк, он остановился, чтобы собраться с духом.

А вдруг Арка нет дома, что тогда? Ничего не поделаешь, придется вернуться обратно. Но все-таки сначала надо позвонить. Чуть-чуть нажать кнопку, потом бегом вниз. Арка наверняка нет дома. С какой стати в такой прекрасный вечер он станет сидеть дома.

Дзын! Звонок зазвенел до ужаса громко, казалось, он висел прямо над головой, на лестничной площадке. Не успел Мика опомниться, как дверь отворилась, чья-то огромная рука схватила его за шиворот и втянула в комнату.

— Гадкий мальчишка! — на весь дом взревел Арк, отпуская своего пленника. — Так это ты, паршивец, вечно звонишь у моих дверей, а потом убегаешь! Ну, голубчик, теперь ты попался! Теперь не убежишь!

Мика сжался в комочек и заговорил таким жалостным голосом, каким не говорил еще никогда:

— Дяденька, я и не думал убегать. Я пришел к вам. Честное слово!

— Что-о? — протянул Арк и глянул на пришельца сверху вниз, как на букашку, которую он может в любой момент раздавить. Потом взял стул, уселся перед дверью, отрезав таким образом для Мики путь к отступлению.

В комнате стоял ужасный беспорядок, и она была до невозможности прокурена. Этот тяжелый табачный дух не шел ни в какое сравнение с тем вкусным дымком, которым попахивал мопед Дациного брата. Стол был заставлен пустыми бутылками, немытой посудой, тут же валялись черствая краюшка хлеба и початая банка консервов. Пол не метен давно, повсюду разбросаны окурки, на диване грязным комом простыни и одеяло. Арк был в одной рубашке с расстегнутым воротом, с засученными рукавами, галстук съехал набок, узел опустился на грудь. Рыжие волосы растрепаны, круглое и бледное лицо заросло жесткой, густой бородой — казалось, что он целый год не мылся.

— Дяденька, — дрожащим голосом сказал Мика, — я пришел попросить прощения. Я кидался в телеграфный столб снежками, а попал вам по шапке. Я нечаянно.

— А-а! Так это ты, разбойник, сбил у меня с головы шапку! Я уж чуть было не забыл. Хорошо, что сам явился с повинной. Знаешь, что я с тобой теперь сделаю?

— Я ведь нечаянно… я не хотел…

— Я тебя съем! Чуешь? Слопаю, как сардельку!

— Вы не имеете права! — вскрикнул Мика. — Я папе скажу.

Арк рассмеялся так, что у мальчика мурашки по спине забегали.

— Да как же ты пожалуешься, когда я тебя съем?

От ужаса Мика закрыл глаза, только бы ничего не видеть. Он слышал, как скрипнул стул, потом все стихло. Откуда-то издалека донесся голос Арка:

— Так что тебе надо от меня? Зачем ты пришел, мальчик?

Мика приоткрыл глаза и увидел, что Арк сидит на том же месте, только слегка нагнулся вперед, положив руки на колени.

— Я уже говорил. Я пришел извиниться.

— Извиниться? Уж не ослышался ли я?

— Пожалуйста, дяденька, простите меня, я больше не буду…

Арк откинулся на спинку стула, и на его лице отразилось удивление.

— И ты пришел к Страшиле Арку извиняться? Забавный сморчок, скажу тебе! — И он опять рассмеялся громким, страшным смехом. Потом так же неожиданно оборвал его. — Однако ты мне нравишься, — сказал он — И это я тебе говорю совершенно серьезно. Ты не какой-нибудь прохвост, ты парень что надо. Знаешь что, давай споем с тобой песню… — И дребезжащим голосом Арк запел: — Белая лилия в омуте, вот невеста пьянице… А ты почему не подпеваешь? — спросил он. — Ну, ладно, не хочешь, не надо. Малыш, знаешь, с чего Арк запил?

Мика покачал головой.

— Я запил потому, что от меня ушла жена. А может, жена ушла потому, что я запил. Теперь в этом деле сам черт не разберется. Белая лилия в омуте-е…

— Мне пора домой, — вставил Мика. — Дяденька, пожалуйста, пропустите меня…

— Никуда ты не уйдешь, — возразил ему Арк. — Я еще хочу полюбоваться на тебя. Я ведь тоже когда-то был маленький. Смешно, правда? Вот как ты думаешь, был ли когда-нибудь Страшила Арк такой же маленький?

Неожиданно в дверь позвонили. Сначала звонок короткий, второй длинный-длинный. Арк привстал со стула и крикнул:

— Кого там принесла нелегкая? Заходи! Дверь не заперта!

На пороге появился отец, и Мика обмер от счастья. Он бросился ему навстречу, позабыв про свои страхи. Взрослые поздоровались, и отец проговорил:

— Надеюсь, мой сын сказал вам все, что должен был сказать.

Арк кивнул:

— Мы с этим молодым человеком отлично провели время. Правда, я сначала хотел его съесть, но потом раздумал: славный парнишка.

Отец улыбнулся.

— Арк, оставьте шуточки, — заметил он серьезно. — Вы же погибнете, если не измените образ жизни. Возьмите, наконец, себя в руки, ведь вы не ребенок. Приберитесь дома, побрейтесь, сходите в баню…

— На баню у меня нет денег, — перебил его Арк. — Может, рублик одолжите?

Отец достал деньги, протянул Арку. Тот взял двумя пальцами и, склонив набок голову, спросил:

— А вы не боитесь, что я их пропью?

— Это ваше дело, — пожав плечами, ответил отец. Он взял Мику за руку, собираясь его увести. Подойдя к двери, он обернулся и сказал: — Не стоит мне вам, как школьнику, объяснять, что хорошо, что плохо. Вы это знаете не хуже меня. Но вот что меня удивляет: неужели в вас не осталось ни капли силы воли? До свидания, Арк!

— Обождите немного, — скороговоркой бросил Арк. — Прошу вас. Мне так редко приходится встречаться с людьми, устами которых глаголет истина. Если бы вы знали, какая я дрянь! Последний мерзавец и тряпка! Очень обяжете меня, если выпьете со мной стаканчик водки. В одной из бутылок что-то оставалось. Ведь юный джентльмен еще не слишком соскучился по мамочке, а? Очень прошу не отказываться. Покорнейше прошу!

— Не паясничайте, Арк, в этом нет ничего смешного.

Мика почувствовал, что отец колеблется — остаться или нет, и потому незаметно дернул его за рукав, торопя поскорей уйти. Мика боялся, как бы Арк в последнюю минуту не преградил им дорогу. Но Арк стоял, как Бегемот, доверчиво склонив набок голову, и в глазах его предательски сверкнула влага. Отец легонько отстранил от себя Мику и сказал:

— Хорошо, Арк, но только одну рюмку, только одну.

Хозяин в радостном оживлении бросился убирать со стола пустые бутылки, потом застелил его чистой газетой, на ней разложил все ту же початую банку консервов, краюшку хлеба и вилки. Папу пришлось чуть ли не силком усаживать, он отговаривался: из-за одной рюмки и садиться не стоит. Но и когда первая рюмка была выпита, Арк не позволил ему встать, тут же налил вторую, сказав, что эта «на посошок», что без нее и до дому не дойти. После третьей рюмки никаких споров на этот счет уже не возникало.

— О чем тут говорить — на двух мужчин такая капля! — Арк небрежно махнул рукой на бутылку, и отец, соглашаясь с ним, кивнул.

Вначале Мика наблюдал за отцом, раскрыв рот от удивления, но понемногу ему стало скучно, он беспокойно топтался вокруг стола, становясь то с одной стороны, то с другой. Правда, Арк своему маленькому гостю дал конфету, которую выудил из кармана брюк. Прежде чем отдать ее Мике, он своим кривым и жестким ногтем сковырнул с нее прилипшие соринки. Конфета была вкусная, мятная, но скоро и она надоела, и, вынув изо рта обсосанный комочек, Мика завернул его в уголок платка.

Интересней стало, когда Арк опять затянул песню про белую лилию в омуте. Но теперь, как ни странно, ему подпевал отец, и это было ужасно потешно, потому что каждый тянул на свой лад. О белой лилии Мика готов был слушать всю ночь, но так как рано или поздно всему приходит конец, пришел конец и песне, да и бутылка была пуста. На этот раз отец простился по-настоящему, и Мика уже за дверью разглядел, как Арк тяжело сел на стул, провожая их невеселым взглядом.

На улице уже зажглись фонари, и окна домов тоже светились. По обеим сторонам тротуара тянулись высокие сугробы, проход был узкий, и отцу с сыном приходилось уступать дорогу прохожим. Мика шагал то впереди отца, то сзади. Когда ему удалось пристроиться рядом, отец спросил:

— Ты куда это запропастился? Я уже начал волноваться, думал, с тобой что-то случилось.

— Я очень торопился, — ответил Мика, — только у меня медленно получалось.

— Страшный ты растяпа, Мика. Все-то у тебя получается не так, как надо.

Мика сунул руку в карман отцовского пальто, так было удобней идти.

— Папа, ты сам учил меня не употреблять таких слов — «страшила» и «страшный».

— Вот видишь, Мика, насколько заразительны твои дурные привычки. Как же нам быть?

— Что ж теперь делать, жить-то надо, — серьезно ответил Мика, про себя подумав, что присказку эту он перенял от Тедиса, а Тедис, наверно, от своей бранчливой мамы.

Подойдя к дому, Мика вынул руку из отцовского кармана. В голове теснилось множество мыслей, и он спросил:

— Папа, а кто дяде Арку в бане потрет спину?

— Кого-нибудь попросит. А что?

— Все-таки у него было очень жутко.

Отец не ответил, только на мгновение прижал к себе сына. А Мика все расспрашивал:

— А если бы я не сходил к дяде Арку, а застрял по дороге с Дацей или Бегемотом, ты бы очень рассердился?

— Очень.

— А дядя Арк давно позабыл, что я угодил в него снежком. Насилу вспомнил. И ему совсем было не нужно, чтобы я пришел просить прощения.

— Возможно, Мика, ему и не нужно. Но прежде всего это нужно было тебе. Понимаешь?

Мика ответил, что понимает, и в тот момент ему действительно казалось, что он понимает, но позже, когда они стали подниматься по лестнице, он совершенно отчетливо осознал, что ничего не понимает. Он ступал через одну и, сразу через две ступеньки, словно ожидая, что это внесет какую-то ясность, но тут отец на него заругался, сказал, что так можно упасть, сломать ногу. А Мика все думал, как же это так получается, что посещение Арка нужно было прежде всего ему, Мике, хотя он никакой пользы от этого не получил, только почувствовал страх, который так трудно было побороть. Правда, теперь у него хорошее настроение, оттого что все позади. И если кто-то тут выиграл, так это отец, потому что он вместе с Арком выпил вино и спел песню про белую лилию.

Мама уже вернулась с работы и накрывала на стол. Она потянула носом воздух и подозрительно спросила отца:

— Что-то странно от тебя попахивает?

— Мы были у дяди Арка, — не выдержав, сообщил с гордостью Мика.