История одной семьи

4

В чем причина моей худобы и кругов под глазами, никто, кроме меня, не знал, и наконец наступил день, когда я решилась преодолеть свой страх. Мама всегда учила меня, что прогуливать школу — страшный грех. Винченцо лишил ее сна, когда несколько дней шлялся по окрестностям, вместо того чтобы прилежно исполнять свои обязанности школьника. Однако всякий раз находилась соседка, которая замечала, как он бездельничает все утро с рюкзаком за плечами, и сразу же предупреждала нашу маму. Впрочем, Винченцо все равно не хотел ни учиться, ни вести себя так, как полагается хорошему сыну. Но в тот раз я была уверена, что у меня есть очень веское основание пропустить школу. Даже учитель Каджано, призывавший нас всегда и во всем идти до конца, поддержал бы мою затею. Поход в дом Николы Бескровного был моим, и только моим делом. В то время я еще не знала, в какие сомнительные предприятия вовлечен отец Микеле. В противном случае у меня, может, и не хватило бы смелости шпионить за ним через окно. Тогда же мне было известно только одно: у него всегда полно денег. Никола одалживал их почти всем в нашем районе, и если кто-то не торопился возвращать долг, с ним случалось что-нибудь плохое. Бескровный продавал контрабандные сигареты и кое-какую дрянь похуже сигарет, о чем я узнала много позже.

Мой поход то и дело прерывался остановками. Достаточно было какого-нибудь шума, мелькнувшего цветного пятна, голоса, показавшегося знакомым, и у меня перехватывало дыхание. Ноги тряслись, слюна становилась вязкой и склеивала горло, мешая сглотнуть. Проходя мимо базилики, я несколько раз перекрестилась, втянув голову в плечи при виде тетушек, вышедших после утренней молитвы. Затем поспешила к морю.

«Как же красиво!» — вздохнула я, останавливаясь, чтобы полюбоваться ровной блестящей водной гладью. Однако всего на несколько минут, потому что сердце сжималось от желания увидеть Николу Бескровного, а ноги сами шагали к его дому, хотя шаги те и были крайне нерешительными. У площади дель Феррарезе я внезапно остановилась. Еще не поздно было повернуть обратно, побродить в порту и вернуться домой в обычное время. Вся эта история закончилась бы здесь и сейчас. А потом я сказала бы учителю Каджано, что у меня разболелся живот. Я раздумывала, перебирала одну причину за другой, пытаясь найти повод отказаться от своего плана, но в глубине души уже зная, что не изменю решения. С самого детства я обладала этой уникальной чертой характера, которая в глазах одних делала меня нерациональной, а в глазах других — смелой. Но на самом деле я просто никогда не умела обуздывать собственные инстинкты.

Сероватые контуры домов, фасадами выходящие на площадь, за долгие годы словно разъело ненастьями и морской солью: скругленные углы и обшарпанные стены, держащиеся на честном слове, готовые вот-вот упасть. Много лет спустя я с горькой улыбкой буду вспоминать эти дома и думать, до чего же они походили на своих обитателей. Искалеченные, кособокие, шаткие. Но все еще живые.

Бабушка Антониетта тоже жила в одном из таких домов, и моя мама там жила — сперва маленькой девочкой, потом девушкой. Самые большие здания состояли из двух этажей и подвала, который летом использовался в качестве кухни, потому что под землей было прохладнее. Дом Бескровного стоял недалеко от виа Венеция. Не лучше и не хуже других, обычный дом, довольно бедный с виду, как и любой по соседству. Я побродила взад-вперед с одного края площади на другой; тяжелый портфель оттягивал плечи, холодный ветер хлестал по губам. Потом сжала кулаки и, полная решимости, быстро двинулась к виа Венеция. Я внезапно почувствовала себя сильной, как будто в меня влилась какая-то животная мощь и смыла все детские страхи. Со мной такое уже бывало. Может, это прорастало то дурное семя, черная душа, отражение которой бабушка видела в моих глазах в подобных случаях.

Рядом с жилищем Бескровных я заметила заброшенный дом. Свисающая с одной стороны ставня хлопала на ветру, то и дело разрезая надвое полоску света. Этот глухой стук показался мне погребальным звоном. Возможно, это был какой-то знак и мне стоило прислушаться к нему. Но внутри меня проснулось животное начало, будто на первый план вышла другая Мария, появляющаяся в самых трудных ситуациях.

Узкую полоску тротуара у двери поглотил пырей, а стена, когда-то белая, теперь почернела от гнили и позеленела от плесени. Я закрыла глаза, потому что эта картина опустошения внушала мне ужас. Тем не менее дом Бескровных был жив и здоров, кишел людьми и все еще неумолимо привлекал меня.

Я положила портфель на землю и осторожно огляделась по сторонам, проверяя, не смотрит ли кто на меня, но все, казалось, были заняты своими делами. Поэтому я решилась встать на цыпочки и заглянуть в окно рядом с входной дверью. Внутри было темно, свет проникал только из окна, в которое я смотрела, поэтому потребовалось несколько секунд, чтобы дать глазам привыкнуть к полумраку и разглядеть комнату. Я заметила двух младенцев, сидящих на полу. Дальше виднелись кухонный стол и другие предметы обстановки. Женщина вытирала руки о фартук на животе. Я внимательно наблюдала за ней. Должно быть, это жена Бескровного. Как она могла выйти замуж за такого ужасного человека? Я не понимала, сколько ей лет: в детстве все взрослые кажутся очень старыми. Лицо темное, как и растрепавшиеся волосы; некоторые пряди еще держатся в прическе, другие падают на плечи. Дети очень маленькие, с большими испуганными глазами. Должно быть, это младшие братья Микеле. Сколько вообще отпрысков у Бескровных? Мой брат Винченцо дружил с еще одним Бескровным, старшим братом Микеле.

Мне запомнилось, что окно в доме Бескровных было очень высоким, а глаза тех двух детей, близнецов, судя по сходству, — просто невероятно огромными. От мысли, что такой человек, как Бескровный, мог стать отцом, у меня кровь стыла в жилах. Я закрыла глаза, дрожа и представляя себе ужасного людоеда в обличье человека, который запугивает собственных детей огромными клыками и острыми ножами. Любой шум превращался в Николу Бескровного, который подбирался ко мне, чтобы схватить и утащить в какое-нибудь ужасное место. Это его голос вырывался из груди со страшными всхлипами, будто ему не хватало воздуха. Я испугалась и убежала, тяжело дыша.

Сокровенные слова