Ее город

(15)

Как и пел внук, в эти годы «реформ и открытости» старый носильщик со временем и правда немного обогатился. Он все еще питался пампушками и солеными овощами, но делал это уже трижды в день; начал курить более дорогие сигареты и даже угощал охранников, а как-то раз попытался сунуть их Ван Хунту, но тот рассмеялся и не взял. Старик понял, что его сигареты все еще не дотягивают до стандартов качества, но сам был очень ими доволен.

Каждый день старик сидел на приступочке рядом с воротами, курил, читал и, если его звали, шел за вторсырьем, а потом выходил, снова курил, читал, съедал пампушку и соленые овощи, запивал водой из колонки.

Пришла зима. Старый носильщик обратился с просьбой к «хозяевам»: «Если кому-то позволяет достаток, дайте мне, пожалуйста, ватник и теплые штаны!» На призыв откликнулись все, и в итоге старик стал выглядеть как лоскутное одеяло, собранное из кусочков наших семей: ватник, свитер, теплые брюки, ботинки, перчатки. Все элементы его гардероба были нам хорошо знакомы и казались родными, включая и его личный длинный дорогой шарф. В таком виде он уехал к себе в родную деревню.

После пятнадцатого дня первого лунного месяца кто-то из соседей начал ворчать, что пора бы старику и вернуться. И действительно, вскоре он появился, и мы продали ему целую кучу всякого вторсырья, скопившегося за праздники.

Весной трава лезет как сумасшедшая, и Толстушка в одиночку не справлялась с прополкой сорняков, поэтому позвала старика помочь ей. Он пришел во двор, но, когда они закончили, сразу ушел. Чжан Хуа заволновалась. Она беспокоилась, что мы разбалуем старика добрым отношением и он начнет фамильярничать, забудет свое место, однако тот по доброй воле продолжал держаться скромно, с большим уважением относился к жильцам и обращался ко всем «хозяин» или «хозяйка» — вне зависимости от того, кто перед ним: мужчина, женщина, старик или ребенок. При встрече он всегда уступал дорогу и по-прежнему оставался немногословным. Так что Чжан Хуа успокоилась.

У женщин есть неизменная потребность посплетничать наедине — они словно боятся, что без этого их разум заплесневеет, — и когда солнце переставало светить слишком ярко, они выходили погреться в его лучах. Чжан Хуа в разговоре с несколькими своими задушевными приятельницами сетовала:

— Вот уж не могла подумать, что этот старый носильщик такой хороший мужчина.

Сюй Дина подхватывала:

— Хорошо бы ему обосноваться в городе! — И добавляла: — Было бы здорово, если бы он оказался неженатым.

Чжан Хуа фыркала:

— Что за чушь ты городишь?!

— Я о тебе пекусь, сестрица.

— Ты бы лучше о себе для начала позаботилась!

Казалось, солнечный свет был слишком ярким, он слепил глаза и отвлекал внимание. Женские мысли прыгали с одного на другое, не делая различий между черным и белым.

На первых же страницах романа «Троецарствие» читателю сообщается: мир устроен так, что после долгих распрей наступает единство и, наоборот, разделяется то, что длительное время было объединено. В песне, популярной с 1930-х годов, поется то же самое: прекрасные цветы цветут недолго, и прекрасные времена быстро проходят. Старики рассказывали мне семейную историю на эту тему. Они много работали, чтобы сколотить капитал, а затем жизнь покатилась под откос: в родной край пришла война, то и дело приходилось бежать от японских захватчиков, спасаться от паводка, куда-то тащить малолетних детей. В итоге однажды они потеряли сверток, в котором лежали два дорогих нефритовых браслета; еще два ящика у них отобрали бандиты в глуши, а там были золотые и серебряные украшения, включая три пары золотых пуговиц, — приданое моей бабушки. Не знаю, это философия Китая или его судьба? Хорошие вещи не вечны, так что и у серебра отрастают ноги. В смутное время дедушка решил закопать жбан с серебром в земляном полу своей спальни. Он встал на пороге и сделал три шага четко на восток, где и принялся копать. Много лет спустя, когда в шестидесятые начался страшный голод, мои родные решили выкопать серебро, чтобы спасти наши жизни, но не нашли его. Эта поучительная история напоминает о том, что нужно готовиться к дождю, но нельзя расслабляться и в ясную погоду, ведь каждый день — повод для тревоги.

Сейчас в торговом комплексе продается британская кожаная обувь, и в брошюре бренда говорится, что это столетняя фирма, унаследованная от отца и брата, которая теперь стала больше, лучше и известна во всем мире. Я не понимаю, как эта английская семья могла сто лет заниматься обувью, не отвлекаясь ни на что другое? Разве они не убегали во время Второй мировой войны? Их не преследовали бандиты? Не возникало государственно-частных партнерств при неоднократной смене правительства в Британии? Не проводилось государственных конфискаций? Англичане не устраивали революций? Не убивали богатых и не раздавали все бедным?

Старый носильщик лишь подтвердил китайскую поговорку: прекрасный цветок цветет недолго. Этот цветок распустился с огромным трудом, но когда наступила тьма, он не сумел от нее укрыться. Однажды старик задремал на своей приступочке, а два других старьевщика, слонявшиеся без дела неподалеку, подошли вплотную, вытащили из-за пазухи половину красного кирпича и ударили его. Девушка, которая работала в ларьке напротив, привыкшая к дракам и убийствам из мести, поскольку каждый день смотрела фильмы на видеокассетах, столкнулась в тот момент с настоящей дракой; голос ее дрогнул, и она в ужасе завопила:

— Убили! Человека убили!

На ее крик выскочили на улицу девушка из Янчжоу, которая держала галерею, пара из Вэньчжоу, управлявшая продуктовым магазином, и хозяин прачечной из Хуанпи. Два старьевщика, пробегая мимо, угрожающе потрясали окровавленным кирпичом — ведь и эти маленькие магазинчики вместе с нашим ЖК исправно продавали всю свою «рухлядь» старому носильщику. Поблизости находился ресторан, который держал молодой сычуанец; хозяин его в последние дни пребывал в плохом настроении, потому что его жена уехала с ребенком в деревню, и он хотел вернуть ее, что обошлось бы ему не меньше, чем в десять тысяч юаней. У сычуаньца не было таких денег, поэтому в этот день он напился в своем ресторане; он случайно высунул голову, желая посмотреть, что происходит, и тут увидел двух негодяев, угрожавших ему кирпичом. Как, кто-то посмел издеваться над ним? Парень пришел в ярость, побежал на кухню, схватил кухонный нож и помчался их убивать. Старьевщики запаниковали, увидев, что им не уйти, а молодой сычуанец все больше и больше возбуждался, преследуя их с криками: «Давайте порешим всех этих сукиных детей!». Несколько человек ринулись за ним с громкими воплями, на лбу у них вздулись вены, а глаза горели. Прибывшая вскоре полиция сначала арестовала сычуаньца и конфисковала его нож; тот сперва даже не понял, что перед ним полицейские, он направил свой нож на них и приказал им схватить старьевщиков. Тех тоже поймали, но мешка с деньгами старика при них уже не оказалось. Старьевщики признались, что завидовали и хотели предостеречь конкурента, но отрицали воровство: якобы они не забирали все его деньги и оплачивать лечение старика им не из чего. Они легли на землю со словами:

— Товарищи полицейские, хватайте нас и ведите в тюрьму, нам не нужны деньги, а вот жизнь дорога!

Везение изменило не только старику. Пострадал весь наш ЖК. В течение нескольких дней у нас украли три велосипеда подряд. Ну, вообще-то, хозяева сами виноваты — они не припарковались на велопарковке, решив быстро сбегать за вещами, но когда вернулись, велосипедов уже не было.

Случившееся со старым носильщиком и во дворе пробудило праведный гнев соседей, все хором сказали: «Вот это действительно зло!» Профессор Жао Циндэ, у которого был хороший почерк, проявил инициативу: сочинил манифест и вывесил на видном месте — на доске объявлений нашего ЖК. Профессор Жао Циндэ со всей суровостью написал: «Предупреждение ворам! Вы имели наглость украсть три велосипеда подряд средь бела дня меньше чем за неделю. Мы поставили в известность полицию. Кроме того, мы, жители ЖК, повысили бдительность и расставили во дворе сети, и ежели вы рискнете угодить в нашу сеть, то обратной дороги не будет!» Подпись: «Все жильцы ЖК».

Только через месяц с лишним после того нападения старый носильщик вернулся. Охранники проводили его во двор и попросили сидеть внутри, даже если он ни у кого ничего не покупает, а заодно предложили следить за порядком — так будут в безопасности и он, и мы. Старик сначала хотел слинять, но один из охранников возмутился:

— Почему бы не выказать свою преданность? К тебе же так хорошо относились все жители. Недавно у нас стащили три велика. Думаешь, когда воры снова придут на дело, они станут читать воззвание профессора Жао Циндэ? Эту писульку повесили для самоуспокоения. Уж лучше, чтобы следил человек!

Итак, старик переместился во двор и присел на корточки возле велопарковки. Ступенек, на которых можно было бы примоститься, здесь не имелось, поэтому Чжан Хуа выдала ему небольшую скамейку. Если кто-то не заезжал на парковку, а оставлял велосипед у подъезда, то старик внимательно следил за ним до того момента, пока хозяин не возвращался и не уезжал.

Кто бы мог подумать, что в таком тихом месте способна разразиться буря? В это время управляющие компании только зарождались, и наш дом обслуживала одна из них, что было в новинку для всех нас. Все недоумевали: откуда она вообще взялась? Чья это идея? Мы платили за свои квартиры, так с чего вдруг еще должны ежемесячно отстегивать этой конторе? С древних времен люди платят налоги за свои дома, и государство должно управлять ими от имени налогоплательщиков, так почему же негосударственная фирма пришла собирать деньги? В тот день директор управляющей компании пришел поговорить с Чжан Хуа, и та встретила его в штыки. Директор сделал глубокий вдох и сообщил:

— Этот старик — старьевщик. Старьевщики не могут дежурить в нашем дворе.

— В вашем дворе? — переспросила Чжан Хуа.

— Да. В нашем дворе.

— А ну-ка покажите мне удостоверение в красной обложке, где я смогу прочесть, с чего это вдруг двор теперь ваш! — огрызнулась Чжан Хуа.

— Не суетитесь, документы будут. Мы работаем над этим. А вот старика надо выгнать отсюда по соображениям безопасности.

— А я думаю, что это вас надо выгнать по соображениям безопасности!

— Чжан Хуа, я серьезно! Вы, как-никак, вдова героя, у вас хорошая репутация, я о вас пекусь, а вы завели непристойные отношения с этим стариком.

— Что за чушь ты несешь!

— Это не чушь. У меня есть жалоба от жильцов.

— Покажи мне ее! — потребовала Чжан Хуа.

Чжан Хуа не верила, что жители ЖК стали бы жаловаться в эту компанию. Но директор действительно достал письмо «от жильцов». Оно было напечатано на машинке и подписано «жильцы», и в нем и правда упоминались отношения Чжан Хуа со старым носильщиком: якобы она следит за велопарковкой, а он торчит у входа; оба они одинокие люди и крутят шашни, что выглядит вульгарно и вредит моральному облику нашего ЖК.

Прочитав коллективное письмо, Чжан Хуа ударила им по лицу директора: