Спасти огонь

Морковка и Мясной ринулись на Хосе Куаутемока под изумленными взглядами остальных моющихся. Голые и мокрые, они атаковали врага с флангов. Сивый заметил их краем глаза и успел вжаться в стенку, чтобы защитить спину. Более проворный Морковка подбежал первым и попытался ударить слева под ребра. Выгнувшись, Хосе Куаутемок чудом ушел от удара.

Подосланцы продолжали делать выпады заточками. Хосе Куаутемок отбивался руками. Мясному удалось кольнуть его в живот. Потекла кровь, вода в душе заалела. Морковка подскочил добить гада, но плохо рассчитал, и Хосе Куаутемок вмазал ему правой. Морковка рухнул на кафель, как лоток с яйцами. При виде окровавленной морды кореша Мясной еще яростнее бросился в атаку. Он так упоенно нападал, что не заметил, как сзади подкрался тип с куском трубы и огрел его изо всех сил. Мясной присоединился к отдыхающему на полу товарищу. Выглядели они даже симпатично: лежат себе голенькие под водичкой. Подкравшийся тип, недолго думая, принялся избивать их трубой.

Хосе Куаутемок поднес руку к животу. Острие едва пробило кожу и натолкнулось на ребро. Нападавшие валялись под ногами, словно две разбитые пиньяты. Его хранитель прямо-таки душу на них отвел. «Знаешь их?» — спросил он у Хосе Куаутемока. «Впервые вижу», — ответил он и двинул ногой по роже Морковке, захлебывающемуся сукровицей из носа. Верзила-хранитель склонился над несостоявшимися убийцами: «Приятно познакомиться, пидоры. Зовите меня Терминатором».

Подоспели обалдевшие надзиратели. Обычно они первыми узнавали, если кого-то собирались порешить, — потому что без них провернуть такое дело было почти невозможно. Но тут их обошли. «Что за разборки?» — борзо поинтересовался один.

Терминатор повернулся к нему: «Это лучше ты мне скажи». Бедняга аж начал заикаться, когда понял, кто перед ним. Терминатор был первым помощником дона Хулио, ответственным за порядок в тюрьме. «Сеньор, мы ничего не знали же», — пролепетал, умирая со страху, надзиратель.

Явился Кармона собственной персоной. Покушение состоялось в его смену, и это была, конечно, лажа. Он узнал обоих лохов: «Этот, с милипиздричным, — Эдгардо Фуэнтес Передо, кличка — Морковка, а второй, образина, — Луис дель Кристо Бенавидес Ортис, кличка — Мясной. Шелупонь, ломаного песо не стоят». Терминатору это показалось несправедливым: «Как это — не стоят? А кто сивого чуть не завалил? Мы тебе не за то платим, чтобы эти гребаные утырки творили чё хотят. Как хочешь — а они у тебя запеть должны».

И они запели. Даже электрошокер в задницу совать не пришлось. Достаточно оказалось влепить в те места, которые им Терминатор уже сломал. На пятом ударе оба начали заливаться хором: «Это Ролекс нас нанял». Через полчаса связанный по рукам и ногам Ролекс висел голышом вниз головой, а перед ним прохаживался Терминатор.

Ролекс клялся и божился, что приказал им соблюсти перемирие, предписанное боссом Короткоруким. «Ты не сумел внушить уважение этим гондонам. Тебе не хватило яиц, значит, они у тебя зазря. Вот мы их и отрежем», — вынес приговор Терминатор. Ролекс со слезами взмолился, чтобы из него не делали домашнего котика. Но дон Хулио не собирался его щадить. Если сейчас не устроить показательную кару, любой еблан решит, что ему тут все позволено. И, дабы показать, что он готов с корнем вырвать любую попытку бунта, лично и голыми руками вырвал Ролексу яйца. Крик несчастного долетел до Серритоса, и Короткорукий, услышав его, затрясся от ужаса. В иные времена сработал бы закон «око за око». Кастрировали одного из его главных приближенных. Но Короткорукий не хотел ввязываться в новые склоки и стерпел оскорбление. Может, Ролекс сам напросился. Если жеребцы перемахнули изгородь, значит, никто не следил за конюшнями. Вывод: конюх из Ролекса говеный.

Дон Хулио запретил доставлять Мясного и Морковку в медпункт. Оставил их на милость собственных ран и переломов. Заточку в жопу хватило ума засунуть — вот теперь пусть кумекают, как вылечиться без медицинской помощи. Может, шину себе сами на малоберцовую наложат или челюсть подвяжут, чтобы не отпадала.

Хосе Куаутемок остался цел — но не невредим. Рана в боку отдалась разбушевавшимися эмоциями: словно по глыбе льда легонько стукнули молотком и вся она пошла трещинами. Даже смешно, что его пытался убить мужичонка с мышиным хреном. Обхохочешься. Но реальная возможность отправиться на тот свет начала разъедать его изнутри. А ведь бороться нужно со страхом не только собственной смерти, но и смерти Марины. Машина жаждет реванша и вполне может порезать ее на кусочки. Око за око, баба за бабу. С точки зрения Машины, в смерти Эсмеральды виноват Хосе Куаутемок. Если бы он ее не трахнул, зеленое чудище, мирно дремавшее внутри Машины, никогда бы не проснулось. Машина чувствовал, что его душой овладела высшая сила: она-то и толкнула его на жестокое убийство возлюбленной. Как только он узнает о существовании Марины, тот же демон заставит его расчленить ее. Хосе Куаутемок знал это, и это его убивало.