Свободный торговец

И вот наконец-то добыча в руках: в отделе спиртных напитков человек останавливается, берет бутылку, смотрит на нее и вдруг молниеносно сует что-то себе в карман. После этого он спокойно достает очки, делает вид, что изучает цену, и ставит бутылку на место. Правда, хозяин не разобрал, что он такое сунул в карман, но сомнений у него никаких не возникает. На полках лежит множество бутылочек карманного формата с коньяком, виски и джином, они, в сущности, на то и рассчитаны, чтобы можно было сунуть их в карман, и кое-кто буквально так с ними и поступает. Это любимая полка хозяина, он знает, что если не будет добычи в других местах, то уж здесь счастье рано или поздно обязательно ему улыбнется. Человек с пустой тележкой идет дальше, но владелец магазина видел достаточно. Он подзывает своего помощника и показывает ему на экране человека с пустой тележкой.

— Потрудитесь задержать его у кассы и доставить сюда, — говорит он.

— Будет сделано, — отвечает помощник, и они обмениваются недобрыми ухмылками, при виде которых непосвященный подумал бы, что здесь замышляется по меньшей мере убийство.

Лавочник никак не может придумать, что бы ему такое купить. Глупейшее дело — покупать где-то на стороне продукты, когда сам держишь продуктовый магазин, но он не решается пройти мимо кассы с пустой тележкой. Наконец он берет банку сардин за 98 эре, ее можно будет продать у себя за те же деньги, и еще пачку масла. В последний момент он ни с того ни с сего прихватывает баночку карамели, сам не знает зачем, наверно, показалось, что сардин и масла все-таки маловато, вот и взял, что под руку попало. У кассы он выстаивает длинную очередь, ругая себя за то, что даром потратил столько времени да еще и поддержал коммерцию своего злейшего конкурента. Толку от его похода никакого, он не увидел абсолютно ничего, что можно было бы перенять. Методы, используемые в супермаркете, для него совершенно непригодны, и он только еще острее чувствует всю безысходность своего положения.

Он подходит к кассе, где дама, сидящая за аппаратом, подсчитывает причитающуюся с него сумму, в то время как другая дама складывает его сардины, масло и конфеты в фирменную сумку. Сумка выдается бесплатно, но зато на ней крупными буквами написано название магазина, и покупатель, выйдя на улицу, превращается в живую рекламу супермаркета. Лавочник отдает себе отчет в том, что для него это не самое подходящее занятие, надо будет по дороге домой избавиться от их фирменной сумки.

Он уже собирается уходить, как вдруг на плечо ему ложится рука и чей-то голос произносит:

— Одну минутку, прошу вас, пройдемте со мной в контору.

— Кто, я? — Лавочник ошеломленно взирает на остановившего его человека. — Зачем?

— Вот сюда, пожалуйста, — вместо ответа говорит тот, не слишком любезно подталкивая его в спину, и лавочник пасует и повинуется. Он лихорадочно раздумывает, в чем дело, может, они прознали, кто он такой, догадались, что он пришел разнюхать их секреты? А он слышал что-то вроде того, что будто бы торговый шпионаж карается законом, но нет, он при всем желании не видит в своих поступках ничего противозаконного. В конце концов каждый имеет право покупать продукты в супермаркете, даже если держит собственный магазин.

Владелец супермаркета с довольным видом сидит за своим письменным столом.

— Ага, вот и вы, — говорит он, когда лавочника вводят в контору.

Физиономия у него высокомерная и противная, и тут лавочник выходит из терпения, с него хватит.

— Не понимаю, что все это значит! — выпаливает он. — Во всяком случае, я не усматриваю в своих действиях ничего противозаконного!

— Ах, не усматриваете? — язвительно замечает хозяин магазина. — С каких же это пор стало законным присваивать чужую собственность?

— Не знаю, что вы имеете в виду, — говорит лавочник, — я посетил ваш магазин, я купил продукты и заплатил за них деньги, насколько мне известно, это не является противозаконным.

— Боже, до чего мне это знакомо, всегда одна и та же песня: я купил, я заплатил. Но речь идет не о тех товарах, за которые вы заплатили, а о той бутылке виски, которую, я видел, вы сунули себе в карман.

— Виски? — переспрашивает лавочник.

— Ну да, или джина — может, вы взяли джин, а не виски?

Лавочник становится бледен, как полотно, и начинает дрожать всем телом.

— Вы что же, обвиняете меня в воровстве, так вас следует понимать? — спрашивает он.

— Ну, раз вы сами назвали вещи своими именами, то да, именно так и следует понимать.

— Да как вы смеете! — кричит вышедший из себя лавочник. — Я вам не жулик какой-нибудь, у меня достаточно средств, чтобы заплатить за свои покупки!

— Разумеется, у вас достаточно средств, — говорит хозяин, — средств у вас у всех достаточно. Или вы думаете, воруют одни бедняки? Как бы не так, воруют люди с положением, начальники канцелярии, государственные чиновники, школьные учителя, да что там, однажды вообще попался торговец, у него у самого магазин, так он пришел сюда шпионить и заодно воспользовался случаем пополнить на даровщинку собственные припасы.

Лавочник вздрагивает — как это понимать? Он совершенно сбит с толку, шутки они с ним шутят или правда думают, что он что-то украл?

— Давайте-ка сюда бутылку и кончим бесполезный разговор, — говорит владелец магазина.

Очевидно, это все-таки не шутка, и лавочник окончательно становится в тупик, не зная, как выпутаться из неприятной истории.

— Не брал я никакой бутылки, — говорит он.

— Быть может, вы предпочитаете иметь дело с уголовной полицией? — Рука хозяина уже лежит на телефонной трубке.

Уголовная полиция! Совесть у лавочника чиста, тем не менее мысль о полиции нагоняет на него страх. Хотя полиция, конечно же, установит, что здесь произошло недоразумение, но вдруг его все-таки внесут после этого в какую-нибудь картотеку как личность, однажды заподозренную в воровстве? Не дай господи сделать потом что-нибудь не так, нарушить правила движения или ошибочно вычислить сумму налога с оборота, тут-то и выплывет, что он уже раньше взят на заметку полицией. Кроме того, ему бы пришлось назвать свое имя и род занятий, а пока им, по-видимому, все же неизвестно, кто он такой. Лавочнику очень не хочется себя выдавать, положение у него — хуже не придумаешь, надо как-нибудь поскорее с этим кончить, и, стараясь по возможности сохранить спокойствие и самообладание, он начинает опорожнять свои карманы. Ключи, спички, записная книжка, старый билет в кино — все это он складывает аккуратной кучкой на столе хозяина магазина, а затем выворачивает один за другим карманы, чтобы показать, что они пусты.

— Это все? — Хозяин смотрит на него в замешательстве.

— Пожалуйста, можете сами проверить, — отвечает лавочник.

Владелец магазина встает из-за стола и принимается обшаривать лавочника. Он не обнаруживает никакой бутылки и явно чувствует себя оскорбленным.

— Ничего не понимаю, — бормочет он, — до сих пор я никогда не ошибался.

Судя по выражению его лица, лавочник нанес ему тяжкую обиду тем, что ничего не украл, он не привык к подобному обхождению и не в состоянии скрыть свою неприязнь.

— Не могу же я мириться со всяким безобразием, — злобно восклицает он, — на этом воровстве я теряю не одну тысячу крон в год!

— Да, но мне-то какое дело, — возражает лавочник, вновь обретая присутствие духа.

— Ну да, вам это, конечно, безразлично, — запальчиво говорит хозяин магазина, — а мне, представьте, совсем не безразлично. На эти деньги я мог бы купить… — Он на секунду умолкает, прикидывая, чего бы он купил на эти деньги, но, очевидно, не может припомнить вещей, в которых бы испытывал недостаток. — В общем, как бы там ни было, я не вижу никаких оснований терпеть воровство у себя в магазине.

Лавочник вновь рассовал по карманам свое имущество. Он все время старался держать себя в руках, но, поняв, что этот тип не намерен даже извиниться перед ним, он взрывается.

— Послушайте, вы, — кричит он, — я впервые в жизни сталкиваюсь с таким хамским обращением! Как вы только можете с вашими замашками держать магазин? Я всем про вас расскажу, так и знайте, я отважу людей от вашей поганой лавчонки, я вас по миру пущу, я…

— Попрошу без грубостей, — говорит владелец магазина.

Тут взгляд лавочника падает на фирменную сумку с его скудными приобретениями, и он решает, что свои покупки он уж во всяком случае вернет обратно. Он не желает ничего покупать в магазине, где так обращаются с людьми, и он требует, чтобы хозяин супермаркета забрал свои продукты и отдал ему деньги. Но тот отказывается с ним разговаривать, пока он не изменит своего тона.

— И кстати сказать, мы не принимаем товары обратно, — говорит хозяин, — такое у нас правило.

Лавочник секунду смотрит на него в упор, а потом вдруг как-то сникает. Нет у него больше ни на что сил, не может он скандалить, и он берет свою сумку, поворачивается и понуро идет к двери.

— Прощайте, — бросает он, уходя.

Владелец супермаркета не отвечает, он уже впился глазами в экраны. Подумать страшно, сколько он мог упустить прекрасной добычи, ведя пустые разговоры с этим неприятным покупателем, у которого хватило наглости оказаться не жуликом, а честным человеком.

На обратном пути лавочник несколько раз едва не попадает под колеса. Он идет, погруженный в свои невеселые думы, и ничего вокруг себя не видит. Машины визжат тормозами, угрожая его переехать, а один автомобилист опускает стекло и спрашивает, уж не надоела ли ему жизнь. Лавочник молчит, ему не до разговоров, но если на то пошло — вот именно, что надоела. Ей-богу, пусть бы его задавили, по крайней мере разом со всем было бы покончено.

Он идет и злится, эпизод в супермаркете не выходит у него из головы. И злит его не столько обвинение в воровстве, сколько собственное поведение. Ведь это надо было выступить в такой жалкой роли! Теперь-то, задним числом, он точно знает, как ему следовало действовать.

— Вот что, почтеннейший, — так ему нужно было сказать, — вы выдвинули против меня лживое обвинение, порочащее мою репутацию. Если вы не страшитесь последствий, я вам предлагаю вызвать полицию.

И тогда владелец супермаркета либо не посмел бы звонить в полицию, либо полиция явилась бы и сразу установила, что он невиновен, а этот тип получил бы нагоняй: нельзя же в самом деле беспокоить полицию без достаточно веских оснований, в другой раз пусть он смотрит получше, прежде чем звонить. И этот торгаш покраснел бы до ушей и начал заикаться от стыда — вот это было бы зрелище!

Но лавочник сам лишил себя возможности насладиться победой, он струсил, услышав про полицию, он чуть ли не прощения стал просить за то, что ничего не украл. И вот результат: справедливость была на его стороне, а победа досталась этому торгашу.

Лавочник еще раз мысленно проигрывает несостоявшуюся сцену посрамления владельца супермаркета полицией и от души наслаждается ею, пока не вспоминает, как было дело в действительности. Незаметно для себя он доходит до своего магазинчика, где его жена в эту минуту занимается с покупателем, и тут только он обнаруживает, что все еще держит в руке фирменную сумку супермаркета. Он делает отчаянную попытку спрятать ее, но поздно, покупатель уже обратил на нее внимание.