Жизнь и приключения Лонг Алека

5

Спустя десять минут Айна уже сидела в роскошной каюте старшего помощника капитана на «Энвер Паше». Молодой, высокий, черноволосый, с закрученными кверху усиками, большим носом — типичный турок, Мюджиб, как представился штурман, принял Айну, рассыпаясь в любезностях. Его темные восточные глаза излучали такое восхищение и радость, такую готовность услужить, что Айне стало как-то не по себе.

— Мы предоставим вам лучшую каюту, мадам. Вы будете как в раю. Я сам буду развлекать вас, если позволите. Путешествие останется в памяти, как одно из самых приятных воспоминаний. Наш пароход почти не подвержен качке. Вы разрешите угостить вас?

Турок бросился к шкафу и беспорядочно начал ставить на стол фрукты, вино, какие-то восточные сладости. Он наполнил два бокала вином, посмотрел через стекло на Айну и с улыбкой многозначительно произнес:

— За ваше плавание!

Айна едва притронулась к бокалу. На губах остался приторный вкус сладкого виноградного вина. Мысли ее были далеко от Мюджиба и разложенных на столе яств. Она думала о том, сколько сдерут с нее за каюту, о которой с таким восторгом говорил старпом. Она спросила:

— Сколько стоит билет до Константинополя?

— О, сущие пустяки, мадам.

Он назвал умопомрачительную сумму. У Айны упало сердце. Неужели придется отказаться от «Энвер Паши»? Она не могла заплатить такие деньги. Нужно было думать о будущем, экономить каждый пенс.

— Мне не подходит такая дорогая каюта, чиф, — сказала Айна, через силу улыбаясь. — Я заплатила в три раза меньшую сумму и приехала на пассажирском лайнере из Австралии в Индию…

— О, что вы, мадам! Какое может быть сравнение! — протестующе поднял руку старпом. — Я огорчен. У нас великолепный стол, отдельная каюта, отличная скорость…

— Мне нужна самая дешевая каюта, которая есть на вашем судне, — выпалила Айна, чувствуя, что терять ей нечего и не стоит затягивать разговор.

Лицо у старпома вытянулось, но тут же снова осветилось любезной улыбкой.

— Хорошо, мадам. Мы пойдем вам навстречу. У нас есть каюта дешевле. Без ванны, без горячей и холодной воды, маленькая по размеру и не очень удобно расположенная. Она на второй палубе в носовой части. Билет стоит в четыре раза дешевле. Подходит?

— Подходит.

Старпом порылся в столе, вытащил билетную книжку, выписал плацкарт и передал его Айне.

— Теперь пойдем посмотрим каюту, — сказал он, вставая и пропуская ее вперед. — Может быть, еще не понравится.

— Не беспокойтесь. Понравится. Я неприхотлива.

Они спустились по внутреннему трапу вниз, прошли по пахнувшему машинным маслом коридору в переднюю часть судна. Старпом распахнул одну из дверей, выходивших в коридор:

— Вот тут.

Каюта была крошечная, с маленьким столиком, табуреткой-раскладушкой и жесткой узенькой койкой.

— А где мыться? — спросила Айна.

— Умывальник в коридоре.

— Ну и отлично. Я поеду на вашем пароходе. Когда прикажете явиться?

— Я счастлив, мадам. Вы позволите иногда навещать вас и гулять с вами по палубе?

Айна ничего не ответила. Она едет. Это было главным. Все остальное не имело для нее никакого значения. Она заплатила деньги старпому и распрощалась.

— Не опоздайте! — крикнул ей с палубы Мюджиб. — Двенадцатого в шесть вечера.

Весь день одиннадцатого Айна провела в порту, недалеко от «Трафальгара», ожидая, когда привезут Алека. Но проходили часы, а тюремная машина не показывалась. Айна совсем извелась. Голодная, измученная, она боялась уйти. А вдруг Алек приедет, когда ее не будет? Она сидела на кипе хлопка, глаза слипались от усталости, хотелось спать. Сквозь дремоту она услышала шум подъехавшего автомобиля, бросилась к пароходу, но не успела добежать — Алек и конвоиры уже поднялись на палубу. Теперь уж, наверное, они не увидятся до самой Турции. И неизвестно, увидятся ли там.

…Мерфи передал Алеку все, о чем просила его Айна, и от себя добавил:

— Замечательная у вас жена, Лонг…

— Вы находите? Мне приятно, что она вам понравилась.

Алек был счастлив, услышав слова солдата. Айна не нуждается в деньгах, товарищи не забыли его, а главное — она здесь, рядом, и останется с ним до конца…

— А то как же? — продолжал Мерфи. — Неизвестно куда поехала! Вот бы мне такую верную найти.

— Найдете. Вы и сами неплохой человек. Когда отправляемся?

— Не знаю. Говорят, скоро. До свиданья.

И вот сейчас, когда его везла разболтанная тюремная машина по улицам Бомбея, он очень надеялся, что снова увидит Айну у борта судна, сумеет махнуть ей рукой, может быть, поймать взгляд любимых глаз. Рядом сидели Мерфи и два сержанта из тюрьмы. Им было поручено доставить Алека на пароход и сдать под расписку Мерфи. Все молчали.

Наконец после долгой езды машина остановилась. Они услышали, как хлопнула дверца, из кабинки вышел шофер и крикнул:

— Эй, вы там! Вылезайте.

Сержант открыл решетчатую дверь, спрыгнул на землю, второй подтолкнул Алека:

— Давай быстрее! Не разевай рта.

Алек старался идти как можно медленнее, поворачивал голову во все стороны, но Айны нигде не было. Закончились формальности, тюремные сержанты уехали, пришел Мерфи.

— Ну, вот и едем дальше, — удовлетворенно сказал он. — Хотите подышать на палубе, Лонг?

— Вы не заметили случайно моей жены, Мерфи?

— Нет. Может быть, и приходила, но не могла же она торчать в порту целые сутки, ведь не знала точного времени нашего приезда, — я не мог ей сообщить об этом, сам не знал. А сейчас ночь, поздно. Ушла, наверное. Не переживайте, Лонг. Увидитесь в Турции.

Алек понимал, что потеряна еще одна возможность повидаться с женой, и только по счастливой случайности они могут встретиться. Кто знает, будет ли она?

— Ладно, пойдем на палубу. Ох, и надоела мне бомбейская тюрьма! Никогда не думал, что в наше время еще могут существовать такие учреждения. Грязь, вонь, камеры сырые, надзиратели — взяточники. Ваша «Бога Род» после этой тюрьмы кажется раем.

— Да уж свинарник, — согласился Мерфи. — Куда только администрация смотрит?

Они вышли на палубу.

— Снимите наручники.

Мерфи обиженно засопел. Опять старая история. Неужели Лонг не понимает, что он и так делает для него больше того, что может? Если узнает начальство, его строго накажут. Недолго лишиться места.

— Сниму в море, — проворчал он, присаживаясь на кнехт.

Алек не настаивал. Он облокотился на фальшборт и с наслаждением вдыхал знакомые портовые запахи. Пахло копрой, джутом, апельсинами, застоявшейся водой, ладаном. Черное небо сливалось с океаном. Он шумел, невидимый, где-то рядом. Темными, расплывчатыми громадами впереди и позади стояли суда. Наступила полночь. Грузчики ушли. Порт опустел. На пароходах остановили динамо-машины. Желтыми, дрожащими огоньками светились керосиновые штаговые фонари. Только лайнер, стоящий на отдаленном пассажирском причале и готовящийся к отходу, празднично сиял, весь залитый светом.

Вдалеке через равные промежутки времени вспыхивали буи — красные, зеленые, белые. Входной маяк бросал в океан мощный белый луч. Он то исчезал, то снова появлялся. Казалось, что огромная птица машет крылом.

Было тихо. Замолкли обычные звуки порта — гудение кранов, тарахтение лебедок, гортанные выкрики кули. Порт спал. Алек задумался. Вот и прошла половина жизни, но чего он достиг? Не была ли напрасной его борьба, принесла ли она хоть какую-нибудь пользу делу, которому он служил? Принесла. Иначе он бы жить не смог. Он боролся, что-то делал для других, для того, чтобы люди жили на земле лучше, он что-то оставил будущему. Разве для этого не стоило жить? Разве не для этого жили все его товарищи? Даже если ему придется расстаться с жизнью, он будет знать, за что он отдал ее… Но прочь мрачные мысли. Потерять жизнь нехитро, надо постараться ее сохранить. Они еще будут вместе с Айной, встретятся с друзьями, еще увидят счастливых людей…

Вспомнились брисбенские митинги, выступления, стачки, Сидней и мэр города, победы и поражения, крепнущая сила рабочих. Нет, стоило так жить! И только так.

Минута слабости прошла. Он уже был полон надежд, веры в свою судьбу и силу. Все должно быть хорошо, каким бы мрачным ни казалось будущее. Алек швырнул окурок за борт. Мерфи дремал на кнехте.

— Ну что, Мерфи, пойдем спать? Поздно. Теперь мне будет веселее с вами. Живем в одной каюте. Вот только храпите вы здорово.

Мерфи поднялся:

— Пойдемте. А то, что храплю, тут уж я не виноват. У нас в семье храп передается по наследству. Дед храпел, отец и вот теперь я. Придется вам терпеть, Лонг.

— Буду, если вы останетесь прежним добрым Мерфи и не будете меня очень притеснять. Что же все-таки с моей женой?

— Вот уж не стоит беспокоиться. Она произвела на меня впечатление напористой женщины. Наверное, купила билет на какой-нибудь пароход, следующий за нами. Другого предположить нельзя.

— Наверное, так, — согласился Алек. — Может быть, и так…