Жизнь и приключения Лонг Алека

7

Загрохотала якорная цепь. Айна вышла на палубу. Несколько часов судно шло по Суэцкому каналу. По обоим бортам тянулась желтая скучная пустыня. Лишь иногда вдалеке появлялись группы пальм, зеленые квадратики рисовых полей. Стоял нестерпимый зной. Палило какое-то белое, мутное солнце. На зубах поскрипывал песок, принесенный горячим ветром из Сахары. Пейзаж утомил ее. В каюте переносить жару было легче, чем на палубе.

Сейчас «Энвер Паша» остановился в расширении канала, называемом Горьким озером. Здесь чаще всего расходились караваны судов, идущих навстречу друг другу — с севера на юг и с юга на север.

Айна огляделась вокруг и чуть не вскрикнула от радости. Не больше чем в ста пятидесяти метрах от «Энвер Паши», тоже на якоре, стоял «Трафальгар». Айна заволновалась. Надо скорее попасть на него, хоть на несколько минут. Может быть, удастся повидать Алека. С полубака от якоря к ней шел улыбающийся Мюджиб, одетый в короткие штаны и рубашку хаки с закатанными по локоть рукавами. Он еще издали показывал ей на «Трафальгар».

— Все-таки догнали! Я был прав, — произнес он, подходя. — Придется нам здесь задержаться суток на двое. Сейчас подходил катер, и с него сообщили: движение по каналу закрыто. Произошло столкновение, одно из судов затонуло, и пока его не оттащат с нашей дороги, будем стоять. Задержка.

— Мюджиб, вы можете доставить меня сейчас на «Трафальгар»? — умоляюще попросила Айна. — Мне так надо повидать Алека!..

— Подождите несколько минут. Боцман спустит шлюпку, и я сам отвезу вас туда.

Через полчаса Айна уже плыла на гребной шлюпке по Горькому озеру. Четыре матроса дружно ударяли веслами по воде, на руле сидел Мюджиб в белой тропической фуражке с огромной золотой эмблемой и легком кителе с шевронами старпома на рукавах.

Они подгребли к обшарпанному, в ржавых потеках «Трафальгару». С фальшборта спускался грязноватый, замасленный штормтрап. Шлюпку никто не встретил. Мюджиб сложил ладони рупором, крикнул:

— Эй, на «Трафальгаре»! Примите человека!

Его услышали. На палубе показался матрос и бросил в шлюпку конец для швартовки.

— Сколько вы тут пробудете, миссис Айна? Я приеду по первому вашему зову. Нет, пожалуй, я сам поднимусь наверх и согласую сигнал с вахтенным штурманом.

Мюджиб ухватился за штормтрап и ловко, по-морски, поднялся на палубу. За ним полезла Айна. Первого, кого она увидела, был Алек. Он сидел на трюме безразличный к тому, что делалось за бортом, и ел суп из глиняной миски. Рядом обедал Мерфи.

— Алек! — закричала Айна и бросилась к мужу.

От неожиданности он выронил из рук ложку, вскочил, схватил ее в объятия и, не стыдясь окружающих, принялся целовать ее губы, глаза, руки.

— Айна! Айна! Наконец-то! — повторял он, не в силах вымолвить ничего другого. Он целовал ее и снова повторял: — Наконец-то! Встретились…

Когда прошли первые минуты радости, Алек обернулся к Мерфи, с участием глядевшему на него, и проговорил, радостно улыбаясь:

— Мерфи, познакомьтесь с моей женой. Ах, черт возьми, совсем забыл, что вы с ней уже знакомы. Разрешите нам побыть вместе немного?

— Здравствуйте, миссис Лонг, — проговорил Мерфи, протягивая ей руку. — Я же говорил ему, что о вас не надо беспокоиться, а он все тревожился: где моя жена, где она? Вот вы и догнали нас.

— Так вы разрешаете нам остаться вдвоем? — нетерпеливо переспросил Алек, не зная, как долго Айна сумеет пробыть на судне.

— Разрешаю, — важно кивнул Мерфи. — Можете идти в каюту.

Подошел Мюджиб, поклонился Алеку и сказал:

— Все в порядке, миссис Айна. Они дадут один продолжительный гудок, когда вы захотите поехать обратно. Мы сразу же пришлем шлюпку. А если отход будет раньше, я сам приеду за вами. Желаю счастья! — Он еще раз поклонился и перелез через фальшборт.

Несколько часов Айна и Алек провели в маленькой каюте. Им никто не мешал. Когда они остались вдвоем, то снова бросились в объятия, прижались друг к другу и так застыли, не произнося ни слова. Они были вместе. Все невзгоды отодвинулись от них, страшное будущее исчезло, Алек видел только ее глаза, широко открытые, теплые карие глаза, которые он так любил…

Они забыли весь мир, все, что их окружало, стенки маленькой грязной каюты раздвинулись, они очутились в прекрасном, счастливом, сказочном царстве, где существовали только они одни.

Ласки сменялись бессвязными рассказами Айны о ее мытарствах, последних событиях в Брисбене, надеждами и опасениями. Она даже вспомнила и рассказала ему о пощечине, которую получил судья Бартон после ареста Алека.

— Бартон заслужил ее, — засмеялся Алек. — Молодец Лола Брэдок. Я знал ее брата.

Его очень заинтересовал рассказ жены о капитане Экшиоглу и его старшем помощнике.

— Мне они показались честными людьми, Алек. Не знаю, чем они смогут нам помочь, но такое желание у них есть.

— Ну что ж, капитан сказал тебе правду. Единственная страна, которая помогает их освободительному движению, — Россия. Поэтому им можно верить. Не теряй с ними связи.

— Я буду жить у матери одного из них.

— Это хорошо. Сейчас трудно предполагать, какая помощь потребуется мне в Константинополе. Одно несомненно — надо устроить побег до того, как меня увезут в Одессу. Спроси, возможно ли это организовать. — Алек снова привлек Айну к себе.

Кто-то тихо постучал в дверь.

— На минутку, Лонг, — услышал Алек голос Мерфи.

На палубе Алек увидел смущенного солдата.

— Мне сказали, что «Трафальгар» простоит здесь двое суток. Канал закрыт. Я думаю, не будет ничего плохого, если миссис Лонг пробудет с вами это время. Я уже договорился со вторым помощником капитана, что перейду спать к нему в каюту.

— Мерфи, вы настоящий парень! — воскликнул растроганный Алек. — Спасибо вам огромное. Если бы я мог хоть чем-нибудь отплатить вам.

— Ничего не надо. Только имейте в виду, чтобы никаких там глупостей, — уже строго произнес солдат, опять принимая свой начальственный тон. — Наручники я вам не надену.

— Я же джентльмен, Мерфи. Вы убедились в этом. Клянусь, никаких глупостей не будет. Даже не выйду из каюты. Спите спокойно.

Радости Айны не было конца. Двое суток! Целая вечность после стольких дней разлуки.

При помощи второго штурмана, который сразу узнал ее и встретил, как старую знакомую, ей удалось купить у стюарда продуктов, и двое суток она кормила Алека и Мерфи бифштексами, вкусными супами и даже пирожными, которые сама пекла на камбузе. Мерфи был в восторге и при каждом удобном случае восклицал:

— Миссис Лонг, где бы мне найти такую жену, как вы? Готовите лучше, чем в ресторанах Брисбена. Знаете, один раз я ужинал с друзьями в «Кенгуру». Совершенно шикарный ресторан! Его посещают самые богатые люди. Но кормят там хуже, чем вы нас.

Канал открыли на третьи сутки. С «Энвер Паши» за Айной пришла шлюпка. Надо было прощаться.

— Береги себя, — сказал Алек в последний раз, целуя жену. — Помни, что ты не одна. До свидания, моя любовь. И старайся не унывать. Все будет хорошо. Я уверен в этом. Да… передай мою благодарность морякам за все, что они сделали для тебя, и за участие в моей судьбе. Теперь у меня появилась большая надежда.

Алек старался поддержать жену, но глаза у него были грустными. Будущее оставалось угрожающим, и чем ближе «Трафальгар» подходил к Константинополю, тем тревожнее становилось у него на душе. Сумеют ли друзья моряки помочь ему? Только на них он мог надеяться.

Айна понимала состояние мужа. Она собрала свою волю, чтобы не расплакаться, улыбалась, старалась казаться веселой.

— Ты прав, милый. Все должно быть хорошо, — твердила она, как заклинание. — Нет таких положений, из которых не было бы выхода. До встречи в Стамбуле.

Она села в шлюпку, и все время, пока матросы медленно гребли к пароходу, махала Алеку, а он стоял у фальшборта с высоко поднятой рукой. Как только шлюпку подняли на борт, судно начало сниматься с якоря. Малым ходом оно прошло мимо «Трафальгара», занимая свое место в ордере следования, и Айна еще раз увидела теперь уже маленькую, далекую фигурку Алека. Он по-прежнему стоял у фальшборта. Все суда снимались с якорей. Караван двинулся на север.