Жизнь моя [перевод С. Одинцовой]

* * *

Если Майлз прав насчет ее отца, думала Антония, натягивая шорты, перуанский хлопчатобумажный топ и спускаясь вниз, то, начиная с сегодняшнего дня, у нее будет куча дел. Она должна будет вставать, как минимум, на два часа раньше каждый день, чтобы успевать в Серс перед работой на главном раскопе.

Ей не приходило в голову бросить Серс. Серс был ее личным проектом. Она учредила его на свои сбережения, она договорилась с владельцем земли о разрешении на раскопки, она разработала стратегию земляных работ… После нескольких лет ожиданий и надежд она наконец получила шанс доказать то, что знала всегда, но от чего ее отец отмахивался как от детской фантазии: две тысячи лет назад Кассий жил в этой долине Сарака и поклонялся богине в Серсе.

Будучи убежденной в этом, она не пыталась доказать отцу его неправоту. Как раз наоборот. Она хотела получше узнать Кассия, так как, делая это, она приближалась к решению загадки и выполнению договоренности, заключенной ею с отцом шестнадцать лет назад. Они вместе разгадают загадку и станут знаменитыми. Вместе. Однажды они это сделают, и все встанет на свои места.

Кухня была прохладной сумрачной пещерой, и она была пуста. Все были либо на главном раскопе, либо под навесом во дворе. Не то, чтобы было очень много народа. По всем стандартам, на раскопе, как всегда, не хватало людей. Кроме них с отцом там были Майлз с Нериссой (если они не отсутствовали, как сейчас), Саймон (поскольку ему нужны были наработки для получения степени) и навеки преданная Моджи. Едва ли это было много для команды.

Возможно, папа был прав насчет Серса. Возможно, они должны были сконцентрироваться на том, чего ждал от них университет, — упорно продолжать разработку участка над рекой, который выглядел таким многообещающим — прекрасное место для римской виллы. По крайней мере, он выглядел многообещающим на аэрофотосъемках.

Судя по беспорядку на кухонном столе, отец недавно позавтракал. На столе были две грязные тарелки, блюдце с оливковым маслом, усеянное дохлыми мухами, клин растекшегося бри и половина pain de campagne, быстро превращавшегося в камень.

Антония отщипнула край батона. Если она поторопится, то дойдет до главного раскопа меньше чем за пять минут. Возможно, отец не заметит, что она отсутствовала более двух часов. Она напомнила себе, что это неважно, заметит он или нет. Боже! Ей двадцать четыре года, и она может делать все, что захочет. Так почему же он до сих пор умеет внушить ей чувство вины?

Спеша в буфетную, она едва не споткнулась об Моджи. Девочка выглядела виноватой. Она изучала свое отражение в зеркале над раковиной. Судя по ее выражению, ей ужасно не нравилось то, что она там видела.

— Майлз сказал, что я могу поехать с ним в аэропорт встречать Патрика, — выпалила она. — Он пошел за джипом. — Затем, чтобы убедить себя, что ее сводный брат не уехал без нее, она добавила: — Он обещал вчера вечером, что я поеду с ним.

«Вчера вечером? — подумала Антония. — Значит, весь этот разговор насчет того, чтобы взять Нериссу вместо Моджи был пустой болтовней! Что за игру ведет Майлз?» Однако сама мысль об этом утомила ее. «Не думай о нем, — сказала она себе. — И даже не начинай думать о том, что он сказал по поводу фригидности. Это просто еще одна из его маленьких игр. Или нет?»

Начать с того, что удивительно было оказаться с Майлзом. Она знала его немного по университету, но никогда не разговаривала с ним. Майлз Кантеллоу принадлежал к компании кутил, принимавшей сильные наркотики. Он был слишком крут, чтобы работать, и смотрел сквозь таких, как она.

Она была удивлена и обрадована, когда поняла, что он не прочь переспать с ней. И он оказался удивительно милым, узнав, что, по странному стечению обстоятельств, она еще девственница.

Но это было еще в конце июня… Казалось, с той поры прошли годы. «Ну ладно, — резко сказала она себе, — если он для тебя обуза, почему бы тебе не порвать с ним? Тебя ведь никто не принуждает. Ты должна винить только себя!»

Но стоило ей подумать о том, чтобы бросить его, у нее по коже побежали мурашки, словно ее тошнило. Странно! Она же не была в него влюблена, и он явно не был влюблен в нее. Но он нуждался в ней — так, может, все дело в этом? Ей просто необходимо чувствовать себя необходимой?

Моджи была на грани слез в безнадежной борьбе с пластиковой заколкой ядовито-зеленого цвета, которой она пыталась закрепить «конский» хвост. Ее каштановые волосы были слишком тонкими и жирными, чтобы удержать заколку, — она все время соскальзывала и падала на плиты пола.

На ней была сногсшибательная лаймово-зеленая футболка, заправленная в тесные фиолетовые шорты, врезавшиеся в диафрагму. И последним coupde grâce был рюкзак с надписью «Звездный патруль», нескладно болтавшийся между лопатками.

Когда она увидела, как Антония уставилась на ее рюкзак, она сорвала его и швырнула на пол.

— Майлз говорит, что только сосунки носят рюкзаки, — пробормотала она, — но он мне нужен! Там мои солнечные очки и комикс, и носовые платки, и бутылка воды, если захочется пить.

Для Антонии было невыносимо видеть беспокойство на ее болезненном личике. Это несправедливо! Какое значение имеет, как выглядит восьмилетний ребенок.

Еще не видя Патрика МакМаллана, она уже была зла на него за то, что он заочно внушал столь страстное поклонение. Он, вероятно, окажется таким же Великим Манипулятором, как и Майлз: холодное исследование границ своей заледенелой натуры, причиняя боль окружающим.

— Иногда, — сказала Антония, — мне хочется исколошматить Майлза.

Моджи разинула рот.

— Иногда, — продолжила Антония, — мне кажется, что он вообще не человек. Наверное, он робот из космоса. Или, может быть, андроид.

Моджи мигнула. Потом захихикала. Никто не высмеивал ее брата.

— Иди сюда, — позвала Антония, ставя Моджи перед собой. Плечи девочки были горячими и хрупкими, как у котенка. — Знаешь, тебе будет лучше, если ты наденешь футболку поверх шорт. Вот так. А чтобы носить рюкзак и не выглядеть как сосунок, надо просто носить его на одном плече. Вот. Теперь ты выглядишь супер!

Моджи неуверенно посмотрела на нее.

— Правда, хорошо?

— О да. Круче не бывает. Давай теперь оставим эту заколку и возьмем обычную. Где она, в рюкзаке? Здесь. Она будет держаться, но давай немного оживим ее. — Она выплела ленту из своих волос и обернула ею волосы Моджи. — Et voilà. Сапфир и серебро. Это, если я правильно помню, цвета Объединенной Федерации Планет.

Моджи зарделась.

— Супер! — сказала она.