Найду тебя по звёздам

Глава 13. Заир

— Вот они!

Я надеялся, что хоть немного успокоюсь, увидев Аську. Черта с два! Меня аж подбросило, когда эта… вышла из контрольной зоны с моим ребёнком на руках. А та льнёт к ней, словно подобное в порядке вещей, словно так и должно быть. Её ангельское личико спокойно и умиротворено, она спит, а эта… вцепилась в неё, словно крабица, хотя сама еле держится на ногах, что заметно даже со второго этажа галереи, откуда мы с Зотовым наблюдаем за ними. Девчонка и вправду измотана. Её тёмно-рыжие волосы (всё-таки рыжие!) скручены в неряшливый пучок, здоровенная сумка на лямке бьётся о бедро, мешая идти. И она слишком тепло одета для здешнего климата. Я хмурюсь.

— Почему Смирнов не заберёт у неё Аську?

— Не волнуйся, парень знает, что делает. Можно сказать, он мастер спорта по бабам.

Оно и видно. Вон как лыбится этой…

Линара. Её зовут Линара, твержу сам себе, приручая мозг к ненавистному имени. Как же трудно сдерживаться, видя, наконец, свою дочь, спустя столько времени отчаянных поисков, и не иметь возможности прикоснуться к ней, обнять, прижать к себе…

Зотов, кажется, что-то почувствовал, потому, что стискивает моё предплечье словно клещами.

— Только не высовывайся, ладно? Очень может быть, что за ними следим не только мы.

— Думаешь, Нисар где-то поблизости?

Я окидываю зал беглым взглядом, но тут же возвращаюсь обратно, к Аське.

— Не будем исключать такую возможность, — резонно замечает Аркадий и глубже натягивает панаму на глаза — конспирируется, блядь.

Шутки-шутками, но я тоже принял меры: не стал сбривать отросшую за это время щетину, отпустил волосы, натянул на лоб бейсболку, а на нос — тёмные очки, которые не кажутся нелепыми даже в это время суток, так как в зале аэропорта от искусственного освещения и раздражающего сияния рекламных вывесок можно и впрямь ослепнуть.

В дополнении ко всему на нас надеты мятые шорты и потрепанные футболки. Зотов даже сланцы напялил на свои бледные ступни, ради достоверности. В общем, видок у нас самый, что ни на есть, праздношатающийся.

Я наблюдаю, как Евгений пропускает наших дам вперёд, через огромные застекленные двери, и вся троица выходит на привокзальную площадь.

Я кривлюсь от скребущего чувства, будто Аську снова у меня забрали, и отворачиваюсь.

— Где Якин? — спрашиваю Зотова, лишь бы что-то спросить.

— Прочесывает зал. Если что заметит подозрительное, тогда просигналит.

Знаю, что пока я здесь на говно исхожу, Аркадий с ребятами работает, но, понимая моё состояние, Зотов терпеливо объясняет мне ход своих действий, хотя и не должен, в общем-то. Спасибо ему за это.

Через несколько минут Евгений присылает СМС.

— Они направляются в отель «Мираж», — рапортует Зотов. — Нехило так. Один из самых шикарных отелей. А по девчонке не скажешь.

— Скорее всего, это выбор Нисар. И оплата, естественно, от неё.

— Так. Нужно срочно там же бронировать номера и нам, и Евгению.

Аркадий приступает к выполнению поставленной задачи с помощью своего незаменимого гаджета, а я облокачиваюсь локтями о перила и пытаюсь отвлечь себя рассматриванием толпы внизу. Невзирая на глубокую ночь, людей здесь предостаточно — рейсы продолжают прибывать с завидной регулярностью. Октябрь-ноябрь замечательное время для отдыха в Анталии: летняя жара уже спала, но море еще тёплое. Было бы здорово сейчас с Аськой забуриться в какое-нибудь бунгало, заказать лахмаджун и любимые Аськины бублики, позагорать на песочке, поплавать…

— Чёрт!

— Что такое? — я оборачиваюсь.

— Свободных мест нет.

Заставляю, уже задремавший было, мозг вникнуть в проблему. Достаю телефон, подключаюсь к своему персональному вип-порталу.

— В таких отелях всегда есть резервные апартаменты, только их не дают, кому попало. Давай, я сам.

Ну, вот, и я сгодился на что-то. Евгению мы бронируем небольшой коттедж высшего класса. Нам же достаётся президентский — других вариантов, пока, нет. Ладно, хоть так.

— Ну, что, едем?

— Едем.

Закидываемся немногочисленными пожитками и направляемся к выходу. Зотов шлёпает своими сланцами по мраморному полу, я, зевая, тащусь за ним. Всё-таки последствия этих сумасшедших дней и бессонных ночей дают о себе знать. А ещё отходняк от того, что наконец-то нашёл свою Аську, накрывает меня с головой, и я держусь лишь на честном слове.

Евгений появляется примерно через час после нашего прибытия в отель. Я уже успел принять душ и немного взбодриться. Зотов, балуясь кальяном, изображает из себя пашу, валяясь на полу на бархатных подушках и пуская колечки дыма в потолок. Якин отдыхает в одной из четырёх спален. И это помимо гостиной, уютной кухни и небольшой столовой, двери которой выходят на закрытый пляж. Да, ночка в президентских апартаментах обойдется мне в целое состояние, но я решил дать себе и парням возможность выспаться с комфортом после той бешенной гонки, что нам устроила Нисар и её сестрица.

При появлении Жени, мы с Аркадием дружно поворачиваем головы.

— Ну, как там?

— Как Вы и предполагали, Загитова не захотела другой отель. Видимо, они должны встретиться с вашей женой именно здесь, таков план. К вечеру нужно что-то придумать с жильём, я уже пообещал.

— Всё сделаем, — заверяю его. — Как Ася?

— Вроде, в порядке.

— Вроде? — я напрягаюсь.

— Ну, — Евгений мнётся. — Мне сначала показалось странным, что девочка так крепко спит. Но я смог осмотреть её, никаких подозрительных отметин, типа уколов или синяков, на теле нет. Не ручаюсь, правда, что ей не дали что-то с пищей или водой…

Он говорит, а у меня потихоньку кулаки сжимаются, в глазах красный туман расползается. Как есть — в одних шортах и босиком, я выдвигаюсь к двери.

— Ты куда? — спохватывается Зотов.

— Я должен проверить. Лично!

— Ты охренел?!

Зотов что-то еще кричит мне вслед, но я его уже не слышу. Несусь сквозь заросли густого кустарника, сам не зная, куда. Лишь остановившись на развилке дорожек, петляющих между буйной растительностью, соображаю, что без понятия, в какую сторону нужно идти.

За спиной слышится шорох.

— Я провожу Вас, — Евгений выныривает из-за угла, как большая кошка, и, обогнув меня, уверенно сворачивает на одну из тропинок.

Чувствую себя полным идиотом, но решаю оставить самоанализ на потом, и спешу за Женей.

— Французское окно слева открыто, я проверил перед уходом. Можете зайти через него. Только, Заир Самирович, зря Вы так реагируете. Это же обычная практика в нашем деле — мы должны учитывать все возможности.

— Как и я, Женя. Жди меня здесь.

— Только прошу Вас, Заир Самирович…

— Я буду осторожен, обещаю.

Сначала ничего не могу разобрать в этом толи полумраке, толи полусвете, даже не знаю, как назвать: передо мной какое-то буйство бликов, цветов и теней. Мозг на автомате фиксирует рваные мазки белого, чёрного, золотистого и ярко оранжевого, почти красного, но объять картину в целом я не в состоянии.

Прищуриваюсь, вглядываюсь в этот чёткий геометрический хаос, и, наконец, начинаю различать две фигуры на кровати, залитые полосами солнечного света, пробивающимися сквозь неплотно закрытые жалюзи — вот, оказывается, что даёт такой невероятный эффект зебры! И это… красиво, да. Чертовски, красиво. Будь я художником, непременно запечатлел бы ЭТО на холсте.

Замираю, внезапно обнаруживая в себе задатки эстета, а затем мой рот растягивается в широкой улыбке: я вижу Аську, которая, сбив простыни в ногах, морской звездой раскинулась на кровати, заняв большую её половину. Моя доча! — думаю с гордостью. Я тоже так сплю, сколько себя помню.

Кнопка моя безмятежно сопит в потолок, слегка приоткрыв свой розовый ротик, щёчки её румяны, дыхание свободное, и я убеждаюсь, что сон её вполне естественен. Она действительно может вот так впасть чуть ли не в летаргический сон, если очень переутомится, зато потом снова сутки будет носиться, как заводная.

Хочется упасть перед ней на колени, прижать к себе и никогда не отпускать.

Я ненормальный отец. Другие сдержаны со своими детьми, я нет. Обожаю свою Аську, и никогда не стесняюсь показать ей это. В ответ я купаюсь во взаимной любви, и считаю себя самым счастливым отцом на земле.

Её иссиня-чёрные кудри рассыпались сейчас по подушке, смешавшись с ярко-каштановыми волосами этой…

Мой взгляд перемещается на Линару. Она лежит на боку в позе эмбриона, лицом к Аське. Ноги согнуты в коленях, одна рука под щекой, другая тянется к ладошке моей дочери. Их пальцы почти соприкасаются. В этом я вижу что-то неправильное. Противоестественное. Что вызывает во мне жгучее отторжение и протест.

Настроение моё меняется со скоростью цунами. Именно так. Только что сияло безоблачное небо, и вот оно уже затянуто бурыми тучами. Что-то тёмное поднимается во мне, ворочается тяжело, глухо, опасно. Мне кажется, я даже чувствую, как мои глаза наливаются кровью. Убить хочу. Ненавижу. Я даже толком разглядеть её не могу, так меня кроет этой ненавистью.

Неожиданно яркая вспышка бьёт по глазам. Я щурюсь и отшатываюсь, тихо матерясь сквозь зубы. На миг становится больно, но это помогает мне прийти в себя. Промаргиваюсь, и мой взгляд снова возвращается к Линаре. Вернее, к её ступням. Узким, изящным, с высоким подъёмом и аккуратными пальчиками, покрытыми ядовито-оранжевым лаком. Таким ярким, что аж глаз режет. И тут я понимаю, что на них просто падает луч солнца, проскользнувший сквозь жалюзи, и гладкие ноготки сияют, словно драгоценные янтарные капли, ослепляя меня.

Через секунду луч перемещается, и блик пропадает, а мой взгляд против воли ползёт выше по обнажённой ноге, расцвеченной полосами света и тени. И дальше: по хрупкой щиколотке, упругой икре, по острой жилке под коленкой и мягкому изгибу золотистого бедра. Наконец, мои глаза упираются в тонкий месяц простых кипельно-белых трусиков с крохотными оборочками по краям, которые огибают округлую попку и прячутся в расщелине между ног, где сминаются мелкими складочками именно там, куда мои глаза тянет, как магнитом. Она там, должно быть, такая же рыжая. Я люблю, когда у женщин лобок гладкий, без волос, но сейчас я бы пересмотрел свои вкусы.

Я облизываю пересохшие вдруг губы. Это что, мать твою, я сейчас делаю, а? Здесь моя дочь, а я как сексуальный маньяк фетишизирую на голые ноги этой шалавы, чуть ли не в трусы к ней носом лезу. Совсем очумел?! Прочь отсюда.

Я делаю осторожный шаг назад, и тут происходит катастрофа.

Линара вздрагивает и с тихим вздохом переворачивается на спину. Одна её нога так и остаётся лежать прижатая коленкой к матрасу, другая распрямляется, вытягивается, как струна до самого мыска с оранжевыми ноготками, и девочка буквально раскидывает передо мной ножки. И тогда я вижу больше, чем мне положено видеть — эти блядские оборочки… там! В потайном местечке, куда моим глазам вход строго воспрещен. То есть, был воспрещён.

Сейчас же я пирую этими самыми глазами, пожирая ластовицу белых трусиков, которая, словно сладкая глазурь к эклеру, прилипла к девичьим половым губам, повторяя их безупречную форму: бугорок — впадинка, и снова бугорок. Такой пухлый сочный бугорок, и такая манящая тёмная впадинка, скрывающая в себе так много вкусного…