Любимый человек

17. Лена

Я выглядываю из окна машины, рассматривая фасад дома, где живут родители Димы. Это одноэтажный длинный кирпичный дом с палисадником, где растет голубая ель и вишня.

Дом расположен в овраге, и дорожка к нему идет слегка под уклоном. Маленькая Маша любила кататься здесь на самокате. Для этого специально открывали железные ворота, чтобы Машка в них не влетела, и дочь с криками, по-разбойничьи, как настоящая звезда кикскутеринга, врывалась во двор, чем едва не доводила до инфаркта бабушку и очень веселила деда… Кажется, это было так давно…

Тополя, которые тревожно шумели в непогоду и даже иногда мешали спать, стали еще выше, а вот дом Диминых родителей несмотря на то, что обзавелся новой зеленой черепичной крышей, теперь выглядит меньше. Раньше он казался мне таким просторным и высоким, а родители, тогда еще моего парня, представлялись людьми взыскательными и непростыми. В основном, я считала таковой свекровь. Димин отец — человек немногословный, но с ним мне было даже проще найти общий язык, чем с Ириной Ивановной, которая очень интересовалась моей персоной. Только интерес этот был какой-то наигранный и даже брезгливый. И с первого взгляда, стоило лишь Ирине Ивановне посмотреть на меня и скептически улыбнуться, стало понятно, что я ей не нравлюсь.

Господи… Как же я тогда из-за этого переживала и как отчаянно стремилась стать той самой, кому бы она могла со спокойной душой вручить свое сокровище по имени Димочка Янчевский.

Я даже пыталась понять ее.

Дима — единственный ребенок в семье, к тому же поздний. Когда он родился, свекрови было тридцать шесть, а свекру почти сорок. Я тоже одна росла, ни брата, ни сестры, но отношения между Димой и его мамой были совсем не такими, как между мной и моей матерью. Диму просто любили — любым. Мне же постоянно приходилось завоевывать мамино одобрение, похвалу — прилежным поведением, отметками, дипломами, грамотами. Но, как оказывалось, этого всегда было недостаточно. То чувство, что я не дотягиваю до идеала, всегда сидело глубоко внутри, точило, разъедало, нагоняло уныние. И дело было даже не в маме, а во мне самой. Ведь желание угождать матери стало моим осознанным выбором даже после того, как я вышла замуж и родила Машку… Но, когда Дима признался мне, что переспал с другой, во мне что-то произошло. Как тумблером щелкнули. И я вдруг осознала, что какой бы замечательной женой-дочерью-невесткой я бы не пыталась стать, этого никто не видел, не ценил. В этом никто не нуждался и не боялся потерять… Даже не знаю, где бы я сейчас была, если бы не признание мужа. Хотя, нет, знаю. Я бы, наверное, дописала свою кандидатскую, вышла после декрета обратно в институт и сейчас писала бы докторскую. А самое ужасное, что, скорее всего, меня бы все в моей жизни устраивало…

Я прошу водителя немного подождать и выхожу из такси, прихватив с собой скрученный лист ватмана, который Машка к тому же упаковала в подарочную бумагу, и теперь он напоминает гигантскую конфету. Вчера дети ночевали у Димы, а сегодня с самого утра уже в гостях у Диминых родителей.

У Димы сегодня день рождения. Ему исполняется тридцать шесть. И Машка только час назад, как вспомнила, что забыла у бабы Оли свой коллаж, который собиралась подарить отцу. Вот уж действительно — Маша — растеряша и забываша. Но не подводить же дочь. Пришлось вызывать такси и ехать сюда.

Димина машина стоит у гаража, чуть подальше. И при виде ее у меня подскакивает пульс.

— Мама! Мама приехала!

Из калитки выбегают мальчики, а следом и Машка выходит.

Я обнимаю и целую сыновей. Мы только ночь провели врозь, а у меня такое ощущение, что я их неделю не видела.

— Вот, держи, — протягиваю Машке подарок для Димы.

— Ты долго, — вздыхает та.

Машка теперь у нас взрослая и не целуется с мамой.

— Ну уж извини, как могла торопилась. Хоть бы спасибо сказала, — ворчу на нее.

— Спасибо, — пристыженно бурчит дочь.

— Спасибо, — передразниваю ее.

А затем вижу, как из калитки выходит Дима. На нем темно-синяя футболка и серые шорты, на ногах шлёпанцы.

— Привет, — оттягивая руками карманы, он жмурится на солнце.

— Привет.

— Отлично выглядишь.

— Спасибо… — я немного смущаюсь от его слов и того, как он смотрит на меня. — С днем рождения, Дима.

— Спасибо… — кивает он, смутно улыбаясь. — Посидишь с нами?

— Нет, не хочу мешать.

— Да кому мешать? Здесь все свои. Мама с отцом и наши дети.

— Я все-таки думаю, это не совсем удобно, — качаю головой, избегая его пристального взгляда.

— Мам, идем! — просит Машка. — Посиди немножко с нами, ну пожалуйста!

— Конечно посиди, — мягко, но настойчиво произносит Дима, — родителям будет приятно.

Я оглядываюсь на белый автомобиль.

— Меня ждет такси.

— Я сам потом отвезу тебя, — предлагает Дима.

Машка виснет на моей руке и пытается сдвинуть с места.

Я смотрю Диме в глаза, изучая приветливое выражение его лица, пытаясь понять, о чем он думает, и прихожу к мысли, что действительно некрасиво будет, если я не зайду и не поздороваюсь с его родителями, с которыми мы почти четыре года не виделись.

— Ладно. Если ненадолго, — соглашаюсь я.

Дима сам подходит к таксисту и отпускает его.

Мальчики первыми влетают в двери дома, потом заходит Машка, последними — мы с Димой.

Разуваясь на лестнице прохладной веранды, я заглядываю в жилую часть дома.

— Леночка, здравствуй! — меня встречает бывшая свекровь.

— Здравствуйте, Ирина Ивановна.

Разглядывая лицо женщины, удивляюсь тому, как сильно она постарела, а также ее крепким объятиям.

— А я думала, зайдешь или нет. Сема, иди сюда, наша Лена пришла! — кричит Ирина Ивановна, отпустив меня. — Проходи, проходи, — задыхаясь, пропускает вперед. — Ты не обращай внимания на раздрай, Дима двери снял, новые должны привезти, — объясняет она хаос, который творится в их некогда идеальном и чистом доме.

В прихожей я встречаю Семена Петровича. Мы здороваемся. Он тоже постарел, и в своей расстегнутой на груди рубашке, из-под которой торчат седые волосы, с почти лысой головой и болезненным взглядом больше напоминает деда, нежели мужчину.

— Пойду принесу еще приборы, — говорит Дима, направляясь в сторону кухни.

— Да, сынок, принеси, — поддакивает Ирина Ивановна.

— Ну как ваши дела? — спрашиваю ее, когда мы заходим в комнату, где накрыт стол.

— Ой, да какие у нас дела? — вздыхает женщина. — Сема сильно болеет, — говорит почти шепотом. — Вот ремонт затеяли, а у самих уже сил нет. Я Диме говорю, давай наймем, деньги же есть, а он заладил — сам, сам… — и снова вздыхает. Хотя от меня не ускользает гордость в ее голосе. — Ой, Лена, какая ты стройная! И даже не изменилась! Все как девочка! — заявляет она, глядя на меня. — Правда, Дим? — обращается к сыну, когда тот расставляет чистые тарелки и бокал.

— Правда, — лаконично отвечает Дима.

А вот его взгляд куда красноречивее.

Чувствуя, что нужно замять тему, я предлагаю хозяйке дома:

— Давайте, я помогу.

— Ничего не надо, садись, садись! — Ирина Ивановна машет руками. — Я сама, я сейчас…

Дима отодвигает стул и взглядом предлагает занять его. Дети уже устроились на диване. Я сажусь напротив них. Слева садится Дима.

— Ну вот теперь меня мучает совесть, — смотрю на него. — Столько беспокойства из-за меня. Надо было сказать ей, что ничего не нужно.

— Я же говорил, что она обрадуется, — усмехается Дима. — Эй, мужики, кто что будет? — обращается к сыновьям более бодрым тоном.

— Арбуз! — кричит Степка.

— И мне арбуз! — вторит ему Тихон.

Когда родители Димы садятся за стол, возникает неловкая пауза. Мальчики заняты тем, что хлюпают арбузным соком, а Машка выковыриванием косточек.

— Выпьешь? — Дима берется за непочатую бутылку вина.

Я пожимаю плечами.

— Давай.

Дима открывает вино и наполняет наши бокалы с Ириной Ивановной, затем наливает сок детям и отцу, а себе — обычную воду.

— Выпей тоже, — говорю я. — Меня не надо отвозить, такси вызову. У тебя же все-таки праздник.

— Да, — грустно улыбается Дима, — у меня и правда сегодня праздник.

Я не совсем понимаю, что означают его слова. Или наоброт, слишком хорошо понимаю. И от этого неловкость только усиливается.

— Я забыла про салфетки! — восклицает свекровь, спасая ситуацию, и снова убегает.

Когда наконец она возвращается, мы поднимаем бокалы.

— Ну, с днем рождения, сынок! Здоровья, чтобы все у тебя было хорошо! — поздравляет сына Ирина Ивановна.

— Спасибо, мам.

— Давай, Дим, будь здоров, — Димин отец приподнимает свой стакан.

— Да что вы мне все здоровья желаете, я, вроде бы, еще, не старик, — усмехается Дима.

— У тебя появились седые волосы, — замечаю я, разглядывая его темную шевелюру.

— Да, — Дима проводит рукой по волосам. — Я теперь каждый день стрессую, смотрясь в зеркало.

— Их совсем немного, — успокаиваю его.

Ирина Ивановна горестно вздыхает.

Мы чокаемся. А затем Машка достает из-за дивана свой подарок.

— Пап, вот, это от меня и от мальчиков.

— Ух-ты! — удивляется Дима, когда разворачивает ватман.

Я тоже рассматриваю коллаж. Дочь наклеила фотографии и написала короткие поздравления блестящими гелевыми ручками. В углах ватмана на солнце сияют две надписи.

Наш папа самый лучший!

С днем рождения!

— А это кто? — спрашивает Тихон.

Он вслед за Степкой тоже протиснулся между нашими с Димой стульями и с интересом разглядывает фотки.

— Это маленькая Маша, — объясняю я, глядя на снимок, где Дима держит новорожденную дочь в день выписки. Я бледная, с синяками под глазами, а Дима, как всегда, ослепительно-красивый. — Она только родилась.

— А мы где? — снова спрашивает Тишка. — В садике?

— Ты чего, ку-ку?! — протестует Степа. — Мы же в машине сидели! Да, пап?

Все начинают смеяться.

— Вас тогда еще не было! — негодует Машка. — Я же старшая! Вы еще не родились!

Мальчики смотрят в недоумении на свою сестру. Видимо, не могут понять, как такое возможно, чтобы их не было.

— Я не помню эту фотку, — Дима указывает на фотографию четырехлетней давности.

— Это наша последняя. У твоего папы юбилей тогда был, — объясняю я.

На снимке я стою в зеленом платье и слингобусах, Дима обнимает меня. Я смотрю на себя и даже не узнаю.

Кто эта женщина с потухшим взглядом?

— Да… — вздыхает Дима.

Я сглатываю ком.

— Я, наверное, поеду. Меня Вера ждет в гости. Я обещала, — осторожно смотрю на бывшего мужа.

— Хорошо, поехали, — спокойно кивает он.

— Не надо, Дим, останься, я вызову такси.

— Можно я отвезу тебя? — тихо просит он. — Пожалуйста.

За столом снова становится тихо. Мальчики уже потеряли интерес к коллажу и куда-то убежали, а Машка что-то набирает в телефоне.

— Конечно отвези, — Ирина Ивановна одобрительно кивает и смотрит на нас печально и взволнованно.

Недосказанность, тяжелые вздохи и оборванные фразы — все это выбивает меня из колеи.

Не стоило мне соглашаться на предложение Димы зайти к ним, как и на то, чтобы он подвез меня до дома Довлатовых.