Любимый человек

20. Дима

— Не выспалась? — спрашиваю я, заметив, что Лена зевает уже не в первый раз.

— Долго не могла уснуть.

— А я давно так сладко не спал, — мечтательно вздыхаю, переворачивая бейсболку козырьком назад.

— Посмотри, — Лена кивает в сторону озера. — Идеальный вид.

Я оглядываюсь, чтобы проверить детей, которые плещутся у самого берега и бросают камни, и снова смотрю на Лену.

Мы сидим друг напротив друга под тентом. На Лене только купальник, который совсем не оставляет простора для фантазии. В общем-то, купальник довольно закрытый, но после вчерашнего, когда я заново исследовал каждый сантиметр ее тела, мне сложно не представлять Лену обнаженной.

— Мой самый идеальный вид прямо передо мной, — усмехаюсь я, проводя пальцем по ее шее, где красуется мой засос.

— Замолчи, — улыбается Лена. — И вот за это, — указывает себе на шею, — тебе надо голову оторвать. Как я с людьми встречаться буду?

Я веду пальцем по ее бедру.

— Как раньше. Завяжешь шарфик, наденешь гольф.

— Гольф в июле? — Лена морщит нос и поправляет солнцезащитные очки. — Ну спасибо. А перед мамой мне тоже в гольфе ходить?

Я смеюсь, представляя лицо Ольги Петровны.

— Мама заметила? Что говорит?

— Мама не видела. Я ныкаюсь от нее, как какая-то школьница.

— Если что, вали все на меня. Мне перед тещей уже все равно не отмыться.

— Перед бывшей тещей, — напоминает Лена.

— Перед бывшей тещей, — повторяю я. — Она знает, из-за чего мы развелись?

Лена качает головой.

— Нет. А твоя мать?

— Да.

Лена усмехается.

— Теперь ясно, с чем связан ее горячий прием.

— Да ладно тебе, Лен, не сердись на нее. Знаю, характер у моей матери — не сахар. Но она очень переживала, когда мы разошлись. В конце концов, каждый ошибается.

— Я и не сержусь, — грустно тянет Лена. — Что у папы?

— Ему желчный удалили. Еще сердце. У матери давление постоянно. Сдают они у меня.

Я отвожу взгляд.

На душе опять скребут кошки. Ведь теперь меня не будет рядом с ними, я не смогу приехать по первому звонку. А у родителей, кроме меня, никого не осталось. Мама сначала расплакалась, когда я признался ей, что ищу работу в Москве, но она же меня потом и поддержала, сказав, что дети не должны видеть отца два раза в год.

Если бы несколько месяцев назад, когда я только начал поиски подходящей должности в столице, мне сказали, что у меня снова появится шанс с Леной, я бы посмеялся. А теперь я уверен, что у нас есть все для того, чтобы снова быть вместе и растить наших детей в полноценной семье. Вопрос — уверена ли в этом Лена? Сможет ли она снова мне довериться?

И ежу понятно, что на одном сексе мы с ней далеко не уедем. Мне и самому хочется большего, ведь некоторые вещи не прошли даже мимо такого болвана, как я. Ну и Лена уже давно не та наивная девушка, которая смотрела на меня влюбленными глазами, а мне тогда для этого даже делать ничего не надо было. Но я хочу вот эту Лену — взрослую, целеустремленную, решительную.

И, походу, не я один.

Лена сказала, что у нее нет никого. А я промолчал, хотя хотелось сказать, что врать она все же еще не научилась.

— Давай я завтра отвезу тебя до Челябинска? — предлагаю Лене, загребая пальцами камни.

— Не надо, Дим.

Я киваю. Так и знал, что она откажется.

— Мы будем скучать.

— Я тоже, — вздыхает Лена. Я же надеюсь, что этот вздох адресован не детям, а лично мне. — Какие планы на отпуск?

— Обещал родителям поставить двери в спальнях. Ну и с детьми. Хочу с пацанами сгонять на рыбалку.

— Классно.

— Может, останешься? — я снова глажу ее коленку.

— Ты же знаешь, я не могу. Работа. В августе шеф снова проводит семинар на Ольхоне. Нужно все подготовить.

— Ну да, “семинар на Ольхоне” звучит лучше, чем “семинар в ДК Автомобилестроителей”, — иронично замечаю я.

— Дело не в том, как это звучит. Байкал — это место силы, — с воодушевлением говорит Лена.

— Это уже товарный знак, — усмехаюсь я.

Хочется ее немного подразнить.

— Отчасти ты прав. Но Байкал — он великий. Тебе просто нужно там побывать. И это не он должен тебе понравиться. А ты ему.

— Ты точно говоришь об озере?

— Местные называют его морем. Запомнилась мне о нем одна кровожадная фраза. Дословно не помню, но смысл таков — если в водах Байкала утопить все человечество, то уровень воды в нем поднимется всего на несколько сантиметров.

— Да, впечатляет, — улыбаюсь я. — Ты тоже едешь?

— Да.

— А дети?

— На этот раз хочу взять их с собой. Мальчики подросли. Про наш Тургояк говорят, что он младший брат Байкала. Им должно быть интересно.

— Ты серьезно? Маша же тебе там весь мозг вынесет, что увезла ее от цивилизации. Нынешних детей можно заинтересовать Байкалом в том случае, если там будет тусоваться какой-нибудь крашенный чувак из Тиктока, — говорю я.

— А я считаю, что им обязательно стоит увидеть его своими глазами, — не соглашается Лена.

— Ладно. Не знаю насчет детей, но я бы точно съездил после твоих слов, — говорю ей, признавая поражение.

Лена пожимает плечами.

— Поехали с нами.

— Я не могу. У меня отпуск скоро закончится. Но мне приятно, что ты меня позвала. — Я снова разглядываю ее губы. — Ужасно хочу тебя поцеловать.

Заметив, что я придвигаюсь, Лена качает головой.

— Дим, не надо. Я пока не готова обсуждать с нашей дочерью, почему ее разведённые родители целуются.

— А с ее отцом? — спрашиваю я. Лена молчит. — Поговорим, когда я привезу детей?

— Наверное. Не знаю.

Сквозь очки я не могу уловить ее взгляд. О чем она думает?

— Или давай лучше сейчас поговорим?

— Пап, смотри! Пап! Я бросил дальше Тишки! — кричит Степка.

— Это я дальше! — протестует Тихон. — Иди сюда, пап!

— Тебя сыновья зовут, — улыбается Лена.

— Идем купаться.

— Иди сам. Я хочу немного посидеть.

Уже вынырнув из вод прогретого июльским зноем озера, я разглядываю силуэт женщины в черном купальнике. Лена сидит неподвижно и смотрит на горизонт. И мне, почему-то, кажется, что именно в этот момент решается моя судьба.