Засранец Бэдд

Я окаменела. Голова откинута назад, вздох застрял в горле, от ощущения, как его рот движется от боковой стороны моей шеи к подбородку и вниз до ключиц. Черт, черт, черт, это именно то, чего я боялась.

Потому что теперь его рот касался моей кожи, и у меня снесло крышу, как сказала бы моя дорогая ирландская бабуля, и мне с трудом удавалось вспомнить, почему я должна уйти.

Стоп… а чем занимались мои руки? Где были мои руки?

Черт возьми! Глупые предательские запястья перекочевали вверх и расположились между нашими телами, а затем я почувствовала его член в своих руках, просто потому что не могла находиться так близко от его волшебного органа, не наложив на него руки.

‒ Эм, ‒ сзади послышался юношеский голос, ‒ вы в курсе, люди изобрели такие клевые штуки, которые мы, дети, любим называть спальнями. Там даже есть двери, которые можно закрыть. Просто… к слову… как-то так.

Я ахнула от удивления, выглянув из-за Зейна.

Не старше восемнадцати, он был высоким и стройным, волосы в беспорядке, по бокам выбриты налысо, а сверху ‒ длинные и кучерявые, темно коричневые, почти черные. На нем была пара мягких спортивных брюк с подтянутыми выше щиколотки манжетами, а торс оказался обнажен, показывая небольшие мышцы и татуировки на предплечьях, изображающие переплетение геометрических фигур и математических символов. Он чем-то походил на Зейна, так что я была почти уверена, что это один из семерых братьев, которых, насколько я помнила, Зейн вчера упоминал.

‒ О, привет, Ксавьер, не знал, что ты уже проснулся. ‒ Зейн отстранился от меня и повернулся лицом к брату.

‒ Вот дерьмо, Зейн! ‒ поежился младший из братьев. ‒ Ты разгуливаешь по округе с этой штукой и глушишь детенышей тюленей? Боже! Убери ее, мужик!

‒ Детенышей тюленей? Нет. Кто бы смог поднять руку на этих милашек? Пожалуй, я бы оглушил что-нибудь другое… ‒ он подался к брату, покачивая бедрами так, чтобы член раскачивался из стороны в сторону, ‒ тебя, например. Этим я бы мог тебя поколотить.

Ксавьер с готовностью отпрянул от Зейна, спрятавшись за спинкой дивана, и кинул в брата подушкой, выкрикивая: «НЕ ГЛУШИ МЕНЯ! НЕ ГЛУШИ МЕНЯ!» ‒ с намеренным акцентом.

Я не могла не захихикать, ведь Зейн так и прыгал вокруг с голым задом, гоняясь за братом, а его массивный возбужденный член шатался и раскачивался взад-вперед, как мачта парусника в непогоду.

‒ Готовься к встрече с дубинкой, малыш, ‒ сказал Зейн голосом даже более низким и грубым, чем его естественный бас, карабкаясь на диван следом за братом и насмехаясь над ним.

‒ Клянусь Богом, если ты не уберешь этого долбаного монстра от моего лица, я создам тебе аккаунт в Грайндр и раздам всем озабоченным геям твой номер телефона, ‒ пригрозил Ксавьер.

Это сработало.

Зейн отскочил от дивана, прикрывая свою анаконду подушкой:

‒ Ты не посмеешь.

Ксавьер пропустил пальцы через хаос своих кудряшек, убирая их с глаз.

‒ А ты проверь, коммандос. Ты потонешь в геях прежде, чем успеешь сказать «пуск».

Я поняла, что это отличный шанс сбежать, ведь Зейн отвлекся на младшего брата. Я выскользнула за дверь, пока Зейн был сконцентрирован на Ксавьере, на цыпочках спустилась по ступеням и вышла в темный бар.

Я добралась до запертого входа в бар прежде, чем Зейн заметил мое отсутствие.

‒ Вот черт, она уходит.

‒ И кто она, узница? ‒ услышала я вопрос Ксавьера.

Ответа не последовало, но я услышала его шаги на лестнице, когда повернула запертый замок:

‒ Мара, подожди!

Я не стала ждать, ведь, если бы замешкалась, все снова кончилось бы моими руками на его члене, тогда я бы точно никогда не ушла.

У морских котиков есть одна особенность: они так просто не сдаются. Я вышла наружу и сделала добрых двадцать шагов вниз по улице, заставленной грудами использованных одноразовых стаканчиков, мешками с мусором, перевернутыми складными столами, тележками полными сложенных стульев, мусорными ведрами, заполненными пустыми бутылками… все последствия адской вечеринки. Они оцепили целый квартал вокруг бара и планировали уборку этим утром. Впрочем, с учетом того как напились некоторые из братьев Зейна, скорее всего пройдет не меньше нескольких часов прежде, чем улица вернется в норму. Не говоря уже о том, что придется что-то решать с братом, который был ранен прошлым вечером, его имя Бакстер, если не ошибаюсь. Кто-то отвез его в больницу, чтобы наложить швы на ногу после того, как они с Зейном упали на какое-то стекло. Насколько я могла судить, Зейн не слишком пострадал, по крайней мере, не жаловался прошлой ночью, когда мы занимались сексом.

Я уже добралась до ограждения, когда Зейн меня догнал, к счастью, на нем была пара баскетбольных шорт. Хотя, думаю, они не сильно помогли, поскольку у него все еще был достаточно большой стояк, чтобы натянуть шорты, хотя его возбуждение, казалось, чуть уменьшилось.

Он перепрыгнул через барьер и положил руки мне на плечи, чтобы остановить:

‒ Почему ты так спешишь уйти?

‒ Почему ты так настаиваешь на том, чтобы я осталась? ‒ парировала я. ‒ Это был отличный секс, но… ‒ я пожала плечами, надеясь, что он примет это в качестве невербального объяснения.

‒ Но что? ‒ требовательно спросил он.

Что ж… нет, он не собирался это принимать.

‒ Но я ухожу, ‒ вздохнула я, ‒ что, собственно и делаю.

‒ Что, если я мчался как раз, чтобы попросить тебя остаться на несколько дней? ‒ В его темных глазах не было коварства, ни намека на зарождающуюся сволочность.

Но вообще-то, по моему опыту, сволочи имеют свойство проявляться тогда, когда ты меньше всего этого ждешь, зачастую без предупреждения, и только убедившись на все сто, ты наконец заглядываешь в прошлое и замечаешь тревожные звоночки, на которые стоило обратить внимание раньше. Следовательно, я ухожу раньше, чем сволочь получит шанс проявиться.

Я поднырнула под барьер, будучи слишком низкого роста, чтобы перешагнуть, как это сделал он.

‒ Не-а.

‒ Как с тобой трудно, ‒ зарычал он от отчаянья.

‒ Ты даже не имеешь представления насколько, ‒ ответила я, продолжая идти.

‒ Может, я хочу это знать.

‒ Не выйдет. Мой вариант сложности… не то, во что бы я стала кого-то просвещать. ‒ Я продолжила идти, игнорируя Зейна, который от меня не отставал: босой, без рубашки, и слишком чертовски сексуальный в предрассветном сумраке, лучше кого бы то ни было, по крайней мере, для меня.

‒ Знаешь, ‒ сказал он, наконец, остановившись, ‒ меня обвиняют в надменности, и теперь, полагаю, я, в конце концов, ощутил вкус того, что имеется в виду.

Я остановилась, вихрем повернувшись к нему лицом.

‒ Я надменная? Правда? Ты мудак.

‒ Ага, может быть и так. ‒ Он воспользовался моим молчанием, чтобы преодолеть расстояние между нами. ‒ Но, по крайнем мере, я честен.

‒ А я нет?

‒ Не-а. ‒ Он постучал по моему носу. ‒ Ты врешь, девочка.

‒ Кому? И о чем? ‒ выдала я в гневе и повернулась на каблуках. ‒ И почему ты не можешь позволить мне просто уйти с позором?

‒ Врешь нам обоим о том, почему уходишь, и я не позволю, поскольку не хочу, чтобы ты уходила таким образом.

‒ Да, хорошо, я вру. Меня это устраивает. Но я сказала прошлым вечером, что это должна была быть только одна ночь, без обязательств, без каких-либо странностей с утра, ‒ я обвела нас рукой, ‒ и что это? Это странно. Очень странно. Я думала, ты был настроен на перепих, а теперь ты делаешь это все… неловким.

Он взглянул на меня, приподняв бровь.

‒ Да ты зациклена на всяких неловкостях, не замечала? ‒ он скрестил руки на груди. ‒ И к слову, я не против перепиха, просто… мне мало одного раза.

‒ Зейн, это не…

‒ Но если ты так настаиваешь на уходе, ‒ перебил он меня на полуслове, ‒ я позволю тебе уйти, больше никаких странностей.

‒ Правда? ‒ спросила я, приподняв бровь. ‒ Вот так просто?

Он передернул плечами.

‒ Так просто.

Искушение, ты дрянная стерва.

Но я сильная женщина, и раньше сталкивалась с искушением. Сгорала и от него тоже, так что… да. Я ушла.

‒ Было приятно с тобой познакомиться, Зейн Бэдд.

‒ Аналогично, Мара.

Я шла, в голове пульсировало, а живот скрутило от похмелья, мимо доков с водой по левую руку, не уверенная, куда шла, поскольку по-прежнему не могла вспомнить, зачем, блин, я вообще оказалась в Кетчикане. Было сложно заставить мой уход выглядеть стремительным, когда я понятия не имела, куда иду, но очень старалась, черт возьми.

Блок, второй, третий… Я продолжала ждать, что он появится позади со своим низким сексуальным голосом, но он этого не сделал. Он действительно просто позволил мне уйти.

Ублюдок.

Так продолжалось до тех пор, пока я не миновала пришвартованный круизный лайнер, наконец вспомнив, зачем я здесь: моя лучшая подруга Клэр была в круизе, что остановится здесь завтра утром, теперь, видимо, сегодня утром, и я приехала в Кетчикан, чтобы сделать ей сюрприз. Клэр получила работу в Сиэтле, бросив меня в Сан-Франциско. Сучка, она разорвала нашу «Ужасающую Парочку». Я не видела Клэр лично около полугода, конечно, мы говорили по телефону, переписывались и обменивались электронными письмами. Но виртуальное общение ‒ это все же… не то.

Мы с Клэр вместе были армейскими медсестрами, направленными в одно подразделение сразу после обучения. Наша командная работа принесла нам прозвище «Ужасающая Парочка», и мы продолжили им пользоваться, посчитав это смешным. Ну, или возможно ироничным, поскольку мы обе были низенькими миловидными блондинками, так что прозвище казалось чем-то неуместным, пока ты не видишь нас в деле по локоть в крови.

Позже, когда мы обе одновременно забрали документы, нам показалось естественным жить вместе. Так мы и делали на протяжении нескольких лет. Она нашла работу в технической сфере, делая что-то крутое на компьютерах, поскольку, несмотря на то, что она была опытной медсестрой, у нее не было никакого желания продолжать заниматься этим после армии. Я тоже работала в техиндустрии, но все больше с персоналом, чем с машинами.

Мы были друг у друга, и наши шикарные апартаменты в центре Сан-Франсиско, наши любимые бары… это было здорово.

А затем Клэр получила предложение постоянной работы с теми же обязанностями, но двойной ставкой… в Сиэтле. Конечно, она должна была согласиться, и как ее лучшая подруга я должна была помочь и поддержать ее переезд. Но это не значило, что я должна была быть этому рада.

Моя новая соседка, занявшая комнату Клэр… отстой. Шумная, раздражающая, она смотрела идиотские телешоу и даже не любила хреновы «Ходячие мертвецы», и более того, она оказалась отвратительной компанией для похода в бар. И парни, которых она приводила домой, тоже бесили: тощие, странные, из тех, кто разгуливал голым и бросал пошлые шуточки, пока я собиралась на работу. Она съедала мою еду и не восполняла ее, везде мусорила и издавала эти идиотские противные визгливые звуки во время секса. Она была как чертова зебра.

Так что, когда Клэр прислала свой круизный маршрут, тыкая мне в лицо тем, что она могла позволить себе круиз, я решила, что настала пора пообщаться с лучшей подругой по душам. Я использовала накопившиеся выходные, подкопила деньжат и забронировала рейс до Кетчикана, забронировала номер в «B&B» и заселилась, оставив там свои вещи прежде, чем отправиться исследовать город пешком.