Райский

Кристин ничего не говорит мне, пока мы идем в библиотеку и заходим внутрь, но я на самом деле не возражаю. У меня такое чувство, что у нас все равно было бы не так много общего.

Она ведет меня в заднюю часть здани, указывая на пустой стол, спрятанный среди рядов записей.

— Хорошо, ты можешь свободно распоряжаться этим местом, — объясняет она, хотя, глядя на нее, я могу сказать, что она уже готова сорваться с места и уйти. — Библиотекари знают, что нужно дать тебе доступ, и я думаю, что когда ты закончишь, ты сможешь уйти отсюда самостоятельно.

Черт, я не ожидала, что мне так повезет. Я решила, что мне придется уворачиваться от какой-нибудь няни, чтобы получить информацию, которую я действительно хотела.

Я качаю головой.

— Да, звучит неплохо.

— Круто. Увидимся.

С этими словами Кристин поворачивается и уходит, обернувшись всего один раз, чтобы снова посмотреть на меня, а затем я остаюсь одна, чтобы делать то, что я захочу.

Я не теряю ни секунды и сразу принимаюсь за работу, обшаривая полки в поисках старых студенческих записей, ежегодников, вообще всего, что могу найти.

Я сорвала джекпот.

На самом деле, я ожидала несколько дополнительных лакомых кусочков, но вместо этого я обнаружила старых соседей по комнате, награды, учебники и даже несколько интервью со звездными спортсменами и учениками, опубликованных в школьной газете.

Все, что я открываю, рисует картину двух удивительно талантливых сестер, которые жили с разницей в семь лет и происходили из семьи среднего класса, которой на самом деле было на них наплевать. В то время как их семья не купалась в деньгах, Элеонора и Александра Мэллори держали весь мир у своих ног, потому что они были прекрасны и блестящи.

И за одну ночь все это было отнято.

Я нахожу несколько фотографий Джеймсона Анжелла и жениха Норы, моего отца, на нескольких танцах и мероприятиях, открытых для студентов Ангелвью. Я пристально смотрю на одну из них, на которой Нора и Бенджамин вместе танцуют на танцполе, обнимая друг друга. Они выглядят такими счастливыми и влюбленными, что у меня даже сердце болит. На заднем плане Джеймсон, и он выглядит… задумчивым.

Почти злым.

Хотя почему? Почему он отвернулся от своего друга, если то, во что верит Нора, правда? Зачем пытаться убить нас всех?

Пока я роюсь в библиотеке, мой телефон непрерывно жужжит, но я игнорирую его. Я слишком сосредоточена на своих исследованиях чтобы меня беспокоили, и, скорее всего, просто Сэйнт сходит с ума, желая знать, где я, как преследователь, которым он является.

После того, что должно быть примерно двадцатым текстом, я хватаю свой телефон, намереваясь включить «Не беспокоить», но его сообщение мелькает на экране блокировки.

Сэйнт Анжелл: Я отслеживаю твой телефон. Иду за тобой.

Я издаю раздраженный стон. Он должен отступить. Даже если я действительно ценю его покровительство на каком-то базовом уровне, есть тонкая грань между защитой и самоубийством. Открыв свой телефон, я начинаю писать ему сообщение, чтобы он оставил меня в покое, как вдруг в библиотеке гаснет свет.

Я замираю. Черт, сколько сейчас времени? Она еще не может закрываться.

Мой телефон говорит, что едва перевалило за семь.

Я слышу шум вокруг себя, как будто кто-то шаркает ногами по полу, пытаясь вести себя тихо, но с треском терпит неудачу. Фигуры двигаются в темноте, и все мое тело напрягается.

Что, черт возьми, происходит?

Возясь с телефоном, я пытаюсь включить фонарик, но уже слишком поздно.

Первый удар попадает мне в левую часть лица, и я слышу, как остальные нападающие набрасываются на меня, но я не вижу ни одного из них.