Чёрч. Книга 2

17

Чёрч разбудил ее пораньше, чтобы она успела прокрасться наверх и подготовиться к новому дню. Эмма долго принимала душ, вода была такой горячей, что ее кожа стала розовой и чувствительной. Она подняла лицо к брызгам, и лишь когда вода попала ей на зубы, поняла, что улыбается.

Продолжая улыбаться, Эмма высушила волосы и вернулась в спальню. Даже когда она одевалась, уголки ее губ оставались приподнятыми. До тех пор, пока она не направилась к выходу. Положив руку на дверную ручку, Эмма взглянула на потолок.

«Я забыла спросить, что он туда прикалывал».

Джерри сидел за столом, а Марго бродила по кухне. Она все еще была в халате и в бигуди, видимо снова приспосабливаясь к прежнему графику.

— Ты сегодня подозрительно хорошо выглядишь, — проворчала она, взглянув на дочь.

Эмма с трудом сдержала улыбку.

— Позитивный настрой, — ответила она. — У меня такое чувство, будто я перевернула страницу своей… э-э… психотерапии. Мне не терпится обсудить это с доктором.

— Рада за тебя, — пробормотала Марго и, вытащив из кармана мобильник, посмотрела на экран.

Что бы она там ни увидела, это заставило ее нахмуриться.

— Спасибо. Хм, готов ехать, Джер? — спросила Эмма.

Джерри к ней повернулся и внимательно на нее посмотрел. Эмма широко эму улыбнулась. Он ей не ответил. Просто поднялся на ноги и обошел стол.

— Все будет хорошо, дорогая, — заверил он жену, забирая куртку.

— Напиши мне, как только она вернет машину, — прорычала Марго, едва подставив мужу щеку для поцелуя.

— Конечно, дорогая. Как скажешь. Эмма?

Они подошли к старому «Бьюику» Джерри. Эмма ожидала, что он сам отвезет их к своему офису, а потом за руль сядет она, но Джерри неожиданно скользнул на пассажирское сиденье. Эмма быстро обошла машину и села за руль. Он, попыхтев, отдал ей ключи.

— Рычаг переключения передач тут немного мудрёный. Иногда приходится его покрутить.

Она выехала с парковки и осторожно проехала квартал. Эмма давно не садилась за руль, и ей было немного страшновато. Но вскоре она почувствовала себя за рулем комфортно и, наконец, заговорила.

— Знаешь, Джерри, — остановившись на светофоре, начала она. — Не думаю, что когда-нибудь тебе этого говорила, но ты всегда меня завораживал.

Он не ответил, просто продолжал смотреть вперед.

«А сын-то весь в отца».

— Сначала как какое-то новое явление. Какой-то простофиля, которого Марго обманом затащила под венец. Почти как шутка, в которую ты не врубаешься. Но потом ты показал своё… внутреннее чутьё. Всегда говорил правильные слова в нужном месте и в нужный момент. Ты больше не казался мне шуткой.

Джерри откашлялся, и она взглянула на него, но он только кивнул головой влево, показывая, куда ей свернуть.

— Нет, ты не шутка. Теперь ты — диковинка. Скажи мне, Джерри, откуда ты? Я знаю, что эта чудная деревушка — не твой дом, как и та захолустная помойка, в которой ты подобрал Марго. Я спрашивала об этом Чёрча, но он тоже не знает. Как-то странно, тебе не кажется? Сын, не знает, откуда родом его отец?

Она зашла с козырей. Если Джерри хотя бы наполовину так умен, как ей кажется, то поймёт, почему она болтает. Почему задает ему эти вопросы. Он мог просто не отвечать. Просто продолжать играть в молчанку в духе Чёрча.

— Мэриленд, — ответил наконец он. — Я из Мэриленда.

— Конечно, — усмехнувшись, сказала она. — Джерри — твое настоящее имя?

— Оно указано в моих водительских правах.

— Понятно. Почему ты женился на матери Чёрча? Прости, что спрашиваю, но чем больше я живу рядом с тобой, тем больше понимаю, что ты не из тех, кто женится — и тем не менее, сделал это дважды. Зачем? — прямо спросила Эмма.

— Потому что она забеременела, — так же прямо ответил он, чем очень ее удивил.

— В самом деле? Полагаю, это очень… благородно с твоей стороны.

— Я никогда не собирался заводить детей, — продолжал он. — Но как только узнал, что это мальчик, то решил остаться. Понял, что ему будет нужен отец, там, где мать помочь не сможет.

Это было почти мило. Эмма нахмурилась. Джерри «милым» ей не казался, поэтому она не знала, стоит ли верить его словам.

— Вот как? А что насчет Марго? Ее детородный возраст давно миновал, так какое у тебя оправдание за нее? — спросила Эмма.

Он усмехнулся.

— Ты, Эмма.

— Я?

— Я никогда не хотел жениться на твоей матери, — начал объяснять он. — Но потом увидел тебя и, как уже говорил, понял, что ты идеально подходишь моему сыну. Понял, что ты сможешь наполнить его жизнь. Также я видел, какую власть имеет над тобой Марго. Ты без нее никуда не пойдешь, и наоборот. Эта женщина использует тебя как наживку на приманку.

Эмма кивнула и, когда они въехали на стоянку, посмотрела на него.

— Да, — ответила она. — Но, кажется, на этот раз она поймала кое-что, что ей не по зубам.

Наконец, когда машина остановилась, Джерри обернулся и посмотрел на нее. И снова ее поразил удивительный цвет его глаз. Совсем как у Чёрча.

— Знаешь, Эмма, иногда мне кажется, что у тебя тоже хорошее внутреннее чутьё, — сказал Джерри, и она ему улыбнулась. — И, если бы ты научилась к нему прислушиваться, может, с тобой случилось бы что-нибудь чудесное. Может, даже со всеми нами.

Прежде, чем она успела задать ему еще один вопрос, Джерри вышел из машины и направился к заводу. Некоторое время она смотрела ему в след, и ее восхищение им росло стремительными темпами. Наконец Эмма снова завела машину и выехала со стоянки.

До встречи с Розенштейном оставалось еще какое-то время, поэтому она решила прокатиться. Интересно, Чёрч еще в постели? И что имел в виду Джерри, говоря о ее внутреннем чутье? Она никогда не думала, что Джерри станет одним из этих галдящих у нее в голове голосов.

Осознав, что едет вдоль озера, Эмма направилась к дому своей старой подруги Стейси. Девушка уехала на каникулы в Джорджию и вернется теперь только в первую неделю января. Эмма вышла из машины и, обойдя вокруг дома, заглянула в окна. Дом казался совершенно безжизненным.

«Идеально».

Она обогнула дом и прошла через задний двор. Стейси жила на озере, недалеко от Джоша, хотя у нее и не было такого классного пирса, как у него. Сейчас он бы не помешал. А так… раздевшись до нижнего белья, Эмме пришлось входить в ледяную зимнюю воду постепенно. Легче было бы просто прыгнуть — ее зубы начали стучать еще до того, как вода достигла коленей. Когда она дошла до уровня бедер, Эмма резко вдохнула и в конце концов просто присела на корточки. Затем легла на спину и поплыла.

Ах, ей не хватало этого холода, такого леденящего, чтобы пронизывал ее до самых костей. К стучащим зубам добавились дрожащие конечности, но несмотря на это, Эмма довольно улыбнулась. Ей казалось, что за последние шесть недель из нее совершенно ушла жизнь, и только вчера вечером, только сегодня утром, она наконец, снова ее почувствовала.

Эмма не была суперпловчихой, но всегда чувствовала себя в воде как дома. Вода — элемент, без которого невозможна жизнь, но который с такой же легкостью может и убить. По сути, это была метафора… всего в ее жизни.

Она не была на озере с тех самых пор, как они с Чёрчем впервые поцеловались, и с одной стороны ей хотелось, чтобы он сейчас был с ней. Держал ее, не давал ей утонуть.

Но с другой стороны, Эмма была рада побыть одной. Ей нужно было многое обдумать, и, хотя ей больше не нужно было пытаться быть «нормальной», полностью отказываться от всего, чему ее научили на сеансах психотерапии Эмма тоже не собиралась. Больше никакой слепой веры. Нельзя отдавать всю себя во власть какому-то мужчине.

Она уставилась в стальное небо, взгляд рассеянно скользил по нависающим над ней облакам. Она верила всему, что сказал Чёрч, и в основном со всем была согласна. Однако она не очень доверяла его замыслам. Однажды, его сладкие слова уже стали ее погибелью. Но теперь они только возбудили в ней подозрения. Эмма любила его, она этого не отрицала. Но она ему не доверяла. Не на сто процентов. Ещё нет. На это потребуется много времени.

Она попыталась сесть прямо и держаться на воде, двигая ногами. Эмма уставилась на виднеющийся вдалеке дом Стейси. Никто его не охранял, это был маленький городок. В доме не было сигнализации. Наверное, единственным гарантом его безопасности был засов или два. Пробраться внутрь не составит труда.

Вот и отлично. У Чёрча было логово в подвале. Хорошо.

А у Эммы будет свое тайное убежище.

Добравшись до берега, она рассмеялась над своими мыслями. Логово? Убежище? Господи, они больше напоминали не влюбленных, а двух противоборствующих суперзлодеев.

Эта мысль пронеслась у нее в голове, и Эмма перестала смеяться. Перестала улыбаться. Она стояла по щиколотку в ледяной воде и смотрела на пустой, безлюдный дом Стейси.

«Суперзлодеи, ага. Интересно, что нужно, чтобы победить в таком противоборстве… или два злодея могут мирно сосуществовать?».

Когда Эмма приехала на прием, доктор Розенштейн был не в самом лучшем расположении духа. Она сидела на своем обычном месте, теребя прядь еще влажных волос.

— Ты хоть представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы скрыть то, что ты устроила в приемной? — проворчал он, роясь в сложенных у него в шкафу папках.

— Уверена, что это было не сложнее, чем скрывать нескончаемые изнасилования Каспера, которыми он тут занимается.

— Господи, Эмма, он не настолько ужасен.

— Доктор, Вас когда-нибудь насиловали?

— Честно говоря, я удивлен, что ты продолжаешь приходить на эти встречи, — вздохнул он, наконец повернувшись к ней. — Ты явно не заинтересована в том, чтобы тебе стало лучше. Если уж на то пошло, я думаю, что тебе становится хуже. И кажется, я знаю почему, Эмма.

— Наверное, потому, что я Вам об этом сказала, — заметила она.

— Я знаю о Каспериане и твоей матери, — тихо сказал он и наконец-то сел.

Эмма напряглась.

— А что с ними? — спросила она.

Одно дело, когда разговор о Каспере, мертвом призраке, поднимала она, но, когда это делал Розенштейн, Эмма заметно нервничала.

— Я знаю об их романе, — сказал он. Эмма прищурилась, гадая, куда он клонит. — И для девушки естественно ревновать к матери. Ревновать, когда мужчина не отвечает ей взаимностью. Никто не осуждает тебя за эти чувства. Но набрасываться, проявлять насилие, угрожать людям? Это недопустимо.

— Доктор, доктор, доктор, — помотав головой, простонала она. — Вы всерьёз думаете, что мне есть дело до того, с кем трахается моя мать? Если бы я устраивала истерики из-за каждого, кому она изменяла или с кем спала, меня бы упекли в психушку гораздо раньше. Мне плевать, что они спали вместе. Я за них счастлива, как слон. Хотите знать почему? Потому что каждый раз, когда он трахает ее, он не насилует какую-нибудь психически нездоровую пациентку.

— Тогда я должен поинтересоваться, откуда вдруг эта агрессия? — доктор Розенштейн откинулся на спинку стула. — Ты так стремительно шла на поправку, и тут из ниоткуда появляется совершенно новая Эмма. Скажи, ты общалась с Полом Логаном?

Она свирепо на него зыркнула.