Чёрч. Книга 2

22

Пока Эмма ехала домой, она до мяса обгрызла ноготь большого пальца. Наконец девушка свернула на удобную парковку у магазина и, собрав всю мелочь из подстаканников и между сиденьями машины Джерри, зашла внутрь и купила себе табак. Она села на переднее сиденье и дрожащими пальцами свернула сигарету. За курение в машине Марго ее убьет, но Эмма все равно закурила, потому что у Марго практически не осталось времени злиться на дочь. Так почему бы не побаловать ее бонусом?

«Так вот значит, кто я? Вот кем я хочу быть на самом деле? Или просто пытаюсь стать похожей на него ? Откуда мне знать, что правда, а что нет? Нахрен терпение, у меня нет на это времени. Я оказалась между молотом и электрическим стулом, мне нужны ответы прямо сейчас ».

Когда Эмма вернулась домой, там никого не было. Она понятия не имела, где Чёрч парковал свой внедорожник, потому что рядом с домом его никогда не было видно. Внутри стояла мёртвая тишина, Марго куда-то ушла, и когда Эмма постучала в дверь подвала, ей никто не ответил. Поэтому она вернулась в комнату Чёрча, свернула в сигареты весь табак, закурила и уставилась в потолок.

«Один, два, четыре, шесть, восемь, десять, пятнадцать, двадцать, двадцать пять…»

Где-то через час, два или целую жизнь она услышала в дверях чьи-то покашливания. В комнату вошел Чёрч.

— Сегодня будет хуже, чем вчера, да? — вздохнул он, присаживаясь на край кровати.

— Так всегда и бывает, — ответила Эмма, выпустив изо рта колечко дыма.

Оно поплыло к его голове, по мере движения увеличиваясь и превращаясь в призрачную корону.

— Я хочу, чтобы ты знала, — медленно произнес он, тщательно подбирая слова. — Я не сомневаюсь, что ты можешь сделать все, что захочешь. Ты раз за разом это доказывала. Я верю в тебя больше, чем ты сама. Да и как я могу не верить? Ты — вторая половина моей души.

Услышав выбранное им слово, она удивленно поморгала и, наконец, посмотрела ему в глаза.

— В самом деле?

Чёрч кивнул.

— А значит, не верить в тебя — это всё равно что не верить в себя. Невозможно. Когда я говорю с тобой определенным образом, знай, что точно так же я говорю и с собой. Это самая высокая честь, которую я могу кому-либо оказать, и ты единственная, кто этого удостоился.

Из уст Чёрча это и впрямь наивысшая похвала.

— Ты действительно считаешь, что я не хочу навредить маме? — спросила она грубым от сигаретного дыма голосом.

Чёрч долго молчал, потом положил руку ей на голень.

— Думаю, да… это то, с чем не следует спешить. Мы говорим не только о Марго, но и о жизни и смерти. Ты говоришь, что хочешь ее убить, и я тебе верю и сделаю все, что в моих силах, чтобы твои фантазии стали реальностью. Но мне кажется, это не должно случиться сию секунду. Подожди. Спланируй. А затем осуществи. Марго всего сорок, и тебя никто не подгоняет. Люди, совершающие преступления в порыве эмоций, практически всегда попадаются, а всё потому, что они не могут трезво мыслить. Ты хочешь это сделать? Тогда убедись, что всё пройдет как надо. Второго шанса, скорее всего, уже не будет.

«Всё пройдёт как надо, да? Не похоже на мои последние попытки убийства. Обе эти сучки по-прежнему живы, и у одной из них уже почти закончились сигареты. Надо было купить две пачки».

— А что, если у нас нет времени? — спросила она, затушив в блюдце окурок.

— Почему у нас нет времени?

— Завтра доктор Розенштейн звонит в полицию, — объяснила она. — Он волнуется о своем зяте и попросил жену сделать пару звонков.

— Это завтра, а между тобой и его исчезновением все еще нет никакой связи.

— Только если добрый доктор решит не рассказывать копам о моей глубокой ненависти к Касперу и о том, что я использовала его в качестве инструмента для шантажа, чтобы выйти из клиники.

— И всё же, думаю, мы можем…

— Но если Марго тоже пропадёт, то это уже похоже на побег двух влюбленных. Это даст нам еще больше времени, а после всего, что мы сделали, первое же расследование приведет их к Райану — бывшему пациенту Каспера, который завидовал вниманию, которое мы с моей матерью уделяли глупому терапевту. Мы ведь так планировали, да? Чёрч, все это рано или поздно должно было случиться. С таким же успехом можно действовать и сейчас, пока все фишки еще могут упасть на нужное место.

Чёрч уставился на нее своим жутким взглядом. Его лицо не выражало никаких эмоций, а глаза буравили ей душу. На мгновение, всего лишь на мгновение, она затосковала по старым добрым временам. Когда ему было достаточно на нее взглянуть. Она могла этим жить, черпать из этого энергию, а не задаваться всё время вопросом, кто она такая.

«Чистокровное я чудовище или сотворенное человеком? Это вообще имеет значение? Мне это важно? Ему это важно?»

— Ты никогда не спрашивала меня, каково это, — сказал он.

— Прости, что?

— Когда я убил Каспериана. Ты никогда не спрашивала меня, что я при этом почувствовал.

— Хорошо. Что ты при этом почувствовал?

— Ничего. Словно выключил свет. Словно отшвырнул ногой какой-то мусор. Но не думаю, что у тебя будет так же, Эмма. Это тебя изменит, и пути назад уже не будет. Я в тебе не сомневаюсь — я просто хочу убедиться, что сейчас ты к этому готова. Ты только что пережила огромное потрясение. Ты готова пережить еще одно?

Эмма спустила с кровати ноги и встала. Схватив еще одну сигарету, вышла в коридор.

— А я вообще когда-нибудь была готова? — буркнула она. — Была я готова переехать в середине первого класса? Была я готова к тому, что в одиннадцать лет меня изнасилуют? Или к тому, чтобы поселиться в этом захолустном городишке? Или убить ради тебя? Нет. И каждый раз, когда что-то из этого происходило, мне доставалось больше, чем в предыдущий, но я, блядь, все еще жива, так ведь? Я справилась. Справлюсь и с этим.

— Теперь все по-другому, — возразил Чёрч и, обойдя её, уперся руками по обеим сторонам от Эммы, прижав девушку к двери подвала.

— С чего бы?

— Есть я, — ответил он, глядя на нее сверху вниз. — Всё это время ты просто пыталась выжить. Но тебе больше не нужно этого делать — теперь у тебя появилась возможность жить полной жизнью. Добиться успеха.

— Господи, когда ты превратился в Опру Уинфри? — простонала она.

— Не провоцируй меня, Эмма. Я сейчас добрый. Могу стать злым.

— Что ты хочешь от меня услышать? — закричала она, смяв в кулаке сигарету. — Я, блядь, не знаю, чего хочу! Все, что я знаю, что он мертв, мы его убили, и все вот-вот обрушится на нас. Я просто пытаюсь быть на шаг впереди, ясно?!

— О, и ты думаешь, что действовать с бухты-барахты и прикончить собственную мать во время нервного срыва — это именно то, что тебе нужно?

— Нервного срыва? Иди ты нахуй, — выругалась она. — Если у меня и нервный срыв, то по твоей вине. Ты уверял меня, что я для этого создана. Что я чудовище. Что я всё смогу. А теперь твердишь, что я недолжна и мне не стоит. Чёрч, пару месяцев назад твои игры прокатывали. Сейчас как-то не очень.

— Я не играю с тобой ни в какие игры. Если бы это было так, мы бы сейчас не разговаривали, и ты это знаешь.

Оооо, как же ее бесило, когда он становился самодовольным.

— Знаешь что? Уезжай. Если ты не хочешь принимать в этом участие, тогда просто уезжай. Для всех остальных ты в Нью-Йорке, верно? Вот и поезжай туда. Уезжай, а я сделаю всё сама. Я буду громом, молнией, молотом, наковальней и любой другой идиотской метафорой, которую ты только сможешь выдумать. Я стану чем-то великим. После всего, через что я прошла, это меньшее, чего я заслуживаю.

— О нет, Эмма, — усмехнулся он. — Тебе так легко от меня не избавиться. Ты хочешь испортить себе жизнь и наделать глупостей, прекрасно. Прекрасно. Тогда я буду за тобой подчищать.

— Мне твоя помощь не нужна.

— Нет, нужна. Так же, как и мне твоя. И чем скорее ты это поймешь, тем скорее мы с этим покончим. Теперь. Когда ты хочешь это сделать? — спросил он и, отступив на шаг, прислонился к стене.

Эмма нахмурилась и взглянула на свои руки.

— Завтра он звонит в полицию, — сказала она, растопырив пальцы. — Чтобы определить, что Каспер действительно пропал, им потребуется… сколько, пара дней? Тогда они начнут задавать вопросы. Нам нужно сделать это до того, как они доберутся до Марго.

— Пара дней, хм.

— Может, неделя.

— Одна неделя, — вздохнул он. — Нам нужно выяснить ее распорядок дня. Знать, где она находится в любое время суток. Придумать план, как затащить ее в подвал, а потом, когда она спустится, ты сможешь делать с ней все, что захочешь. Звуки из подвала не доносятся до соседних домов, я проверял. И почему-то мне не кажется, что Джерри будет до этого дело.

— Одна неделя, — усмехнулась Эмма и покачала головой. — Дорогой Санта, надеюсь, ты положил мне под ёлку несколько мешков для мусора, клейкую ленту и электропилу. Боже.

— Думай об этом так — всего одна неделя, и тебе больше никогда не придется об этом беспокоиться. Слышать ее голос. Никогда больше не придётся ее бояться.

— Никогда. Какая прекрасная мысль, — прошептала Эмма. — Теперь бы только спланировать все так, чтобы Марго не догадалась.

— Не догадалась о чём?

Эмма с Чёрчем, словно две марионетки, тут же повернули головы в сторону гостиной. Перед входной дверью стояла Марго. Дьявол во плоти. Или нет, подождите, разве не Эмма дьявол? В последнее время она часто путалась.

Марго уставилась на них, быстро переводя взгляд широко распахнутых глаз с Эммы на Чёрча. В одной руке она держала сумочку и пакет с продуктами. Другой — упиралась в бедро в какой-то деловитой позе.

— Не догадалась о чём? — повторила она. — И какого черта он здесь делает?

Чёрч молча скрестил руки на груди.

— Привет, Марго, — холодно сказала Эмма.

— Не заговаривай мне зубы, — прорычала мать и, бросив на пол сумки, пошагала вперед. — Какого черта ты тут забыл? После того, что ты со мной сделал! Знаешь, что он со мной сделал?

— Я думала…

— Ты меня душил! — закричала она, тыча пальцем Чёрчу в лицо.

Эмма заморгала от удивления. Ей никто об этом не рассказывал.

— В моем собственном доме! Тебе повезло, что ты уехал из города и, что твой отец очень щедрый человек, иначе, гадёныш, ты бы сейчас сидел в тюрьме! Немедленно убирайся из моего дома.

Чёрч выпрямился во весь рост. Марго была невысокой, наверное, среднего роста. Она нервно сглотнула, но не отступила. Вместо этого женщина направила свой гнев на Эмму.

— И ты. О, боже, ты. Я знала, что рано или поздно ты облажаешься. Ты поедешь в государственную больницу. Туда, где тебя привяжут к кровати и засунут в нос питательную трубку. Сколько это уже продолжается? — спросила она, показывая пальцем на них обоих. — Никаких контактов, Эмма. Помнишь это правило? Вы оба только что обрекли себя на полный кошмар.

Она развернулась и зашагала к своей сумочке. Эмма взглянула на Чёрча и поймала на себе его взгляд.

«Вот оно. Никаких планов. Никакой недели на подготовку. Ничего. Он сказал мне, что я действую необдуманно. И был прав».

Он кивнул, и по телу Эммы разлилось тепло. С тех пор как Чёрч вернулся в ее жизнь, они часто ссорились. Но было приятно знать, что они по-прежнему могут общаться без слов. Он открыл дверь в подвал.