Не искушай меня

Глава 16

Обри

Всегда можно найти, чем себя занять. Если сосредоточиться на обыденных делах, то более серьезные проблемы уже не кажутся такими важными.

Для меня такими обыденными делами стали колледж и учеба. Я все разложила по полочкам и продолжила двигаться дальше. В моем мире больше нет места для сексуальных голубых глаз и страстной мольбы, которая вынуждает меня забыть обо всем.

Из-за всех этих мучений, мне отчаянно хотелось, чтобы у меня был человек, с которым я могла бы поговорить. Кто-то, кому я смогла бы довериться и поведать обо всех противоречивых чувствах, разрушающих меня изнутри. У меня эмоциональное расстройство и мне так сильно не хватает Рене. Я скучаю по тем дня, когда могла рассказывать ей обо всем.

Я чувствую себя одинокой даже среди других людей. Никто не знает, что происходит с моим сердцем, что им медленно и верно овладевает человек, который, боюсь, уничтожит его.

— Я собираюсь пригласить Шарлотту на свидание, — ни с того ни с сего заявил Брукс во время нашей зубрежки. Я оторвала взгляд от своих записей. Брукс никогда не обсуждал со мной девушек. Не то, чтобы я имела что-то против подобных бесед. Мы с ним друзья. Друзья обсуждают все. Но мы не из тех, кто хихикает, обсуждая свидания.

— Кто такая Шарлотта? — спросила я, потянувшись за упаковкой крендельков на кофейном столике. Я временно отменила свой запрет «никакой еды в гостиной». Учеба требует подкрепления сил. К тому же, мне совершенно не хочется читать конспекты, скрючившись на стуле за кухонным столом.

Брукс вытянул ноги, задев своей ступней мою. Я никогда не уклонялась от его прикосновений. Он мой друг. Тогда почему же вдруг… я почувствовала себя так… странно? С тех пор, как Макс продемонстрировал свои собственнические замашки перед началом встречи группы поддержки той ночью, я чувствовала, что что-то изменилось в нашей дружбе с Бруксом. Что-то, что я не в состоянии объяснить или понять, и то, что мой хороший друг, видимо, не желает обсуждать.

— С конференции для старших групп. Блондинка, огромные сиськи, — объяснил он и сделал глоток пива, глядя на меня. Он пристально наблюдал за мной. Чересчур пристально. В чем, черт подери, его проблема?

Я улыбнулась ему самой ободряющей улыбкой из моего арсенала.

— Звучит здорово. Я одобряю, действуй, приятель, — отреагировала я и швырнула в него пачкой печенья «Орео». Брукс поймал ее.

— Да? Ну, может, тогда встретишься с ней? Скажешь, что думаешь о ней, — предложил он, продолжая наблюдать за мной. Его взгляд смущал меня и мне это совсем не нравилось.

— Тебе не нужно мое одобрение, Брукс. Раз она тебе нравится, пригласи ее на свидание. Все просто, — спокойно сказала я, надеясь закончить этот разговор.

Брукс медленно открыл упаковку печенья и вытащил одно.

— Ну, мне бы хотелось знать твое мнение о ней. В этом ведь нет ничего страшного? — подначивал он. Что он хочет услышать? Почему у меня сложилось впечатление, что он не получает то, что хочет услышать?

Я пожала плечами, потуже затягивая резинку на хвостике, который немного растрепался.

— Конечно, если хочешь. Я свободна на выходных.

Брукс грыз печенье, и, казалось, что-то обдумывал.

— Почему ты не ходишь на свидания, Обри? Надеюсь, я не испортил тебя для других парней? — подразнил он, и я испытала облечение, когда мне показалось, что он настроен не так серьезно.

Я фыркнула.

— Да, после тебя я начала подумывать о смене ориентации, — пошутила я. Кожа вокруг глаз Брукса натянулась, но губы улыбались.

— О, это будет страшная потеря, — отреагировал он, и я нервно фыркнула.

— Что не так с тем парнем из группы поддержки, которую ты ведешь? С тем, которого мы встретили в коридоре? Он показался мне странным. — Началось. Тема, которой мы оба избегали.

Я прочистила горло и опустила взгляд в тетрадь.

— Просто какой-то парень. Я его толком не знаю даже, — солгала я. В памяти мгновенно вспыхнули события прошлой недели. Как мы стояли в коридоре, его рука растягивала и прижималась к моим самым интимным частям тела, а на лице застыло выражение дикого желания.

Я скрестила ноги, пытаясь остановить пульсацию, внезапно возникшую между бедер, при воспоминании обо всех дурацких, чрезвычайно глупых, но таких умопомрачительных ласках, которым мы предавались. Если я закрою глаза и сосредоточусь, то смогу снова ощутить движение его пальцев внутри меня, его дыхание на своей шее, пока я кончала.

Черт.

— Серьезно? Потому он определенно смотрел на тебя как… собственник, — беспечно поделился своим наблюдением Брукс, но я, тем не менее, уловила в его словах скрытое обвинение или, возможно, острую вспышку ревности.

Черт. Черт. Черт.

— Что ты имеешь в виду? — защищаясь, спросила я, не оценив его намека, каким бы правдивым он ни был.

Брукс отвел взгляд, он выглядел пристыженным.

— Ничего, Обри. Забудь, что я поднял эту тему.

Я подумывала надавить на него. Мне хотелось услышать его подозрения и тогда, может быть, я смогла бы поделиться с ним тем, что случилось со мной. Ненавижу секреты. Ненавижу чувство вины. Но больше всего я ненавижу разрушающую потребность в нем, ослабляющую мою волю. Мне нужно поговорить с кем-нибудь об опасной ситуации, связанной с Максом, в которой я оказалась. Боюсь, я слишком близка к тому, чтобы совершить самую большую ошибку в своей жизни.

Должно быть, я выжила из ума, если хоть на секунду предположила, что могу довериться Бруксу. Какой бы ни была наша дружба, видя его измученное несчастное лицо, я понимаю, что исповедоваться ему в моих грехах, связанных с Максом Демело, не самое мудрое решение.

В комнате стояла оглушительная тишина. Мы оба молчали. Горькая на вкус неловкость между нами почти осязаема.

Брукс шумно выдохнул.

— Обри… — начал он, но прежде, чем он смог закончить свою мысль, входная дверь распахнулась и в комнату влетела Рене.

Наши с Бруксом удивленные взгляды пересеклись, пока мы во все глаза смотрели на состояние, в котором пребывала моя соседка. Она куталась в свое черное кожаное пальто, рыжие волосы спутанными прядями закрывали лицо. Она вошла в комнату, низко опустив голову.

Ее плечи дрожали, и я поняла, что она плачет. Она, молча, уронила сумочку на пол и практически убежала в свою комнату. Дверь захлопнулась за ней с мягким щелчком.

— Что это было? — спросил Брукс, и вся неловкость между нами испарилась. Я посмотрела в сторону коридора, понимая, что определенно произошло что-то нехорошее.

— Не знаю, но думаю, мне лучше пойти к ней и узнать, — ответила я и встала, благодарная Рене за своевременное появление, какой бы ни была его причина, хотя это и эгоистично с моей стороны.

Брукс разочарованно хмыкнул.

— Не спеши играть роль белого рыцаря. Скорее всего, все из-за очередной дерьмовой выходки Девона Китона. Тебе вовсе не обязательно влезать в это дерьмо, — предупредил он меня, и впервые его пренебрежение к Рене разозлило меня.

— Ну, она по-прежнему моя подруга, и я должна проверить как она. Думаю, тебе лучше уйти, — сказала я сухо, давая ему понять своим тоном, что мне не по душе его комментарий.

Брукс нахмурился, догадавшись, что разозлил меня.

— Слушай, Обри, я ничего не имел в виду, сказав это. Но это все та же старая песня, ты же сама понимаешь. Не думай, что ты можешь помочь ей, ведь есть люди, которые не хотят помощи. Чем быстрее ты это поймешь, тем лучше для тебя, — выпалил он злобно. Мне стало интересно, имел ли он в виду Рене.

— Вау, сколько сострадания с твоей стороны, Брукс. Рада видеть, что ты выбрал подходящую профессию, — рявкнула я. Челюсть Брукса напряглась.

— Ладно, что ж, я напомню тебе об этом позже, — пообещал он, собирая свои вещи. Я сразу же почувствовала себя дерьмово. Что бы ни происходило между нами раньше, ничто не отменяет того факта, что в глубине души он защищает мои интересы. Всегда.

— Погоди, Брукс… — начала я, но он покачал головой.

— Иди, узнай, что случилось. Мы поговорим позже, — сказал он, не давая мне возможности исправить то, что пошло не так между нами. Я почувствовала себя ужасно.

Поэтому ничего не стала предпринимать. Позволила ему уйти, а потом прошла по коридору к комнате Рене, чтобы проверить как она.

Я постучала в дверь и, когда она не ответила, зашла внутрь. Свернувшись в клубок, Рене лежала в центре кровати. Пальто и обувь все еще были на ней. Казалось, она пытается уйти в себя.

Мысленно я вернулась в прошлое к другому человеку, который точно также лежал, свернувшись в клубок, словно распадется на части, при малейшем прикосновении.

Я вспомнила, как вошла в комнату Джейми за пару месяцев до ее смерти. Наши комнаты находились по соседству, и я слышала, как она прокралась в свою комнату после комендантского часа. Мама и папа сходили с ума от беспокойства, когда она не пришла домой в одиннадцать, как должна была. Они заставляли меня пойти на ее поиски, но я должна была успеть доделать к понедельнику важный научно-исследовательский проект, поэтому заверила их, что она просто типичный бунтующий подросток. В свое время я была примерной девочкой. Джейми же буквально взбесилась, когда у нее начался переходный период.

Как легко было списать все на типичное поведение подростка.

Я собиралась зайти в ее комнату и устроить разнос за то, что заставила родителей волноваться. Я кичилась своим самоуверенным моральным превосходством, ведь я-то не заставляла маму и папу волноваться. Я всегда поступала правильно. Джейми должна была брать с меня пример. Ей бы стоило кое-чему поучиться у своей строгой старшей сестры.

Но когда я зашла в ее комнату, все заготовленные банальные фразы умерли у меня на губах. Моя пятнадцатилетняя младшая сестренка, свернувшись калачиком, лежала на своей кровати, точно так же как Рене. Все ее тело содрогалось от сильных рыданий.

Я села на кровать рядом с ней, а она подползла ко мне и положила голову мне на колени. Длинные светлые волосы, так похожие на мои, обрамляли ее лицо. Ее всю трясло, лицо у нее было бледное, а глаза покраснели от слез и, как я узнала позже, от наркотиков, которые она приняла той ночью.

Я спросила ее, что случилось, но она не ответила. Она лишь цеплялась за меня и плакала, плакала, плакала. Я не приставала с расспросами. Не требовала ответов. Просто обнимала ее, пока она не уснула. Тогда я сняла с нее обувь, накрыла одеялом и большим пальцем стерла с лица потекшую тушь.

Следующим утром Джейми вела себя, как ни в чем ни бывало. Она не упомянула, почему плакала. А я не стала задавать вопросы. Я вернулась к своему проекту, а родители снова угрожали посадить ее под домашний арест, хотя это были только пустые угрозы. Она была их малышкой. Любимицей. Они снова и снова прощали ее.

А два месяца спустя Джейми умерла. И я так и не спросила ее, что так расстроило ее той ночью. Почему она так отчаянно хотела, чтобы я обнимала ее. Каждый день я ненавижу себя за то, что ничего не выяснила, потому что, может быть, я смогла бы ей тогда помочь.

Я поклялась себе, что не повторю подобную ошибку.

Я сразу же подошла к Рене и села на кровать рядом с ней. Притянула подругу в объятия. Сначала она сопротивлялась, уворачиваясь от меня, но я не сдавалась.