Дай мне больше

Правило № 25: Иногда приходится выбирать долгий путь домой

Изабель

Между Нэшвиллом и Брайар-Пойнтом две тысячи миль. И пока что все до единой — неловкие и спокойные. После первого дня езды мы остановились на ночь в гостинице, но Дрейк настоял на том, чтобы у него была своя комната.

На второй день нашего долгого путешествия я почувствовала колебания в нашем движении. Мы стали чаще останавливаться. Больше объездов, и мне кажется, что Хантер ехал медленнее, чем обычно. То, что должно было занять два двенадцатичасовых дня, быстро превратилось в три.

Никто не хочет возвращаться в реальность. Никто не хочет, чтобы эта фантазия закончилась, но мы также не решаемся говорить об этом или прикасаться друг к другу.

К утру третьего дня месячных нет, я начинаю чувствовать себя как дикая кошка в течке и не могу больше терпеть ни секунды этого невыносимого напряжения. Мы останавливаемся на заправке в северной Аризоне, и пока я жду у насоса, а ребята сидят внутри, я вижу впереди дорожный знак, который заставляет меня остановиться.

Лос-Анджелес, 318 миль.

Лас-Вегас, 107 миль.

Я никогда не была в Вегасе. Эта мысль закрадывается в мою голову, но я все время от нее отмахиваюсь. В какой-то момент мы должны вернуться домой. Мы не можем продолжать избегать реальности. Сколько бы мы ни ехали, сколько бы остановок ни делали, надвигающаяся реальность будет ждать нас, что бы мы ни делали.

— Ты за рулем? — спрашивает Дрейк, возвращаясь с заправки и протягивая мне мой энергетический напиток.

— Да, — отвечаю я, с нетерпением запрыгивая на водительское сиденье. Хантер возвращается через минуту и застает нас с Дрейком на переднем сиденье. Пожав плечами, он забирается на заднее сиденье.

— Спасибо, детка. Мы всего в четырех часах езды.

— Угу, — бормочу я.

Но эта идея все еще живет в моем сознании, а как только у меня появляется идея, ее невозможно выкинуть, пока я просто не сделаю это. И вот, когда мы снова выезжаем на шоссе, я оказываюсь перед развилкой дорог — в буквальном смысле слова.

На запад… или на север?

Воспоминания о ночи, проведенной в наручниках на скамейке, поворачивают руль машины. Это чувство, что мы только поцарапали поверхность чего-то. И я слишком боюсь, что, вернувшись домой, мы больше никогда не пройдем по этой дороге. Поэтому я выкладываю все свои фишки на стол.

— Эй, Рыжая… куда это ты собралась? — спрашивает Хантер с заднего сиденья, заметив, что я свернула не туда.

— Я еду в Вегас, — отвечаю я, пожимая плечами.

— Но мы живем не в Вегасе, — отвечает он.

— Я это знаю. — Я бросаю взгляд на Дрейка, который молчит и в задумчивости пожевывает нижнюю губу. — Но с квартирой Дрейка у нас все решено. Нам не нужно возвращаться на работу до пятницы. И я просто еще не готов вернуться домой.

В машине появилась едва уловимая тяжесть. Потому что все знают, к чему именно я не готов вернуться. Через несколько минут езды по направлению к Городу грехов Дрейк наконец садится в машину.

— Я поищу отель, — говорит он, доставая свой телефон.

Я тихонько пританцовываю от волнения на своем сиденье. И я надеюсь, что на этот раз он действительно найдет один номер.

Дрейк подыскал нам отель на улице на две ночи. Это двухместный номер с двумя кроватями, и он просто идеален. После заселения я прыгаю в душ, чтобы привести себя в порядок, и отправляю парней в бар, когда они оденутся. Я — женщина на задании.

Я взяла с собой в поездку длинное черное платье на случай, если нам предстоит официальное мероприятие. Оно благополучно висит в сумке для одежды в номере отеля. И после того как я завиваю волосы, наношу макияж, который почти не использовался всю неделю — за исключением самого необходимого: туши для ресниц и блеска для губ, — я набрасываю на себя гладкую черную ткань. Она обнимает мою грудь, а низкий вырез позволяет продемонстрировать едва заметное декольте.

Нарядившись и подготовившись, я направляюсь к лифту с едва заметным нервным импульсом под кожей. Я прижимаю муфту к телу, и когда лифт пиликает на этаже казино, двери открываются, чтобы показать Хантера и Дрейка, ожидающих в своих черных костюмах. Мои люди.

Они всегда были моими мужчинами, не так ли? Может, я и замужем за Хантером, но Дрейк чаще присутствует рядом, чем нет, и за последнюю неделю мы с ним переступили черту, которую давно хотели перейти. Так должно было быть всегда. То, что начиналось как извращенная фантазия, показало нам, что мы действительно значим друг для друга. Я люблю их обоих, и они оба любят меня.

Теперь им просто нужно понять, что они значат друг для друга. И я должна помочь им в этом.

Я замечаю, как Дрейк беззвучно произносит слова: — Святое дерьмо.

Хантер благодарно улыбается мне, а у меня в животе порхают бабочки.

Когда я подхожу к ним, мой муж обхватывает меня за талию и притягивает к себе, чтобы поцеловать в щеку. — У меня возникает желание отвезти тебя обратно в тот номер.

— Я не против, — отвечает Дрейк. Его глаза блуждают по моему телу, а затем с голодом переходят на мое лицо.

— Мальчики, мы в Городе Грехов. Давайте сначала посмотрим, какие неприятности мы сможем найти.

— Думаю, мы их нашли, — говорит Дрейк Хантеру, пока я веду их через зал казино.

Мы идем по оживленной полосе, а они идут позади меня, как часовые, и хмурятся на всех, кто осмеливается подойти ко мне слишком близко или долго смотреть на меня. Это почти комично, но в то же время ясно, что мне нужно влить в них немного алкоголя, срочно. Им нужно расслабиться.

Когда я вижу вывеску ночного клуба на крыше, я беру их за руки и веду к указателям, которые ведут нас к специальному лифту. Когда мы доходим до дверей, один из вышибал окидывает меня оценивающим взглядом, а Хантер делает шаг вперед, втискивая меня между собой и Дрейком. Когда мы входим в клуб, он сразу же ведет нас к бару.

Дрейк не отстает от меня, и я чувствую, как его рука касается моей талии, как будто он тоже хочет показать мне свою привязанность на публике. Забавно, что всего несколько дней назад мы стеснялись даже поцеловаться, а теперь едва можем оторваться друг от друга.

После двух рюмок они оба выглядят гораздо более расслабленными. В клубе не слишком много народу, но на танцполе масса тел, двигающихся в такт тяжелой музыке.

— Я хочу танцевать, — объявляю я, хватаю их обоих за руки и тащу в толпу. Я чувствую их колебания, и я не совсем планировала это, но я не могла просто взять одного и бросить другого. Любой из них был бы заживо растерзан этими женщинами, если бы я оставила их без присмотра, а сегодня я чувствую себя такой же собственницей, как и они.

Я тяну их вглубь толпы, алкоголь уже начал делать меня более бесстрашным. Когда я начинаю танцевать, я обхватываю Хантера за шею и прижимаюсь к нему всем телом в такт. Он смотрит мне в глаза, пока мы танцуем, и я чувствую легкое прикосновение тела Дрейка к моему. Оторвав одну руку от мужа, я тянусь к мужчине, стоящему позади меня, и притягиваю его ближе, пока не оказываюсь поглощенной их телами.

Мы танцуем так долго, что я теряю счет времени. Я чувствую только их прикосновения и музыку, пока не теряюсь в их ощущениях. Хантер притягивает меня к себе для жаркого поцелуя, его рука обхватывает мою поясницу, когда он прижимается ко мне. Я чувствую, как он напряжен, и притягиваюсь еще ближе. Предвкушение того, что должно произойти, переполняет меня.

Когда я отстраняюсь от его поцелуя, я чувствую присутствие Дрейка позади себя. Повернув голову, я нахожу его губы рядом. Он целует меня так же, горячо и жадно, прижимаясь своим возбуждением к моей спине.

Они так крепко сжимают меня между собой, что я едва могу дышать.

На танцполе я чувствую, что не одна пара глаз внимательно разглядывает нас. Я уверена, что они думают обо мне весьма прискорбные вещи, но мне все равно. Возможно, общение с девушками из клуба, такими как Мия и Иден, окончательно выбило меня из колеи. Возможно, более старую версию меня смущало бы то, что незнакомые люди называли меня шлюхой или потаскухой, но меня это не волнует. На самом деле, мне это нравится. Мне нравится, что люди знают, что оба эти мужчины — мои. Что мне не пришлось выбирать — и им тоже.

— Давай убираться отсюда.

Хантер рычит мне в ухо, а затем его глаза находят глаза Дрейка, и они смотрят друг на друга в течение долгого, тяжелого момента.

Внезапно меня уносят, и я не знаю, что делать.

Вдруг меня уводят, и я даже не сопротивляюсь. Я хочу того же, что и они. Прогулка до отеля проходит как в тумане, пока мы не оказываемся в лифте отеля, направляющемся в наш номер. И я больше не хочу ждать.

Как только дверь лифта закрывается, я оказываюсь в объятиях Дрейка. Притянув его лицо к себе, я приникаю к его губам, и он рычит в ответ, его руки опускаются к моей заднице и сильно сжимают ее, когда он грубо притягивает мое тело к своему.

Хантер наваливается на меня сзади, захватывает в горсть мои волосы и отрывает меня от поцелуя Дрейка, впиваясь в мои губы своим. Боль пронзает меня, когда он хватает меня за голову, но это только усиливает удовольствие. Как только лифт останавливается, он мрачно бормочет мне в губы: — Давай проясним одну вещь. Я не заинтересован в том, чтобы смотреть сегодня вечером.

Мои глаза расширяются, когда я смотрю на него. Значит ли это, что… он хочет, чтобы я была сама по себе? Эта мысль приводит меня в ужас. Не то чтобы я не любила своего мужа и не хотела быть с ним, но мое сердце так привязалось к мысли о том, что они оба будут рядом.

Затем, когда двери открываются, он смотрит на Дрейка и говорит: — Поехали.

И меня охватывает облегчение, когда он тащит меня из лифта к входной двери. Хантер достает ключ-карту, и Дрейк оказывается у меня за спиной, целуя мою шею и плечо. Мы втроем входим в нашу комнату, переплетая руки, тела и рты.

Я прижимаюсь ртом к рту Хантера, пока Дрейк срывает с себя рубашку и начинает расстегивать брюки. Я быстро расстегиваю все пуговицы Хантера, пока он начинает расстегивать свои штаны. Как только они остаются в одних боксерах, оба тянутся к подолу моего платья.

Во всей этой суматохе я чувствую, как хлопает шов.

— Молния! Молния! — кричу я, указывая на спину. Возможно, это было мое платье для траха, но я слишком люблю его, чтобы позволить нашей страсти разрушить его. Медленно Дрейк расстегивает молнию сзади, стоя на коленях и позволяя своим губам встретиться с каждым позвонком моего позвоночника.

И вот я уже стою в одних черных трусиках и кружевном лифчике. Дрейк все еще осыпает мою нижнюю половину нежными поцелуями, в то время как Хантер сосредоточен исключительно на моем рте. Я тянусь к боксерам Хантера, отчаянно желая заполучить его возбуждение в свои руки. Он издает глубокий и гравийный звук одобрения, когда я глажу его. Позади меня Дрейк пробирается вверх по моему телу, и я тянусь к нему другой рукой.

Когда моя рука обхватывает его член, я вспоминаю, насколько это ненормально; я все время возвращаюсь к тому, что это совершенно естественно и нормально, и к тому, что это неправильно во всех отношениях.

Дрейк кладет руку мне на шею и направляет мой рот к своему, впиваясь в него грубым поцелуем. Их пальцы блуждают по моему телу, пока я не перестаю понимать, чьи они. Пока я возвращаюсь к поцелую Дрейка, с меня снимают лифчик, а потом кто-то щиплет тугой бутончик моего соска, посылая взрыв возбуждения в самое сердце.