Разожми ладонь

Глава 23.

Дина.

В выходной день в сезон сада и огорода добраться на общественном транспорте до дачных участков - это настоящая битва за престол, но я ее стойко выстояла. Преодолев за пол часа расстояние от остановки до бабушкиного участка, я довольная собой, улыбаюсь и пытаюсь заглянуть за забор, чтобы застать Маргариту Егоровну за ее любимым делом. Никогда не понимала эту ее тягу увлечённо копаться в земле, чувствуя, как между лопатками стекает пот, а лицо покрывается испариной. Хотя, мне кажется, что это приходит с возрастом. Возможно, когда-нибудь я так же буду радоваться каждому новому ростку и богатому урожаю, выращенному своими руками.

Когда открываю ворота, замечаю бабушку на крытой террасе с электрическим чайником в руках. На ней свободная футболка с цветочным принтом, широкие льняные бриджи до середины икры, на голове светлая косынка, из-под которой выбиваются короткие колечки каштановых волос, а на ногах самая удобна обувь для дачного участка - ярко-красные кроксы, привезённые мамой с моря, вместо заграничного сувенира.

— Дина? — удивляется бабушка, увидев меня на крыльце дачного домика. — Вот так сюрприз! Ты что тут делаешь?

— Тебя приехала навестить, — просто отвечаю и крепко прижимаюсь губами к морщинистой щеке, забирая из рук кипяток, пока она от изумления не опрокинула его на себя.

— Как же ты сюда добралась, милая?

— Как и все. Последним автобусом, — ставлю чайник на стол и, улыбаясь, беру из маленького ведерка веточку красной смородины.

Бабушка немного ошарашена моим появлением, поэтому не сразу сходит с места и смотрит на меня округлив глаза, словно я какой-то мираж. Я не так часто бываю на даче. Точнее, крайне редко, и только для того, чтобы помочь собрать большой урожай, посадить картошку или прополоть грядки. Но, чтобы по собственной воле и просто так - никогда. Поэтому я понимаю, каким неожиданным для неё кажется мой визит.

— Почему ты приехала? Что-то случилось? — с тревогой спрашивает и, наконец, отмирает, потянувшись к шкафчику за второй кружкой.

— Ничего не случилось. Разве я не могу просто так соскучиться по своей любимой бабушке?

— Ну что ты такое говоришь, — тепло улыбается, вглядываясь в мое лицо, и заботливо заправляет мне за ухо выбившиеся из хвоста волосы. — Присаживайся, я как раз собиралась пить чай.

Я опускаюсь на стул и разливаю по кружкам заварку из маленького чайничка, пока бабушка выставляет на стол вазу с конфетами и большой тазик с ароматными пирогами. На террасе тихо, слышен только противный писк комаров, который давно пора перебить, но я не могу собраться с мыслями, чтобы озвучить то, для чего сюда приехала.

— А что же тебя твой молодой человек не подвёз? — бабушка первой нарушает тишину, разворачивая в руках конфету и глядя на меня с неприкрытым любопытством.

— Какой молодой человек? — от неожиданности теряюсь и не сразу понимаю о ком именно идёт речь, но, скоро сообразив, уточняю— А! Ты про Сергея?

— А про кого же ещё? — по-доброму улыбается с загадочным взглядом и снимает с головы косынку, расчесав пальцами непослушные волосы.

Вся моя голова сейчас забита только одним человеком. И это не тот человек, о ком сейчас заговорила бабушка. Мысли о Серове закопались под большой кучей событий и воспоминаний так глубоко, что, кажется, эти отношения были в какой-то одной из моих прошлых жизней. А на самом деле - прошла всего неделя. Моему отцу до сих пор ничего неизвестно о нашем расставании и, как выяснилось, бабушке тоже.

— Так нет уже никакого парня, Ба. Мы разошлись, — безразлично отвечаю, не допустив на лице не единой эмоции, и, отхлебнув горячий чай, тянусь за румяным пирогом.

— Вот как, — пожимает плечами и, словно отметив что-то для себя в моём непринужденном поведении, добавляет:

— Эх, молодежь-молодежь. Сколько по молодости узлов не вяжи, все равно эту невидимую ниточку не разорвать. Рано или поздно два ее конца соединятся, но никто не знает, сколько перед этим придётся раз споткнуться.

— Что ты имеешь ввиду?

— Только то, что я с самого начала знала, что этот Сергей тебе не пара.

Поднимаю глаза и ловлю на себе внимательный взгляд, словно ждёт от меня какую-то реакцию. Но я молчу. Хоть и молчать сейчас трудно, зная, что эта мудрая женщина понимает меня всегда лучше, чем я сама. Понимает, но вслух никогда не говорит, вот только сейчас решается продолжить:

— В силу своего возраста я смотрю на многие вещи иначе, и вижу то, чего ты, девочка моя, не замечаешь. Или отказываешься замечать. Если ты научишься прислушиваться к себе, ты поймёшь, что все лежит на поверхности. Человека, которого выбрала нам судьба, мы чувствуем каждой клеточкой и каждым нервом. Мы даже смотрим на него иначе, но почему-то редко подчиняемся своему сердцу.

— Мне кажется, очень глупо полагаться на судьбу, — произношу твердо, доказывая в первую очередь себе, что такой способ не всегда правильный. Но бабушка лишь пожимает плечами и смеётся, вглядываясь в мое лицо. И только тогда, когда я опускаю глаза в кружку, поизносит:

— Полагаться всегда нужно исключительно на себя. Но от судьбы не убежишь. Можно прожить целую жизнь с нелюбимым человеком. Обокрасть себя, обмануть. И вроде бы думать, что все хорошо, но чувство, что все это не по-настоящему потом обязательно настигнет. Любовь - это ведь не зубная боль, от нее не избавиться. Если бы все было так просто, мы бы приобретали любовь в загсах, а здоровье в аптеках.

Иногда мне кажется, что бабушка сканирует меня, как сканер. Ещё тогда, на кухне, после Мишкиного падения, мне показалось, что она о чем-то догадалась. Заметила мою неловкость и то напряжение, которым был пропитан весь воздух в ее квартире. Мое странное поведение, которое показалось мне странным только тогда, когда я вечером прокручивала этот день у себя в голове. И корила себя за то, как глупо себя вела в его присутствии.

Но сейчас она ошибается. Совершенно точно ошибается, выдавая мои чувства за любовь. Невозможно полюбить человека за такой короткий срок. И невозможно полюбить того, кто однажды тебя разочаровал, превратившись в монстр на глазах.

— А что, если этот человек, которого ты чувствуешь, окажется жестоким чудовищем? — мой вопрос звучит с вызовом и заметной нервозностью, я сама не ожидаю, что позволяю себе разговаривать с бабушкой в таком тоне и за собственной досадой не замечаю, как меня уносит все дальше. — Что, если он не видит ничего вокруг и в каждом прохожем находит своего врага? Я только одного понять не могу, почему ты этого до сих пор не заметила? Почему считаешь его положительным персонажем?

Бабушка вскидывает брови, отодвигает от себя кружку и прожигает меня уже серьезным взглядом, под которым я прихожу в замешательство и краснею от неловкости, в которой себя ощущаю.

— Я так понимаю, мы сейчас говорим про Павла? — ее взгляд смягчается, и я киваю, стараясь молча подавить в себе эту неожиданную атаку негодования. — Ну, во-первых - судьба не знает нашего имени и статуса, не видит границ и преград, которые чаще всего мы придумываем сами. Для неё мы все ходим под одним солнцем и дышим одинаковым воздухом. Во-вторых, — она опускает горячую ладонь на мою руку и крепко сжимает холодные пальцы, заметив мое скатывающееся вниз настроения. — Жестокими не рождаются. Жестокими становятся. И при определенных обстоятельствах, которые порой ломают не только душу, но и жизнь . Ну и в-третьих — даже в самом ожесточённом сердце всегда есть место для любви. И если ей позволить, то она разрастется, как куст дикой розы, навсегда вытеснив из души злобу и ненависть. Чувства. Вот что исцеляет человека.

Я ненадолго задумываюсь и бабушка не торопится перебивать мои мысли. Мне кажется, что сейчас в голове второй раз в жизни происходит мой личный осознанный выбор. Именно мой. Никем не продиктованный и никем не корректируемый. Первый раз я выбирала вуз для поступления, не обращая внимания на протесты и уговоры отца. И ещё ни разу об этом не пожалела.

Мне сложно объяснить, что я сейчас чувствую, а еще сложнее проговорить это. Но мне нужно понять себя прямо сейчас и заполнить ту пустоту, что сейчас разрастается внутри. И именно чувства могут наполнить ее смыслом, но только одного моего чувства будет недостаточно.

Способен ли Паша чувствовать то же, что и я? И какова вероятность того, что именно я способна вырастить этот куст дикой розы в его сердце?

Что именно заставляет мое сердце рядом с ним биться чаще? В его взгляде есть что-то такое, что пробирает до самого нутра. В нем полно решимости, силы и уверенности. Искренности, самостоятельности и честности. Я уверена в том, что он умеет заботиться и испытывать тёплые чувства, но невозможно принять только светлую сторону человека. Либо мы принимаем его целиком, со всеми его оттенками. Либо отказываемся и навсегда обрубаем в себе это желание. Мы не в силах изменить человека, но способны своими чувствами орудовать, как рубанком над деревянным полотном, сглаживая даже самые острые углы.

Почему я приехала? Для того, чтобы найти оправдание его поступкам? Но, если я пытаюсь их найти, значит, где-то глубоко внутри я его уже оправдала.

Вздыхаю и нахожу в себе решимости спросить:

— Бабушка, скажи, почему Паша оказался в детском доме? Насколько я знаю, у него есть отчим?

— Отчим - это не родная кровь. И таких случаев предостаточно, когда дети оказываются в детском доме, при наличии живых родственников. Его мать была замечательным человеком. Достойная дочь достойных родителей, но с выбором промахнулась. Ее муж оказался редкостным мерзавцем, от которого следовало ожидать чего угодно.

— Почему?

— После смерти Веры было много разбирательств, чтобы установить причину ее смерти. В заключении написали - несчастный случай, но Павел был уверен, что это было убийство. Он говорил, что это отчим столкнул ее с лестницы, но никто не воспринимал всерьёз слова тринадцатилетнего мальчика. Знаешь, а я тогда ему почему-то поверила, хоть и ничем не могла помочь. Мне было жаль его. В первые дни он был похож на маленького дикого зверька с побитой душой, который утратил доверие ко всему миру. Не каждый взрослый справится с тем, что произошло на глазах у ребёнка. Это каждого выбило бы из равновесия. Боль утраты хуже кислоты въедается в наши души и ломает каждого человека по-своему. Паша хоть и был вспыльчив, но в его поступках всегда присутствовала логика. Всю свою злобу он спускал в спортивном зале и никогда не бросался на людей без причины, поэтому, честно говоря, я не совсем понимаю, про какую жестокость и дикость ты говоришь.

— Скажи, у его отчима была фамилия Серов, да? — спрашиваю еле слышно, а внутри все переворачивается, словно за ниточки дергают.

Что, если Серов и правда причастен к смерти его матери? Как бы поступила я, оказавшись на его месте? Какого это смотреть в глаза человеку, который лишил тебя самого родного, оставив в этом мире совершено одного?

Боже мой, это же ужасно. Я и представить не могу, какую боль мог чувствовал Паша в этот момент. А я? Как вела себя я по отношению к нему?

Именно в этот момент из моего сердца куда-то делась уверенность в правильности моего выбора. И сейчас отчаянно хочется все исправить.