Самодовольный наглец

Глава 26

Марко

Оказывается, договориться о сделке с Танком оказалось не так сложно, как я ожидал. У него было больше информации на Бендетти, чем предполагали Флойд или Тони, и когда Танк сообщил Флойду, что располагает доказательствами того, что Бендетти убил его маленького сына, Флойд превратился в глину в руках Танка. Он не только смог договориться о приговоре с окружным прокурором, но и сумел заставить снять обвинения с вице-президента мотоклуба Кэша, о чем я узнал, когда Кэш появился в доме Антонии этим утром и велел мне убираться восвояси.

После того, как мы с Танком пришли к взаимопониманию, появился его крутой адвокат, она же мама Антонии. Я оставил их выяснять детали сделки и спустился, чтобы поговорить с девушкой. Я не только хотел все уладить с ней и объясниться, но и хотел обрадовать ее тем, что Танк дал нам свое благословение.

Он не пожал мне руку и не принял меня в семью с распростертыми объятиями. Это было не в его стиле. Вместо этого пригрозил искалечить меня, если я нарушу свое слово о защите его дочери.

«Если ты причинишь ей боль, не будет иметь значения, где я нахожусь, я сделаю так, чтобы ты был мертв».

В любом случае, когда я нашел Антонию, она все еще не хотела иметь со мной ничего общего, и очень ясно дала это понять, нанеся правый хук мне в лицо.

Да уж.

За последние две недели мне надрали задницу больше, чем за все прожитые годы на этой земле.

Иногда приходится терпеть боль ради удовольствия.

Ничто великое никогда не дается легко.

Вот почему я поехал к Антонии домой после работы, и просидел под ее окнами на улице всю ночь. Она не отвечала на мои звонки, но я не мог оставить ее одну. Я соблюдал дистанцию между нами, но, если кто-то из врагов Танка пронюхал о произошедшем, то мог увидеть в девушке мишень. Теперь она была моей, знала она об этом или нет, а я забочусь о том, что принадлежит мне.

Кэш появился чуть позже восьми утра и проинформировал о том, как обстояли дела в мире «Восставших из ада». Поскольку, судя по всему, Антониа не собиралась говорить со мной в ближайшее время, я передал дежурство Кэшу и поехал домой. Хотя не знаю, достучался ли он до нее.

Я ничего не знаю.

Антониа до сих пор не отвечает ни на мои звонки, ни даже на звонки Сорайи.

Она не явилась на работу, но я и не ждал, что она это сделает.

А когда я проезжал мимо ее дома, в окнах стояла кромешная тьма. Признаков присутствия кого-либо из «Восставших из ада» я тоже не обнаружил. Даю Антонии время до восьми часов, чтобы прийти в себя. Если она не перезвонит или не напишет, я обыщу весь гребаный Нью-Йорк и найду ее. Перекину через плечо и прикую наручниками к своей кровати. Так или иначе, девушка выслушает меня, а потому я скажу ей, что она никуда теперь от меня не денется.

Если мой вариант развития событий ей не понравится, то очень плохо.

Раздается звонок в дверь, отвлекая мое внимание от цифровых часов, на которые я пялюсь последний час. Бросаю взгляд на дверь и снова на часы. У Антонии в запасе еще две минуты.

Спрыгиваю с дивана и спешу к двери. Но вместо Антонии вижу Тига.

— Боже, выглядишь дерьмово, — бормочет он, впиваясь в меня взглядом.

— На случай, если ты не получил смс, я реально не в настроении тебя видеть, — говорю я ему.

Собираюсь захлопнуть дверь у него перед носом, но Тиг засовывает свой ботинок в дверной проем и широко распахивает дверь ладонью. Схватив меня за футболку другой рукой, он вытаскивает меня из квартиры.

— Эй, какого хрена ты делаешь?

— Думаешь, что ты единственный, у кого выдался тяжелый вечер? Последние два часа у меня было дохрена дел. А теперь буду признателен, если ты заберешь свое имущество из моего внедорожника, чтобы я спокойно отправился к жене!

— Мое имущество? О чем, черт возьми, ты говоришь?

Не утруждая себя ответом, Тиг поворачивается и направляется к лестнице. Я следую за ним вниз по трем пролетам и выхожу на улицу. Он подходит к своей машине, припаркованной у обочины, и открывает заднее сиденье. Отступив в сторону, машет рукой.

— Она вся твоя, дружище. — Мои глаза сужаются, когда я перевожу взгляд с него на красавицу, раскинувшуюся на его заднем сиденье. — Осторожно, ее стошнило три раза с тех пор, как мы вышли из салона, — добавляет он.

Спеша к авто, я стискиваю зубы.

— Что, черт возьми, ты с ней сделал?

— Эй, она уже была в стельку, когда приехала в салон. Я просто дал ей немного текилы, чтобы она заговорила. Кстати, не за что.

Смотрю на Антонию. Тиг не преувеличил насчет тошноты. От девушки исходит определенный запашок, и я почти уверен, что у нее что-то застряло в волосах. Беру ее на руки и забираю с заднего сиденья. Тиг закрывает дверь и мчится к моему дому. Придерживает для меня входную дверь и следует за мной наверх. Как только я благополучно доставляю Антонию в свою квартиру, он уходит.

Не зная, что с ней делать, я обдумываю варианты. Можно уложить ее на свою кровать и дать ей отоспаться, но Антониа испачкана. Значит, в душ. Делаю три шага, прежде чем девушка шевелится в моих объятиях. Медленно открывает глаза и пытается поднять голову с моего плеча.

— Марко?

— Шш-ш, — шепчу я. — Все в порядке. Теперь ты со мной.

Не знаю, успокаивают ли ее эти слова или Антониа слишком устала, чтобы спорить, но она снова кладет голову на мое плечо, и я борюсь с желанием поцеловать ее. Не осознаешь, насколько пусты были твои руки, пока не заключаешь в них свой мир.

Добравшись до ванной, осторожно усаживаю Антионию на столешницу. Она поднимает голову, и я убираю волосы с ее лица. Обхватив ладонями ее щеки, разглядываю ее.

— Посмотри на меня, — мягко уговариваю я.

Слезы катятся по щекам девушки, когда она прекрасными карими глазами смотрит на меня в ответ. В последний раз ее взгляд был полон гнева, боли и даже ненависти. Теперь он просто грустный.

Чертовски грустный.

— Мой отец сядет в тюрьму, Марко. — я смахиваю ее слезы большим пальцем и киваю. — И это не твоя вина, — шепчет Антониа.

Меня переполняет облегчение, и я подхожу ближе, чтобы поцеловать ее, но ее лицо внезапно бледнеет. Протягивая руку, Антониа сжимает в кулаке мою футболку и наклоняется вперед. Мне требуется секунда, чтобы осознать происходящее, но вместо того, чтобы оттолкнуть ее, я обнаруживаю, что обнимаю девушку и глажу рукой по ее спине.

— Давай, малышка, — шепчу я. — Я держу тебя.

С этого дня и впредь.

Я всегда буду с тобой.

* * *

Раньше я смотрел на другие пары — Тига и Делию, Ричи и Тину, даже Грэма и Сорайю, и думал, что они дураки. Конечно, они выглядели счастливыми и все такое, но быть привязанным к одному человеку на всю оставшуюся жизнь казалось мне перебором. Потом я слушал, как Тиг говорил о Делии, и видел любовь в его глазах. Восхищение и уважение, которые он испытывал к ней, отражались на всем его лице, и иногда я задавался вопросом, как нечто подобное могло произойти с мужчиной?

Как мужчина переходит от заботы только о себе к тому, чтобы жить ради кого-то другого?

В один прекрасный день мечтаешь о быстрых машинах и поездках в Вегас, а в следующий наблюдаешь, как любимая женщина спит в твоей постели.

Картинки в голове сменяют одна другую. Но на них не Феррари со стриптизершами. А любимая женщина в пышном белом платье и трое детей, забирающихся в вашу постель воскресным утром. Каникулы и поездки в Диснейленд. Ссора из-за неоплаченных счетов, но примирение перед сном, потому что вы дали обещание никогда не ложиться спать сердитыми. Долгие ночи, которые проводишь, любя свою женщину в постели, и поздние утра, когда крепко обнимаешь ее. Время, когда оказываешься в переполненной комнате, пялишься на свою любовь и удивляешься, как, черт возьми, тебе так повезло.

Однажды вы получите ответ на свой вопрос и узнаете, что это просто происходит. Не существует ни закономерности, ни причины. Когда появляется ваш человек, вы высоко машете белым флагом и отдаете свою душу. Впускаете любовь в сердце.

Вам тоже сделают гребаную томографию.

Ну, просто чтобы удостовериться, что вы не сходите с ума, черт возьми.

Безопасность превыше всего, ребята!

— Это был не сон.

Звук хриплого голоса Антонии отвлекает от мыслей, и я сосредотачиваюсь на красоте в моих руках.

— Что именно?

— Ты.

Она смотрит на меня какое-то мгновение, прежде чем закрывает глаза и жалобно стонет.

— Почему у меня такое чувство, будто в моей голове играет ансамбль мариачи?

Подавляя смех, провожу рукой по ее макушке.

— Прошлой ночью ты слишком сильно приложилась к бутылке и заявилась в тату-салон Тига. Он привез тебя сюда.

— Это я помню, — говорит Антониа, открывая глаза. — Еще помню, как меня трижды стошнило в его машине. Боже, он, наверное, меня ненавидит.

— Это исключено, — отвечаю я, и она протягивает руку, чтобы коснуться моей щеки. — Хочешь, принесу тайленол?

Антониа качает головой, нежно проводя большим пальцем взад и вперед по моей коже.

— Тиг рассказал мне, что ты сделал.

Сбитый с толку, я поднимаю бровь. Ей придется быть более конкретной, потому что я натворил много дерьма.

— Ты помог моему отцу заключить сделку со следствием.

Вздыхая, накрываю ее руку своей.

— Я пытался сказать тебе, — начинаю я, делая паузу, чтобы переплести наши пальцы. Поднося наши соединенные руки к своим губам, оставляю поцелуй на костяшках ее пальцев. — Антониа, вчера я не знал о планах по аресту. Старшему сержанту понадобились дополнительные люди, и он приказал мне и моему напарнику переодеться. Нас даже не проинструктировали, пока мы не въехали на территорию клуба, и как только я понял, что нам предстояло, я попытался отказаться от операции. Я объяснил все это твоему отцу, а также объяснил, что люблю тебя. Я понял это, когда стоял перед ним и требовал опустить оружие. Сержант просил у меня разрешение стрелять на поражение, но я не мог так поступить. Оказавшись перед выбором: работа или ты, я выбрал тебя. Знаю, что со стороны все выглядело иначе, особенно, когда я выводил твоего отца оттуда в наручниках, но клянусь…

Антониа прерывает меня.

— Я верю тебе, — шепчет она, ее глаза полны слез. — Прости за все, что я сказала, и за то, что ударила тебя.

— Хороший правый хук, — поддразниваю я, пытаясь поднять настроение. Это срабатывает, потому что девушка слегка улыбается мне. Но быстро проходит, и выражение ее лица становится серьезным.

— Что будет дальше?

— Ну, для начала, мы примем душ, оденемся и потащим свои задницы в здание суда, потому что через час твой отец предстанет перед судьей. Прежде чем они отвезут его в Райкерс, вы поговорите, и я буду рядом. — Плотина прорывается, и слезы текут по щекам Антонии, пока я продолжаю: — потом мы вернемся домой, и я буду заботиться о тебе. Больше никаких недомолвок. Не убегаем друг от друга. Положись на меня, Антониа, доверься и позволь любить тебя, потому что это все, что я хочу делать.

Сегодня, завтра, каждый гребаный день, пока не умру.

Я просто хочу любить ее.

* * *

— У вас пять минут, — предупреждает мама Антонии, ее взгляд мечется между Танком и дочерью. Она отходит, давая им возможность побыть наедине, но я не следую ее примеру. Я обещал, что буду рядом, и, если Антониа не скажет сделать иначе, я останусь.