Грезы Мануэлы

После встречи и разговора с адвокатом Пинтосом Бернарда впала в отчаяние, но потом, поразмыслив, решила быть хитрее и выждать некоторое время, посмотреть, как дальше будут развиваться события.

Было еще очень рано, и потому Бернарда не торопилась идти в дом. Хозяева и прислуга еще спали. Она подошла к бельевому шкафу, открыла его и, пошарив рукой в ворохе белья, вытащила темно-синюю лакированную шкатулку. Держа ее в руке, она что-то задумчиво пробормотала себе под нос и, шаркая по полу ногами, подошла к стоявшему у окна стулу и села на него. Руки ее от волнения дрожали, сердце, казалось, вырвется из груди. Бернарда вспомнила об Исабель, и все ее мысли были только о ней.

Бернарда сняла с шеи цепочку с ключиком и открыла шкатулку. Вынув оттуда два каких-то документа, она бегло пробежала по ним глазами и опять задумалась.

— Оба документа совершенно законны, — сказала она вслух. — Но один из них — фальшивый. Вероятно, мне следовало бы уничтожить настоящий… Но нет, я не могу, не могу это сделать. Я не могу уничтожить единственное доказательство, подтверждающее, что Исабель моя дочь.

Бернарда вдруг заплакала. Слезы текли по ее щекам, и она не пыталась их утереть. Сидя на стуле, она начала раскачиваться из стороны в сторону и, мотая головой, приговаривала:

— Почему, Господи! Ну почему я не могу решиться и разом покончить со всем этим? Исабель должна носить имя и фамилию Герреро. Она и есть Герреро. Ведь от этого зависит ее счастье. Эти документы никогда не должны попасть в чужие руки, и когда-нибудь я уничтожу их. Но сейчас я не могу…

Горе, постигшее Исабель, сделало ее одухотвореннее. Она, как ей раньше представлялось, горячо любила Фернандо, но смерть матери оборвала что-то в самом ее существе. Исчезли ее жизнерадостность, бодрость, энергия и веселость. Казалось, потускнел и потерял свою теплоту даже цвет ее пышных волос. Лицо заострилось, приобрело что-то аскетическое, в голубых глазах сквозили глубокие темные крапинки, восхитительный цвет кожи словно померк. Но если в ней уже не было прежней живости, которая поразила Фернандо в первую их встречу, то красота ее стала более зрелой, а неизбывная печаль придала ее натуре глубину и значительность.

— Как ты сегодня себя чувствуешь, Исабель? — спросил ее Фернандо.

— Спасибо, дорогой, у меня все прекрасно!

— Хочешь, мы побродим сегодня по городу, зайдем в ресторан?

— Мне бы не хотелось, Фернандо. Если ты хочешь, то иди один, а я посижу сегодня дома.

Она говорила ласково, но без всякого воодушевления. Фернандо заметил, что голос у нее стал более глубоким и звучным. Он понимал ее горе и старался быть с нею деликатнее.

— Тебе здесь нравится, Исабель? — спросил он тихо.

— Да, мне здесь хорошо.

— Думаю, нам стоит выехать за город. Ты не будешь против? Не люблю бродить один. Я покажу тебе много интересного.

— Ну, раз так, я охотно пойду с тобой. — Она слабо сжала ему руку. — Мы будем с тобой всегда вместе.

— Да, Исабель.

Она выпустила его руку и устремила невидящий взгляд куда-то вдаль.

Они запаслись провизией и всем необходимым и отправились за город пешком. Благо жили они на окраине и идти было недалеко. Они прошли мимо нескольких выкрашенных в белый цвет домиков, мимо протестантской церкви и вышли на узкую дорогу, которая вела на запад.

— Еще далеко? — устало спросила Исабель.

— Не знаю, — ответил Фернандо. — Мы должны найти удобное и красивое местечко.

Исабель убрала несколько прядей своих светлых волос под белую шляпку; крутой поворот дороги заставил ее прижаться к плечу Фернандо. Чтобы помочь ей удержать равновесие, он взял ее под локоть.

Скоро они очутились в сосновом лесу, где под ногами сухо потрескивали иглы хвои, потом вышли на желтовато-серые пески пустошей. Затем они набрели на прекрасную дубовую рощу и решили остановиться там.

Исабель села на раскладной стул, который Фернандо прихватил с собой. Она держала в руках книгу, но не читала ее.

Когда наступило время обеда, они спрятались в прохладной тени и Исабель вынула еду из корзинки. День был безветренный. К еле ощутимому запаху дубовых листьев примешивался аромат водяных лилий, долетавший с соседнего болотца. Исабель доставала из корзинки и подавала Фернандо бутерброды с сыром. Фернандо глядел на Исабель и думал о том, что никогда не видел женщины прекраснее ее. Толстые ломти желтого сыра были очень аппетитны, вкусно было все, но есть Фернандо не мог. В нем просыпался новый, неутолимый голод. Он, как зачарованный, смотрел на нежную кожу Исабель, ее точеное лицо, задумчивые глаза, полные, свежие губы, которые теперь немного поблекли, но скоро, он знал, расцветут снова.

Возвращаясь домой, они часто останавливались у озер, чтобы полюбоваться отраженными в воде красками заката. Перламутровые облака были похожи на крылья бабочки, на воздушные замки, на какие-то сказочные одеяния. Осень была уже не за горами, солнце садилось очень рано, и супруги Салинос поспешили домой.

Фернандо обожал в Исабель буквально все: ее хрупкую, изящную фигуру, затянутую в белое платье, ее красивую шляпку, которую она надевала, идя в город, аромат ее тела, который чувствовал всякий раз, как она наклонялась к нему, манеру шевелить губами, когда она быстро говорила, испытующий взгляд ее темно-голубых глаз, прикосновение ее трепещущей руки, ее грудной низкий голос, который потрясал все его существо, блестящую белизну ее кожи, рождавшую в нем нестерпимое желание жадно прильнуть к ней губами.

Он понял теперь, что много лет жил неполной жизнью, что в нем погибло столько нерастраченной нежности и его иссохшие уста не могли припасть к чистому и студеному роднику любви. Он был счастлив только тогда, когда Исабель была рядом с ним; ее присутствие как бы овевало его лаской. Порой он чувствовал, что не может выдержать больше ни минуты, что сейчас вскочит с места и схватит, прижмет ее к себе что есть силы, припадет своими горячими губами к ее прохладному рту.

Он боготворил не одну только красоту Исабель, но все ее существо, каждое ее движение, ее спокойную поступь, ее удивительное самообладание, ее воспитанность, сквозившую в каждом жесте.

Фернандо даже не подозревал, как одинок он был все это время. Он понял, что за всю жизнь ни одна женщина, кроме Исабель, не одарила его такими нежными словами, такими ласковыми, любящими взглядами. Только Исабель умела так тихонько дотронуться до его лица, прижаться губами к его губам, которых только что коснулись ее ласковые пальцы.

Он понял, что ни одна женщина не любила его. Когда он любил Сильвину, это было еще не так ужасно, потому что в ту пору — пору юности — он стремился отдать самого себя. А теперь, когда пришла зрелая мужская любовь, он хотел не только давать, но и брать в равной мере. Он знал, что, если Исабель не утолит охватившую его жажду, жизнь будет невыносима.

Фернандо только теперь понял, что без любви многое в нем было мертво, знай он это раньше, он, не рассуждая, влюбился бы в первую встречную женщину. Любовь — главное в жизни, только в любви человек может испытать счастье бытия.

Теперь он был даже рад, что расстался с Сильвином. Как мелка и поверхностна была любовь в то время, как богата она теперь! Если бы он женился на Сильвине, ему никогда бы не довелось узнать меру истинной любви. Он никогда не полюбил бы Исабель! Впервые он отдал себе отчет в том, что Сильвина была ветреным, легкомысленным ребенком, лишенным всякой чуткости и духовных достоинств. Один час, проведенный с Исабель, стоит целой жизни с Сильвиной. Жизнь отныне пойдет хорошо; он будет трудиться, будет любить, они будут счастливы. Жизнь каждого человека имеет свою цель, свой идеал, и надо терпеливо трудиться, чтобы достичь его.

Вопреки своей пылкой натуре и любовному опьянению, Фернандо не давал себе воли. Еще в пору их знакомства, когда они с Исабель вели наедине разговоры о разных пустяках, ему часто хотелось воскликнуть: «Послушай, оставим все это притворство! Я хочу подхватить тебя на руки и целовать твои губы, целовать, целовать без конца. Я хочу, чтобы ты стала моей женой и не покидала меня никогда! Мы принадлежим друг другу, мы одиноки и нужны друг другу, нужны бесконечно!»

Но каким-то чудом он брал себя в руки и сдерживал. Он не мог тогда ни с того ни с сего заговорить о своей любви — это было бы слишком дерзко. Исабель никогда не давала ему никакого повода для этого. Она упорно избегала всяческих разговоров о любви. Он догадывался, что она это делает специально, и долго не мог решиться на признание.

Теперь Фернандо счастлив: он любит и любим. Путь, лежащий за плечами, был тернист, но он привел его к Исабель, и в этом было оправдание и надежда всей его жизни.

Адвокат Пинтос сидел в своем кабинете за массивным дубовым столом. Он только что вернулся от Бернарды и все еще был возбужден. С Пинтосом в кабинете находился Виктор. Адвокат встретил его по дороге и пригласил к себе для разговора. Заложив руки за спину, Виктор прохаживался по кабинету.

— Ох уж эта сеньора Бернарда! — воскликнул адвокат. — Крепкий орешек.

Виктор, остановившись у окна, заметил:

— Я думаю, мы тоже должны быть потверже.

— Потверже, говоришь? — переспросил адвокат. — Не знаю, не знаю… Быть здесь твердым или провернуть наше дело более дипломатично?

— По-моему, адвокат, — не унимался Виктор, — я вам уже доказал, что могу быть твердым.

— Да, — согласился адвокат. — Но в этом деле твердость, пожалуй, не нужна.

— А как же тогда мы будем действовать?

— Действовать мы будем хитро, Виктор. Что за дурачок такой живет у Салиносов?

— Какой?

— Молодой такой, кажется, протеже Терезы — сестры Фернандо Салиноса.

— А-а! — вспомнил Виктор. — Я видел его пару раз в баре. Этот сумасшедший напивается там до умопомрачения.

— Так, значит, он алкоголик?! — оживился адвокат.

— Да. К тому же, насколько мне известно, он принимает наркотики.

— Наркотики? Это уже серьезно!

— Да, наркотики. Мне известно, что он покупает их у одного моего знакомого.

Адвокат Пинтос возбужденно забарабанил пальцами по столу.

— Скажи мне, Виктор, как его зовут? У него есть имя?

— Конечно, — рассмеялся Виктор. — Этого дурачка зовут Хуанхо.

— Прекрасное имя — Хуанхо!

— Да, адвокат. А что вы от него хотите?

Адвокат перестал смеяться и заговорил уже серьезно.

— Слушай, Виктор, — сказал он. — Этот несчастный должен нам помочь.

— Каким образом? — спросил Виктор.

— У меня родился план. Этот Хуанхо будет работать на нас. Ты, Виктор, станешь представительным, деловым человеком.

— Ничего не понимаю.

— А что здесь понимать? Ты пойдешь в бар, где он часто бывает, представишься ему деловым человеком, угостишь как следует и при случае предложишь наркотики.

— Бесплатно?

— На первое время можно и бесплатно. Зато потом мы возьмем с него сполна.

Виктор недоуменно пожал плечами и опять заходил по кабинету.

— Я не понимаю, зачем нам этот парень?

Адвокат рассмеялся.

— Этот дурачок должен нам помочь. Ведь он живет в семье Салинос?

— Да.

— Так вот, он для нас будет добывать необходимую информацию.