Гадалка для холостяка

* * *

— Почему в Индии самые крепкие браки? — Захар Платонович выразительно выгибает седую бровь и оглядывает присутствующих. — Да потому что на свадьбу мужу дарят ружье, а женщине рисуют красную точку на лбу.

Гостиная врывается нестройным, наполовину беззубым, хохотом. Этот древний дед уже полчаса травит байки и анекдоты, веселя весь женский коллектив нашего сборища.

Я не слежу за временем и не знаю, сколько мы так сидим, но стол практически опустел от закусок, а вот клюквенные наливки прибавляются с каждой опустошенной ранее.

Смотрю на Яну, с лица которой не сходит охмелевшая улыбка. Она хохочет звонче всех, а глаза искрятся алой наливочкой.

— За Илюшу и Яночку! — вновь кто-то кричит.

Мы одновременно с Решетниковой подхватываем свои фужеры и с приятным звоном чокаемся друг с другом.

Наливочка-то хорошо пошла!

Меня вшторило нехило, и не представляю, какого Решетниковой, которая не смогла отбиться от насевших на нее старух и настойчивого деда.

Меня ведет, но этот туман приятен. Смеющееся расслабленное лицо девушки рядом побуждает улыбнуться неосознанно, когда у девчонки загораются глаза на раскрасневшемся личике при первых аккордеонных аккордах.

— Давай, Платоныч, зачинай! — с места подскакивает Агнесса Марковна, совершенно трезвая и ни в одном глазу, впрочем, как и каждая престарелая здесь леди.

Кроме поплывших нас с Решетниковой никого настойка не торкнула.

Женщина подходит к деду Захару и из рукава легким движением выдергивает ажурный платок.

— Ах, красавица-невеста,

До чего ж ты хороша.

Все так ладно, всё на месте,

И чудесная душа! — взмахивает платочком Марковна.

— Иии, ух, ух! — хором подпевают старушки.

Че? Какая невеста?

Промаргиваюсь и отупело смотрю на хлопающую в ладоши Яну, азартно прихлёбывающую наливкой.

— Наш жених не просто мачо!

Тонкий ум, суровый взгляд.

Точно принц, никак иначе!

Так о нем все говорят!

— Иии, ух, ух! — все.

Че? Какой жених?

— Ты, Илья, будь мужиком.

Как говно не кисни.

Если че случится вдруг,

Не стесняйся, свистни! — подмигивает мне Захар Платоныч.

— Ух, ух, ух! — все.

— Наш Илья как кавалер

Ваще вне конкуренции:

Не урод и при деньгах,

И лютая потенция!

— Ух, ух, ух!

Че, блин?

Справа от меня закатывается истерикой Решетникова, обмахиваясь рукой и стирая слезы из уголков глаз.

— За столом шептались гости,

Я подслушал разговор.

Говорят, красивей пары

Не видали до сих пор! — дед Захар.

Еще пять минут назад я отчетливо видел лица и воспринимал происходящее, сейчас же моя голова кружится как на центрифуге, вращая смеющиеся беззубые рты, галифе с аккордеоном, селедку под шубой и румяные щеки Яны.

— Горько! Горько! Горько!