Гадалка для холостяка

* * *

—Я тебе вчера весь вечер звонил, а у тебя недоступно было. Проблемы с телефоном? Ян?

Поворачиваюсь на шепот и непонимающе смотрю на Мавдейкина.

В смылся проблемы с телефоном?

Натянув низко на лоб бейсболку, отупело рассматриваю парня, который вспотел.

В аудитории душно.

Окна открыты настежь, но даже это не спасает от избытка запахов пота, кофе, мела и Мироновского парфюма.

— Все нормально. Вроде… — задумываюсь.

А потом вспоминаю, что после того, как я вылетела впопыхах из квартиры доцента, выключила телефон нафиг и про который, очевидно, забыла. — Блин, точно! Спасибо, что сказал. Я вчера его выключила и забыла включить, — лезу в рюкзак за трубкой.

Авдей как-то странно на меня смотрит, но зацикливаться на его переменах настроения у меня нет желания, когда со вчерашнего дня я не нахожу себе места.

После разговора с Мироновым я не нахожу себе устойчивого места, в котором я могла бы расслабиться.

Мельком бросаю на него взгляд: вещает у кафедры, как всегда вылизанный до кончиков ногтей. Невозмутимый, отчужденный, красивый…

Не хотела идти на его пары.

Боролась с собой ожесточённо.

Но давать ему повод считать, что я в нем заинтересована и лишний раз поливать почву его словам о том, что я намеренно подбиваю к нему клинья, — я не собираюсь.

Я планирую вести себя равнодушно и отстраненно.

Словно ничего не случилось.

Словно ни я вчера весь вечер разглядывала засосы на шее и считала их, обнималась с подушкой, вспоминая наши поцелуи, и желала, чтобы ему икалось.

Дисплей загорается, и я еле успеваю поставить телефон на вибрацию, когда на него обваливается шквал сообщений: от мамы, Авдея и от него… больше всего от него.

Поднимаю глаза и смотрю на черты, которые успела узнать: четко очерченный волевой подбородок, отсутствие щетины, которую он носит только по выходным, выразительные брови, которые умеют разговаривать без слов, руки, умеющие крепко держать, губы, дарящие сотни ласк.

Вот черт.

С десяток непринятых вызовов от него.

Зачем?

— Яна, — вздрагиваю. — Пойдем в кино после пар? — запах пота бьет в нос. Мавдейкин слишком тесно жмется своим полным бедром ко мне, отчего я чувствую дискомфорт. — Или погуляем, — поспешно добавляет, смущённо опуская лицо в тетрадь, в которую строчит конспект.

В моей тетради кроме линий, овалов и бесконечных спиралей ничего нет. Так же, как и настроения куда-то идти с Мавдейкиным кроме столовой, в которой он купил бы мне кофе и булочку, потому что на завтрак у меня сегодня был кукиш с маслом.

И это в очередной раз настойчиво трубит о том, что вместо того, чтобы думать о наглом преподавателе, мне стоит подумать, где найти работу и денег, чтобы оплатить последний триместр учебы.

— Авдош, у меня скорее всего…

Дззз… дзззз…

Телефон в моих руках настойчиво вибрирует.

Открываю сообщение.

Миронов И.И.: после лекции задержись

Что?

Поднимаю лицо, которое начинает моментально пылать, словно его отхлыстали крапивой, и встречаюсь с жестким взглядом моего преподавателя.

Даже отсюда, с самой верхней парты, мне видно, как перекатываются желваки на его лице.

— Всё понятно? — аудиторию разрезает настойчивый вопрос Миронова, который, вероятно, относится ко всем студентам, но который я воспринимаю лично. Он смотрит точно в глаза, не давая усомниться в том, что вопрос адресован мне.

Аудитория нестройно бубнит и кивает, что им всё ясно, хотя уверена, ни одному из присутствующих, кроме Мавдейкина, ничего не понятно.

Ну а я…

А я прихожу в бешенство.

Потому что его сообщение — не просьба.

А приказ.

А не пойти бы вам, Илья Иванович, кузнечиков ловить?

Яростно хватаю телефон и остервенело набираю ответный пассаж:

«после вашей пары, Илья Иванович, у меня другая пара, на которую мне нельзя опаздывать!»

Стиснув губы, отправляю.

— Ян, ну так что?

— А? — не поворачивая головы в сторону Авдея, наблюдаю за Мироновым, который не переставая говорить, лезет в карман джинсов и прямо перед аудиторией водит по дисплею пальцем.

— Как на счет кино?

— Сегодня не смогу, Авдош. Давай в другой раз? — замечаю, как уголки губ доцента дергаются, а потом сжимаются в тонкую линию.

Во мне начинает подниматься волнительное предвкушение, потому что я жду от него ответа.

— Ну хорошо, — печально вздыхает Мавдейкин.

Когда мой телефон вибрирует, я как ненормальная открываю месседж:

Миронов И.И.: следующая пара у тебя моя, Решетникова. Поэтому позволяю тебе задержаться)))

Еще и смайлы в конце добавил!

Нахал.

А ведь точно, после лекции у нас его семинар, про который я на нервной почве забыла.

И пока я придумываю, как остроумно ответить, следом прилетает еще одно:

Миронов И.И.: странно слышать от девушки, в руках которой была моя мошонка, а на шее куча засосов, обращение по имени отчеству. Но знаешь, меня это заводит))

Господи!!!

Машинально прикрываю ладонью шею и озираюсь на Мавдейкина, зрение у которого в этих очках, как у степного орлана, но вовремя одергиваю руку, потому что с утра предусмотрительно надела водолазку с высоким воротом.

— Яна, что с тобой? У тебя температура? — заглядывает под кепку Авдей.

— Нн-нет, с чего ты решил? — трогаю щеки.

— У тебя лицо горит.

Да вашу ж меня!

Чертов Миронов! Краснеть меня принуждает.

Дззз… Дзззз…

Опускаю глаза в экран:

Миронов И.И.: если этот воспитанник церковнослужителей еще раз к тебе прикоснется, я не допущу его до экзамена!!!

Моя челюсть, скрипнув, падает в пустую тетрадь.

Он про Авдея? Ну это уже слишком.

Поднимаю руку так, чтобы ее было видно на другом материке.

— Решетникова? — выгибает удивленно бровь Миронов. — У вас вопрос?

— Да, Илья Иванович! У меня вопрос! Подскажите, пожалуйста, куда обычно посылают людей, которые очень напрашиваются на то, чтобы их послали?