Порочные занятия

Глава 30

МАРИУС

Я не могу признаться Феникс в том, что в свои двадцать восемь лет все еще нахожусь под контролем отца, и это раздражает.

Однако я намерен изменить положение дел до того, как мне исполнится двадцать девять.

Она, наверное, не в настроении много есть, но тем не менее готовлю завтрак. Сегодня это фруктовый салат из разных видов дыни для повышения уровня гидрации в организме и тосты с медом и бананом, о которых она не раз с восторгом вспоминала.

Когда я возвращаюсь, Феникс уже уснула. Солнечный свет струится по кремовой коже, подчеркивая мягкий изгиб ее плеча.

Она выглядит чище ангела с этими каштановыми волосами, рассыпавшимися по подушкам. Как, черт возьми, можно было обращаться так жестоко с кем-то настолько милым? Ее отец обязан был хотя бы дать знать о своем благополучии.

Провожу пальцами по шелковистой коже ее руки и не верю, что заполучил девушку, сочетающую в себе декаданс4, и невинность.

Вчерашняя вспышка говорит мне, что ее привязанность не ограничивается нашими финансовыми договоренностями. Что прискорбно, так как я намерен покинуть Марина Виллэдж, как только профессор Экхарт поправится и будет готов вернуться к работе.

Оставив поднос у кровати, иду в кабинет внизу. Это комната с тремя стенами из высоких книжных полок и латунной люстрой. Прохожу мимо стола, сажусь на диван с видом на сад во внутреннем дворике и беру трубку телефона.

Квинн отвечает после первого гудка.

— Алло.

— Ты получила видео, которые я отправил?

— Он действительно хорош, — говорит она со смехом.

Я стону.

— И ты туда же.

— Что? Завидуешь, что не умеешь так же выпендриваться в джинсах-клёш?

— Ты нашла место, где их возьмут?

— Трое сказали, что заинтересованы, — говорит Квинн серьезнее. — «Джейбервок» — единственные, кто принимает залог наличными. Я подумала, что ты предпочел бы не оставлять следов.

— Отлично. Когда они смогут провести концерт?

— У них полная бронь на вечер каждой пятницы и субботы до Рождества, и я не думаю, что ты выберешь вечер в будний день, — она делает паузу.

— Сомневаюсь, что университет допустит массовое мероприятие вне стен кампуса с участием их студентов среди недели.

— Да, я так и подумала. Но у них есть место для дневного концерта в следующее воскресенье и через неделю.

— Хм… — я потираю подбородок. — А как насчет мест, где не принимают наличные?

— У некоторых есть свободные даты, но в ноябре… — слышу, как она съеживается от этого предложения.

Скриплю зубами и шумно втягиваю воздух. Неизвестно, что произойдет с матерью, если оставить ее в лапах этого мудака дольше, чем планировалось. Неизвестно, что он заставляет ее делать и с кем.

— Не обсуждается.

— Я тоже так подумала, — отвечает она со вздохом.

— Тогда утверждаем дневной концерт в ближайшее воскресенье, — говорю я. — Внеси залог за дату.

— Что, если объект не клюнет на удочку?

Я пощипываю переносицу. Если он этого не сделает, мы в заднице. Это значит, что мне придется лично похитить Бестлэссона, и сомневаюсь, что его будет так же легко умыкнуть, как пьяную Феникс.

— Нужно работать быстрее, — говорю я. — Пока с него не сошла эйфория от недавнего успеха.

— Хорошо, но есть еще один момент…

— Какой?

— Твой план последовать за людьми Криуса не проработан. Тебе не кажется, что они могут поджидать «хвост»?

— Есть другие предложения?

— Трекер.

Мои брови сходятся.

— Объясни.

— Я найду что-нибудь вроде медальона или серьги, куда можно вставить устройство слежения. Что-то, что он наденет на сцену или возьмет с собой в день похищения.

— Достойный план «Б», — потираю подбородок.

— Неужели, — говорит она возмущенно.

Невольно мои губы растягиваются в улыбке.

— Я согласен с твоей точкой зрения.

Она фыркает.

— Какой же ты…

— Профессор? — спрашивает Феникс из-за двери.

— Держи меня в курсе, — бормочу в трубку.

— Подожди…

Я вешаю трубку прежде, чем Квинн успевает договорить. Последнее, чего я хочу, это чтобы она отчитала меня за связь со студенткой. Это в лучшем случае неэтично, а в худшем — опасно.

— Входи.

Феникс заходит внутрь, все еще одетая во вчерашнюю майку и нижнее белье. На ней нет бюстгальтера, и солнечный свет, струящийся из окна, делает ткань почти прозрачной. Член оживает и наливается, когда мой взгляд скользит по нежным изгибам ее тела, задерживается на белых трусиках, обтягивающих гладкую киску, а затем спускается к стройным бедрам.

— Чувствуешь себя лучше? — встречаюсь с ее оленьими глазами.

— Спасибо за завтрак.

— Пожалуйста, — отвечаю ей, голос становится глубже. — А теперь повернись.

Она моргает.

Я делаю жест пальцем.

— Ну же.

Ее щеки заливает румянец.

— Проверяете мои синяки?

— Именно.

Она обнимает себя за талию руками и переступает с ноги на ногу, поворачиваясь, и останавливается, чтобы я успел увидеть почти зажившие округлости.

— Гель отлично помог, — говорю я. — Завтра утром ты будешь готова к новой порке.

Тихий вздох Феникс заставляет мой член дернуться.

— Иди сюда.

Она облизывает губы, и это движение пробуждает во мне что-то абсолютно дикое. Когда она поцеловала меня вчера, я хотел зализать ее до исступления. Но не в ситуации, когда она пьяна и не контролирует себя.

Я — не мой отец.

Я не из тех мужчин, которые воспользуются женщиной, находящейся в уязвимом положении. Именно по этой причине я сначала закрыл вопрос с ее неотложными финансовыми обязательствами, а потом дал возможность взять деньги и уйти, или остаться и стать моей.

Теперь я хочу ее рот.

Она пересекает комнату, и, как только оказывается в пределах досягаемости, я усаживаю ее к себе на колени.

— Ты усугубила наказание прошлой ночью, — обнимаю ее за талию и заставляю себя не двигаться, когда она ерзает на моем члене.

— Что я сделала? — ее голос звучит выше в притворной панике.

— Я говорил держаться подальше от этого мальчишки, но вдруг обнаружил тебя пьяной в его присутствии.

— Что? — вскрикивает она. — Я пошла только потому, что этого хотела Шарлотта, а напиток вообще Аксель принес…

Я нежно шлепаю ее по бедру.

— А твои пререкания прошлой ночью, когда я пытался вытащить тебя в безопасное место?

— Имеешь в виду, пытался похитить, — говорит она со смешком, который разрядом устремляется прямо к паху.

Она стонет, когда я крепко сжимаю ее бедро, заставляя прижаться к члену. Теперь моя очередь стонать. Я хочу трахнуть ее. Прямо сейчас. Но не сделаю этого, если у нее все еще похмелье.

— Как твоя голова? — шепчу ей на ухо.

— Лучше, — отвечает она. — Но все равно не на сто процентов.

— Жаль, — рычу. — Я хотел привести воскресные планы в действие.

— Только не говори, что собираешься использовать бутылку шампанского.

— Не будем портить сюрприз, — просовываю руку под ее майку. — Но пока я хочу попробовать что-нибудь легкое и ванильное без стоп-слова.

— Что?

— Ты мне доверяешь?

— Нет, — она поворачивается, и я прищуриваюсь, встречаю ее взгляд. — И почему мне кажется, что ты собираешься сделать что-то, что мне не понравится?

Я сдерживаю смех.

— Потому что так и есть.

— Вранье, — она упирается спиной в мою грудь. — Тогда делай все, что хочешь.

— Мы сыграем в игру, сколько раз я смогу довести тебя до края, прежде чем ты тронешься умом, — вытаскиваю из кармана ошейник и надеваю на нее.

Она вздрагивает у меня на груди, но мое тело распознает это движение как возбуждение.

— Это совсем не больно.

— Это еще предстоит выяснить.

Провожу рукой по ее ребрам и обхватываю грудь. Она теплая и упругая. Когда провожу пальцами по соскам, они напрягаются, превращаясь в твердые горошины.

Пульс ускоряется, посылая кровь на юг. Все в этой девушке восхитительно.

— У тебя прекрасное тело, — шепчу я ей на ухо.

— М-м-м.

Другой рукой прокладываю дорожку по хлопковой ткани ее трусиков и останавливаюсь над выступающим бугорком. Цель игры — возбудить ее настолько, чтобы она умоляла о финише. Я нежно прохожу круговыми движениями вокруг ее клитора, всего в паре сантиметров, так что она чувствует только призрачное прикосновение.

Феникс приподнимает бедра, пытаясь создать небольшое трение. Я одергиваю руку.

— Не жульничай.

— Разве нельзя потрогать напрямую? — спрашивает она с хныканьем.

— Будь хорошей девочкой и молчи, пока я играю с твоей киской.

Она хлопает ладонью по губам со сдавленным звуком, и я провожу большим пальцем по ткани над складками ее киски. Феникс вздрагивает, а члену очень не хватает ее рук. Недостаток у этой игры один — воздерживаться нужно и мне.

— Ты течешь из-за меня, милая?

Она отрицательно качает головой.

— И что я найду, когда отодвину твои трусики?

Она стонет.

— Это несправедливо.

— Что именно?

— Ты думаешь, что мне нравятся все эти безумства, — бормочет она.

— Я просто делаю выводы из твоих реакций, — говорю я легким голосом. — Мы оба знаем, что под невинной шкуркой прячется маленькая извращенная шлюшка. Ты просто отрицаешь.

— Что? — бормочет она. — Я не… ох.

Она откидывает голову назад, когда мой палец скользит по ее набухшему клитору легкими прикосновениями.

— Признай это.

— Нет, — шепчет она.

— Почему у тебя розовеют щеки, если ты не возбуждена?

— Такое бывает, когда я смущаюсь.

Я перекатываю ее твердый сосок между пальцами, заставляя стонать.

— Так ты реагируешь, когда смущаешься? — затем провожу пальцем другой руки вниз по ее влажным складкам. — Или так?

— З-замолчи.

— Нужно добавить еще одно наказание к твоему растущему списку проступков.

— Оу… — она дергает бедрами, покачивая ими, так что мой член оказывается между ее ягодицами.

Пытаюсь сдержать стон, но не выходит.

— Ты, маленькая шалунья.

— В-видишь, тебе тоже сильно нравится, когда дразнят, — говорит она, тяжело дыша.

— Разница между тобой и мной в том, что я не отрицаю своих заскоков, — шепчу я ей на ухо. — Ты можешь ныть и жаловаться, поклоняясь моим ботинкам или ногам, но чем унизительнее я делаю твое положение, тем больше ты течешь.

— Нет.

— Говорит потаскушка, которая ни разу не использовала стоп-слово.

Она издает довольный стон, который отзывается по всей длине моего члена. Для девушки, которая утверждала, что ненавидит словесные порицания, она слишком бурно на них реагирует.

Я отпускаю клитор, вызывая разочарованный стон. Она прижимается к члену и трется, словно хочет подтолкнуть меня к действию.

— Веди себя хорошо, — шепчу ей на ухо, — или оставлю тебя голодной и мокрой.

— Но я не…

— Не лги мне.

Она ерзает на месте, ее бедра смыкаются, но я хватаю ее за колено и передвигаю ногу так, чтобы она оказалась между моей. Переместив вторую в аналогичное положение, я раздвинул ее согнутые в коленях ноги, что дало мне полный доступ к киске.

— Гораздо лучше, — говорю я. — В таком положении передо мной ты выглядишь великолепно.

Она прикусывает нижнюю губу и стонет.