Наказаны любовью

Глава 2

Чтобы не происходило в мире людей — у природы свой ритм, свое течение жизни. Природа — это самое яркое доказательство движения. Каждым утром происходит рождение нового дня. Лучи солнца медленно, не спеша скользят по крышам домов, задевая ветви деревьев, отражаясь в капельках росы на листьях, траве. Природе не страшно взглянуть на себя, она с радостью и с восторгом освещает все, что попадается на ее пути. Ведь начался новый день. Появляются новые возможности. Открываются новые дороги. Или нет?

Роберто медленно брел по дорожке к дому. Вчера еще он надеялся, что это будет их с Кристиной дом. Их обитель. Сердце разрывалось от тревоги. Почему он ее чувствует. Почему его грызут сомнения, почему… Да сколько может быть этих почему. Он разозлился на самого себя. Был опустошен, понимал, что эта пустота поселилась в нем надолго. Не так просто взять и вырвать Кристину из сердца, души. Вчера еще было желание жить, творить, создавать. Сегодня ничего нет. Он остановился, окинул взглядом ухоженный сад. Его мечты о том, как они будут здесь гулять, отдыхать — улетучились в одно мгновение. Он никогда не уйдет из этого дома, чтобы помнить о коварстве и измене женской сути. Конверт. Роберто достал его из кармана пиджака. В нем — доказательство непостоянства женщины. Он всегда будет при нем, живым напоминанием — доверять женщине нельзя. Можно быть с ней. Получать удовольствие, но допускать ее в свое сердце — никогда.

Он вошел в дом. Огонь в камине уже погас. Роберто подошел к камину. Камни были еще теплыми, но уже постепенно остывали. Может и его боль так же когда-нибудь охладеет. Покинет. Нет. Он это понимал. Уж слишком был счастлив рядом с ней. Это чувство возможности дышать полной грудью, эта радость, наполнявшая каждую клеточку его тела. Счастье, радость — теперь это все превратилось в яд, что отравлял его душу. Усмешка скользнула по его губам — видимо вот так и взрослеют. Мужчины не плачут. И все же одна маленькая, совсем крошечная надежда обожгла его мозг, когда он случайно коснулся уголька, который тлел в камине, может Кристина не изменяла. Ах да, фотографии, конверт — закрыв глаза, Роберто покачал головой. Он никогда не считал себя дураком, так почему же сейчас ведет себя подобно? Есть реально доказательство. Он достал фото из конверта. Последний раз он посмотрит на них, а потом они станут его проклятьем. Ведь смотри — не смотри, эти кадры впечатались в его сознание, выжгли там свое клеймо. Открыв глаза, взглянув еще раз, сложил их назад, прошел в свой кабинет. Никто не должен этого видеть. Сейф. Нет, слишком просто. Книга. Нет — кто-нибудь может взять почитать. Лучше за картину, там никто не найдет…

Кристина зажмурилась от лучика света, что скользнул в ее комнату, где она была заложницей чужих обстоятельств ситуации. Чужой жизни. И как такое могло с ней произойти. Она понимала, что чем больше проведет здесь времени, тем труднее ей будет все объяснить Роберто. Роберто. Ее милый и дорогой. Сможет ли он понять. Ведь оставаясь здесь, она с каждым мгновением понимала, что будет все больше запятнана. Как она сможет показаться ему на глаза. Эта была самая длинная ночь в ее жизни. Как трудно уснуть. Но жизнь многогранна, и день, когда родители погибли, страх остаться одной в темноте. Все снова вернулось. Но только в этот раз боль от беспомощности была сильней. Этот мужлан приходил несколько раз за ночь. Причиняя боль не только физическую. И всегда Кристина ему сопротивлялась, как могла. Понимая, что это только раззадоривает его, но ничего не могла с собой поделать. Уходя, он приказывал ей лежать, но как только за ним закрывалась дверью. Он сползала с кровати, превозмогая боль, прыгая на одной ноге, добиралась до ванной и хоть как-то пыталась смыть с себя следы насилия. И все же надежда существовала — может днем он оставит ее в покое. Ведь должны же у него быть дела. Новый день. Мог бы стать ее новой жизнью. Но он стал ее проклятьем.

— Кушать подано, мисс, — Бруно нахально оглядел ее с ног до головы. — Вы такая сладкая с утра, хоть и немного помятая.

Кристина молча взглянула на него. Неужели и этот решится на насилие. Теоретически это возможно, пока Кристина беспомощна с ногой в гипсе. Но не побоится ли он своего хозяина. Это оставалась для нее загадкой, и большой проблемой. Как сохранить рассудок. Остаться собой. Бруно вышел, оставив поднос с едой на тумбочке. Только сейчас она поняла, как голодна. Инстинкт самосохранения взял вверх. Надо как-то уберечь себя от этого пса, подумала Кристина делая глоток сока. И как сберечь ребенка, если все получится, как задумал этот ненормальный. Она закашлялась. Положила руку на живот. Ее дитя. Она даже не думала еще о детях. Хотелось хоть как-то устроиться в жизни. А сейчас, ее насильно принуждают к рождению ребенка, ее ребенка на половину. Как быть. Сможет ли она полюбить ребенка, живое напоминание… Ей совсем расхотелось есть. Ведь возможно в ней уже зарождается новая жизнь. Тошнота подкатила к горлу. Но это лишь был позыв, так как ее желудок был пуст. Зажав рукой рот, чтобы не закричать, Кристина опустилась на пол. Слезы, что она так сдерживала, полились из ее глаз.

Алехандро рывком открыл дверь кабинета Винсенте. Тот, как всегда, находился в своей кабинете.

— Мне нужно с тобой поговорить, — Алехандро сел на стул, не дожидаясь приглашения. — Сколько требуется времени для зачатия?

— Доброе утро, — Винсенте встал, приветствуя. — Кому-то удается сразу, для кого-то требуется время.

— Мне не нужны пространственные ответы. Сколько требуется времени? Та девушка, что я сбил. Ты сказал, что она может родить. Сколько ей требуется времени?

Винсенте был ошарашен услышанным. Как все было не вовремя.

— У нее небольшое сотрясение, — Винсенте потер рукой висок и поморщился, как будто бы внезапно накатила головная боль. — Сломанная нога делу не помешает. — Она молода.

— Молодость ничего не значит. Моя жена тоже молода, — Алехандро смотрел на Винсенте, не моргая и не отводя взгляд. — Однако же родить она не может.

— Давайте проведем анализы, — предложил Винсенте.

— Никаких анализов. Никто не должен знать.

— Оформим на карточку Августы.

— Винсенте, ты удивляешь меня. У них может быть разная группа крови. Как ты все это собираешься потом объяснять?

У Винсенте действительно разболелась голова. Если бы он сейчас занимал пост главного, то не было бы никаких проблем. Легко и просто он бы заменил анализы Августы на анализы этой девушки. И решив, махнуть рукой, как в тот раз с Августой.

— Она сможет забеременеть очень быстро. Я ее осматривал, никаких отклонений не увидел, — Винсенте сказал это уверенно и просто, надеясь на волю случая. Она должна родить. Просто не бывает, чтобы везде все шло не так, как хотелось бы.

— Ты в этом точно уверен? — Алехандро поднялся, он услышал то, что хотел слышать. — Винсенте, не хотел бы я оказаться на твоем месте, если эта девушка не забеременеет и не родит, — он направился к двери. — Ты исчезнешь вместе с ней, — сказал он будничным тоном.

Винсенте вытер пот со лба. Надо успокоиться. Он понимал, что попасть на ранчо без разрешения Алехандро будет трудно и практически невозможно. Надо внимательно осмотреть эту девушку. Взять анализы. Хотя Алехандро и против. Но это надо сделать. Один раз он допустил ошибку. Сейчас нельзя ее повторять.

— Войдите, — отозвался Винсенте на стук в дверь. — Спасибо положите на стол.

Ему принесли результаты анализов пациентов, которые надо изучить. Но его голова шла кругом от событий. «Надой пойти посмотреть на Луз, это сразу меня отрезвит» — , подумал Винсенте и направился к выходу.

Рамона спустилась вниз. Ее сын стоял у окна. У него был потрепанный вид, рубашка и костюм помяты.

— Доброе утро, Роберто, — мягко обратилась она к сыну.

— Здравствуй, мама, — сухой, ничего не выражающий голос. Он даже не повернулся к ней.

— Прими ванну, и мы позавтракаем, — Рамона улыбнулась про себя. Она знала, что все будет в порядке.

Роберто медленно повернулся и посмотрел на мать, Его взгляд. Она испугалась — это был совсем другой человек. Жесткий, невозмутимый. Руки в карманах. Он чуть склонил голову набок. Что-то было не так в поведении Рамоны. Он это чувствовал. Теперь Роберто мог видеть то, что ранее ускользало от его взгляда. Его мать нисколько не расстроена происходящим. И даже рада, что он сейчас дома.

Рамона заволновалась. Она быстро подошла к сыну и обняла его, спрятавшись, только бы не смотреть ему в глаза.

Роберто не пошевелился. Даже когда она его обняла, он не качнулся. Стоял как стена. Не сделал попытки обнять мать.

— Ты рада, — констатировал сын. — Рада. Ну что ж, — вынул руки из карманов и отстранил от себя мать. — Довольствуйся, наслаждайся.

— Что ты, сынок, — Рамона тронула его за руку, ее сердце бешено билось. Неужели он узнала, что это она устроила поджог, в котором погибла Кристина.

— Ты никогда не хотела видеть ее в этом доме, ты получила свое, — он повернулся и пошел к лестнице.

— Но она же тебе изменяла, — выкрикнула Рамона, и закрыла рот рукой.

Роберто остановился на лестнице.

— Я тебе этого не говорил. Откуда ты знаешь? — он не поворачивался. Сомнение скользнуло в его сознание. Неужели. Посмотреть на мать и увидеть ответ.

— Я, я — Рамона искала ответ, подбирала, что сказать, — наняла детектива, он следил за ней. И сказал мне, что у нее есть другой. Вот так я об этом узнала, — Рамоне казалось, что она тонет.

Роберто вернулся, подошел к матери, взял ее за плечи, взглянул в ее глаза.

— Даже если это правда. Даже если Кристина мне изменяла. Мама, я надеюсь, что ты не имеешь отношения к пожару.

— Ради бога, — Рамона вырвалась из рук сына. — Как ты смеешь меня обвинять? Обвинять в том, что я беспокоилась за тебя, хотела узнать, что из себя представляет эта девчонка? Ты мой единственный сын. И я должна знать, кто с тобой пойдет рука об руку всю твою жизнь.

Роберто отшатнулся. Кристина была права — его мать никогда бы не приняла ее. Он был слеп. Но все же — неужели Рамона могла это сделать.

— Я люблю тебя. И как мать — не позволю, чтобы кто-то водил тебя за нос. А если бы она понесла бы от своего любовника? Не позволю, чтобы ты считал ребенка своим, который никаким образом к тебе не относится. Ты слышишь меня? Ты был слишком наивен и слеп, увлекшись этой девчонкой. Но я с уважением отнеслась к твоему решению жениться. Все устроила, смирилась. А сейчас ты меня обвиняешь?

— Ты сама себя путаешь. Говоришь, что Кристина могла родить от другого мужчины, ты противилась этому, но говоришь, что согласна была на свадьбу. Где логика, мама? — Роберто загнал ее в угол. — Кристина сама сделала бы выбор. Ты не имела права вмешиваться. Скажи, мне правду — это твоих рук дело? — Роберто понимал, что чтобы не сказала сейчас мать — факт, что Кристина ему изменяла — был на лицо. Но ему требовалось знать, могла ли мать пойти на преступление. Он встал перед ней на колени. — Я хочу знать правду, мама. Я стою перед тобой на коленях и прошу сказать мне — ты виновата?

— Роберто, сынок, встань сейчас же, — Рамона пыталась поднять сына. Но поняв, что он непреклонен, она сама опустилась на колени, обняла его и заплакала. — Мне больно от того, что ты так думаешь. Я не виновна.