Ирландская принцесса

— Как… — Мой рот слегка приоткрывается. — Ты. Из-за тебя София и Катерина были там.

Коннор пожимает плечами.

— Я просто предложил твоему отцу, что, возможно, твоей матери следует пригласить их на все твои предсвадебные торжества, пока они в городе.

— Значит, у меня не будет ни минуты покоя, — бормочу я сквозь стиснутые зубы.

Коннор пожимает плечами.

— Конечно, нет. — Он смотрит на меня. — Так что?

— Там тоже особо нечего сообщать, — натянуто отвечаю я. — Катерина, кажется, довольна, что проводит со мной время, но она мало что рассказывает. Она выросла в этом, она отличная жена мафиози. София, с другой стороны, на грани воинственности. Она явно расстроена угрозой счастью Анастасии.

— Но не Лиама, — размышляет Коннор.

Я пожимаю плечами.

— Это предположение. Но если бы мне пришлось гадать, ее меньше волнует сам Лиам, чем то, счастлива Анастасия или нет.

— Это может быть чем-то, что мы сможем использовать. — Коннор пожимает плечами. — Время покажет. В ближайшие дни у нас будет еще много возможностей.

Я морщусь от этого, но у меня нет возможности ответить. Официант возвращается, чтобы принять наш заказ, и Коннор меняет тему.

Остальная часть ужина гораздо менее увлекательна. Мы осторожно обсуждаем темы, которые не имеют большого значения, и ясно, что Коннор пытается держаться от меня на определенном расстоянии. Здесь нет ни флирта, ни даже того сексуального напряжения, к которому я привыкла. Это как будто растворилось в воздухе, и я задаюсь вопросом, потерял ли он интерес или просто держит себя на коротком поводке.

Я почти боюсь это узнать.

Когда ужин заканчивается, он провожает меня обратно к машине и даже не пытается поцеловать. Я чувствую волну разочарования, хотя знаю, что не должна этого делать, но это так напоминает мне дни, когда я была невестой Лиама, что у меня щемит сердце. Я не хочу желать опять мужчину, который меня не хочет.

Мои мысли витают за миллион миль отсюда, когда я иду к задней калитке, стараясь не позволить разочарованию прошедшей ночи полностью овладеть мной. Я пока не хочу возвращаться внутрь, туда, где моя мать или, что еще хуже, мой отец, возможно, все еще бодрствует и хочет узнать подробности того, о чем мы с Коннором говорили. Я не забыла, как Коннор сказал мне, что ожидает от меня верности ему, а не моему отцу, и я все еще пытаюсь понять, как сбалансировать вопросы, которые у моего отца возникнут ко мне, с необходимостью держать некоторые из них при себе.

Я настолько погружена в свои мысли, что не замечаю фигуру, скрывающуюся у задней калитки, или руку, которая протягивается, чтобы схватить меня за локоть, пока я не оказываюсь прижатой к твердой груди, другая рука зажимает мне рот, мои глаза расширяются, и я издаю приглушенный крик, который полностью поглощает широкая ладонь, прижатая к моим губам.

— Тише, девочка, — говорит грубый голос мне на ухо, и мое сердце подскакивает к горлу.

Найл.

— Что ты делаешь? — Шиплю я, уворачиваясь от него, мое сердце колотится по другой причине, теперь, когда я знаю, что это он, а не какой-то реальный похититель. — Какого черта, Найл? — Я игнорирую внезапную пульсацию между моих бедер, теперь, когда меня на самом деле не похищают, мысль о том, что он схватит меня и с силой притянет в свои объятия, имеет определенную привлекательность. Еще лучше, если бы он заставил меня замолчать поцелуем, а не рукой… я отгоняю эту мысль. Что на меня вообще нашло? Один извращенный вечер в секс-клубе, и вдруг я маньячка.

— Зашел повидаться с тобой, — говорит Найл с дерзкой ухмылкой. — Не виделся с тобой с той ночи в Лондоне, и это была не самая приятная встреча, спасибо твоему жениху. — Последнее слово он произносит с некоторой горечью, и мне трудно винить его в этом. Коннор не был добр к нему в ту ночь, не то, чтобы я могла винить Коннора,

Все это сплошная путаница, распутывать которую становится все труднее и труднее.

— Ты преследуешь меня? — Спрашиваю я, пытаясь говорить легким тоном, но мой пульс все еще трепещет в горле. Я вспоминаю слова Коннора: "Он просто использует тебя, чтобы удержать тебя от замужества и сохранить место Лиама", и в меня закрадывается крошечное сомнение. Что, если он следит за мной, наблюдает, ждет информации, которая могла бы помочь Лиаму? Что, если все это уловка, и я глупо попадаюсь на нее, потому что он великолепен и харизматичен и заставляет меня испытывать чувства, очень похожие на те, что пробудил во мне Коннор?

Найл хихикает, его мускулистое тело плавно движется так, что я прижимаюсь к увитой виноградом высокой каменной стене, окружающей сад за домом, в тени, чтобы никто из проходящих не мог нас увидеть, если только они не смотрят по-настоящему.

— Нет, девочка, — говорит он тем же низким голосом, и в тусклом свете я вижу тот жар, ту тоску, которые я видела раньше на его лице. Как будто он на самом деле не пытается скрыть это, желая, чтобы я увидела, как он тоскует по мне.

Это опьяняет, особенно после того, как Коннор держится на расстоянии и настаивает на том, что у него нет намерения делать что-либо даже близкое.

— Тем не менее, я хотел увидеть тебя, — бормочет он, его рука скользит по моей талии. Его ладонь грубая, и она слегка цепляется за сизо-серый шелк. — Это прекрасное платье. Жаль, что мужчина, который видел тебя в нем большую часть вечера, не тот, кто заслуживает тебя.

— О? — Я вздергиваю подбородок, пытаясь не показать ему, как от одного его прикосновения у меня перехватывает дыхание. — И этим мужчиной будешь ты?

— О, нет, девочка, — говорит Найл с мягким смешком, его рука опускается на мое бедро. — Я тебя не заслуживаю. Ни на йоту. Но это не значит, что я не хочу тебя. Потому что, поверь мне, девочка, ничего я не хочу больше, чем тебя.

От его слов мне становится немного не по себе. Я чувствую, как мой пульс бешено стучит по венам, бедра сжимаются от возбуждения, которое он вызвал, и шелк моей юбки развевается вокруг колен на ветру с ароматом зелени и цветов, когда губы Найла приближаются к моим.

— Больше, чем ты хочешь, чтобы Лиам сохранил свое место? — Спрашиваю я на вдохе, прежде чем его губы опускаются на мои, и я вижу, как напрягается его лицо, когда он отстраняется.

— Иисус, Мария и Иосиф, с тобой нелегко, не так ли? — Спрашивает он, поджимая губы. — Я почти такой же плохой, как мужчина, за которого ты выходишь замуж. Ты все еще выходишь за него замуж, Сирша?

— Почему ты хочешь знать? — Я бросаю на него сердитый взгляд. — Значит, ты хочешь снова попытаться убедить меня в обратном?

— Сирша, если бы я думал, что смогу убедить тебя не выходить замуж за Коннора Макгрегора, я бы сделал это умоляя на коленях, если бы пришлось. Но если я говорю тебе правду, я не думаю, что это имело бы хоть какое-то значение. Ты так же упряма, как и красива, и как только ты что-то решишь, что ж… ты, черт возьми, обязательно это сделаешь. — Он вздыхает. — Это часть того, почему…

Найл обрывает себя, и мое сердце подпрыгивает, когда я смотрю на него, гадая, что он собирался сказать.

— Тогда почему ты здесь, если не думаешь, что сможешь отговорить меня от брака с Коннором? — Шепчу я. Я даже не уверена, что хочу знать ответ. Я думаю, что это могло бы быть для меня более разрушительным, чем все, что происходило до сих пор, если бы я в это верила.

— Черт возьми, если я знаю, — рычит Найл, снова придвигаясь ко мне. Я чувствую древесный, пряный аромат его одеколона, теплой кожи его куртки, слабый намек на масло и смазку от его мотоцикла. Этим он напоминает мне Коннора, сурового и с резкостью, которая пугает и возбуждает меня одновременно, но для Найла это не лицо, которое он надевает, чтобы убежать от того, кем он был раньше. Это просто он. Так было всегда, сколько я его знаю.

Возможно, у меня действительно есть тип мужчин, и это не тот, который я думала.

— Я здесь, потому что хотел увидеть тебя, Сирша, — бормочет он. — Вопреки всему моему здравому смыслу, мне нужно было увидеть тебя. И да, я хотел знать, изменилось ли что-нибудь в твоем браке с этим ублюдком, но я не ожидал, что это изменится. Я просто… хотел…

— Если бы ты действительно преследовал меня, ты бы знал, что я сегодня купила свадебное платье, — тихо говорю я, чувствуя, как у меня перехватывает дыхание. — Оно действительно очень красивое.

Одна его рука все еще покоится на моем бедре. Он опускает другую, берет мою левую руку и поднимает ее, чтобы посмотреть на мое кольцо. Бриллианты и сапфиры мягко мерцают в тусклом свете, и Найл вздыхает, потирая большим пальцем тыльную сторону моей ладони.

— Я бы никогда не смог подарить тебе такое кольцо, девочка, — бормочет он. — Даже если бы мне посчастливилось получить шанс. Но я никогда не был бы достаточно хорош, чтобы быть там, где сейчас Макгрегор.

Что-то сжимается у меня в груди при этом.

— Возможно, — тихо говорю я, мое сердцебиение ускоряется от смелости того, что я говорю, от опасности этого. — Если ты сможешь набраться терпения. Позже после того, как я подарю Коннору сына…

— Я не забыл, что ты сказала раньше. — Большой палец Найла прижимается к тыльной стороне моей ладони, его лицо серьезное. — Если честно, Сирша, я не знаю, что чувствовать. Мне не нравится идея быть твоей тайной. Но я также никогда не думал, что смогу подобраться к тебе так близко.

Он отпускает мою руку, крепче обнимая меня за талию, и прижимается ко мне, прислонившись к каменной стене, его рот опускается к моему. Я не сопротивляюсь, хотя знаю, что мох и лианы на стене испачкают мое платье, и его грубые ладони зацепят его, что его рту нельзя так хозяйничать на моем, и что он не имеет права прикасаться ко мне вот так сейчас… и если бы Коннор добился своего… никогда…

Сейчас мне приходит в голову, что ревность Коннора к Найлу может быть чем-то большим, потому что он ревнив, независимо от того, как сильно он утверждает обратное, чем просто тот факт, что Найл предан Лиаму. Найл представляет для него угрозу в том смысле, в каком я, трахающаяся с парнем из бассейна, или с моим личным тренером, или с моим массажистом, таковой не являюсь.

Найл — это тот, кем Коннор хотел бы быть. Непримиримый сам по себе, грубый по натуре и свободный от ответственности или семейных обязанностей сверх того, что он возлагает на себя, что, по его мнению, он должен. И я знаю, что Коннор, должно быть, ненавидит это. Более того, Коннор знает, что Найл может удовлетворить меня так, как быстрый трах у бассейна с парнем, никогда не смог бы, после того, с чем Коннор меня познакомил. И часть меня считает, что Коннор этого заслуживает. Поэтому я позволяю Найлу поцеловать меня. Я приоткрываю губы, позволяю его языку скользить по ним, проникать в мой рот, ощущаю его дымный вкус, когда он стонет. Я чувствую, как он твердеет, толстый и напряженный в своих джинсах, когда его руки опускаются вниз, чтобы обхватить мою задницу, когда его бедра прижимаются к моим, и он поднимает руку, чтобы обхватить мой затылок за шею, углубляя поцелуй до чего-то горячего, яростного и страстного.

— Там, откуда это взялось, есть еще кое-что, девочка, — бормочет он, когда наконец прерывает разговор. — Больше всего остального, и тоже все для тебя, если ты этого хочешь. — Он не двигается, чтобы привести себя в порядок или привлечь внимание к своей эрекции, но я вижу ее, толстую и бугристую там, где ее обтягивают темные джинсы.