Грезы Мануэлы

— А что, если я откажусь?

Бернарда помахала перед доктором свертком.

— Тогда я пущу в ход эти бумаги, и вы навсегда лишитесь лицензии, а может, и того хуже — попадете на долгие годы в тюрьму.

Доктор закрыл глаза. В этот момент в кабинет вошла секретарша.

— Извините, доктор, — сказала она. — Пришла пациентка.

Доктор поднял глаза и вопросительно взглянул на Бернарду. Бернарда благосклонно улыбнулась.

— Примите ее, доктор, — сказала она. — Я никуда не спешу и могу обождать.

Не говоря ни слова, доктор вышел.

Бернарда торжествовала. Она встала и с видом победительницы прошлась по кабинету. Ее план удался! Исабель будет спасена. Доктор Вилья, она в этом уже была уверена, был наповал сражен ее аргументами. Еще бы! Ведь перед фактами не устоишь.

Бернарда подошла к столу и просмотрела бумаги, лежащие на нем. Ничего интересного там не оказалось. Доктор Вилья не держит на столе важных бумаг. Это было ясно. Но как адвокату Пинтосу удалось раздобыть эти сведения? Бернарда была поражена.

Доктор Вилья не заставил себя долго ждать. Он явился в кабинет и приказал секретарше:

— Следующему пациенту скажите, чтобы он подождал, и не переключайте на меня телефонные звонки.

«Он уже в моих руках!» — подумала Бернарда.

— Итак… — сказал доктор.

Бернарда сделала наивные глаза:

— Это я вас слушаю, доктор.

Недовольная гримаса пробежала по лицу доктора. Он понял, что уговорить эту женщину ему будет трудно.

— Вам нужны деньги?

— Какие деньги?! — удивилась Бернарда.

— Назовите сумму, — настаивал Вилья.

Бернарда скривила губы.

— Вы что, не поняли меня, доктор? Ни о каких деньгах и речи быть не может. Вы должны сделать то, о чем я вам уже говорила.

— Напрасно, — с сожалением сказал доктор. — Я бы мог заплатить вам огромную сумму.

— Дело не в сумме, а совсем в другом, доктор Вилья. Вы зря стараетесь откупиться от меня. Я не из тех, кто может клюнуть на такую примитивную наживку.

— Но я не знаю, как это все сделать? — сказал Вилья. — С сеньорой дело обстоит проще. Благо все результаты пока находятся у меня и сданы в архив. Но что делать с сеньором Фернандо?

— Это я возьму на себя.

— Вы надеетесь убедить Фернандо, чтобы он пришел ко мне?

— Не сомневайтесь.

— Но ведь в городе полно других врачей.

— Да. Но он ведь ваш друг.

— И вы думаете, что поэтому он придет ко мне?

— Да. Не беспокойтесь, он придет.

— А какие гарантии будут для меня?

— Никаких.

— Как никаких?

— Гарантией будет мое слово, и я больше не побеспокою вас.

Доктор Вилья на мгновение задумался и потом согласно закивал.

— Ладно, — сказал он. — Но я хочу знать, отдаете ли вы себе отчет в том, что делаете?

— Несомненно.

Доктор вздохнул.

— В таком случае я полностью в ваших руках. Но имейте в виду, что я никогда не занимался такими вещами.

— Да, доктор Вилья, — сказала Бернарда. — Но не забывайте, что вы делали другие вещи, которые не идут ни в какое сравнение с тем, что я вам предлагаю теперь.

— Ладно, сеньора. Не будем об этом. Так что же мне делать дальше?

— Вы должны записать на прием сеньора Салиноса.

— Когда и на какое время?

Бернарда задумалась.

— Ну, хотя бы на вторник, вечером.

Доктор Вилья достал блокнот и сделал в нем пометку.

— Я записал его на вторник. Восемнадцать часов. Вас это устраивает?

— Вполне.

Доктор встал.

— В таком случае будем прощаться.

— Пожалуй.

Бернарда спрятала свои бумаги в сумочку.

— Можно взглянуть? — спросил доктор, кивнув на них.

— Не стоит. Не беспокойтесь, они будут находиться в надежных руках.

В глиняной вазе на прикроватной тумбочке стоял огромный букет роз. Благоухание разносилось по комнате. В блеклом утреннем свете розы казались какими-то пришельцами из космоса. От малейшего дуновения ветерка, который проникал сюда через открытое окно, цветы покачивались, и казалось, что они о чем-то беседуют между собой.

Мануэла улыбнулась и перевела взгляд на мать.

— Ты прекрасно сегодня выглядишь, — ласково заметила Мерседес.

— И ты, мама.

— Спасибо, дочка! Но я уже старею, а ты молода. Прекрасно быть молодым, правда?

— Да, мама. Но и ты еще совсем не старая. Я тебя так люблю. И папу.

Мерседес задумчиво уставилась в окно.

— Почему бы тебе не поездить верхом? — спросила она у дочери.

— Мне не хочется сегодня.

— Напрасно. Ведь это так хорошо, промчаться утром по окрестным полям, попрыгать через ограды, через лужи…

Мануэла громко рассмеялась.

— Ты шутишь, мама? Или никогда не ездила верхом?

— Почему? Ездила, дочка, — задумчиво сказала Мерседес. — Но это было так давно! Еще в детстве. С тех пор я уже никогда не садилась в седло.

У Мануэлы загорелись глаза.

— Как интересно, мама! Расскажи, какой ты была тогда?

— Я уже плохо помню. Ничего интересного. Была такой же шалуньей, как и ты.

Мануэла опять рассмеялась. Ее смех был по-детски звонким и чистым.

— А где Руди? — спросила Мерседес. — Ты его сегодня не видела?

— Нет.

— А не врешь?

— Почему я должна знать, где Руди?

— Ну, не знаю. Вы все время вместе, и он постоянно следует за тобой.

— Ай, мама! Что ты такое говоришь!

Мерседес погладила дочь по руке.

— Ты успокойся, Мануэла, но кто угодно сказал бы, что вы влюбленная пара.

Мануэла покраснела:

— Все не так, как ты думаешь, мама.

— Что? Руди не нравится тебе?

— Нравится. Но я не хочу, чтобы нас называли влюбленной парой.

— Понятно. А как вы вчера помирились?

Мануэла промолчала и указала взглядом на букет.

— Красивые розы, — сказала Мерседес. — Это Руди принес?

— Да.

— Значит, все хорошо. Я рада за вас.

— Ну не надо, мама! Мы с Руди только друзья и не больше.

— Это ты так решила?

— Да.

— Но когда-нибудь ты же влюбишься?

Мануэла опять оживилась.

— Естественно! Но я еще не встретила мужчину моей мечты.

Мерседес с удивлением посмотрела на дочь.

— А как ты его представляешь, мужчину своей мечты?

— Он будет человеком незаурядным. Это уж точно. А еще он будет очень печальным, и я залечу его грусть.

— Какая ты романтичная! — восхитилась Мерседес.

Но Мануэла была серьезна.

— Нет, мама, — сказала она. — У меня насчет этого предчувствие.

— Какое-то странное у тебя предчувствие, дочка, — сказала Мерседес и нежно обняла ее.

— А что? Разве такого не может быть? — спросила Мануэла и отстранилась от матери.

— Почему же? Может. В твоем возрасте очень хорошо иметь мечты и фантазии.

— Конечно, мама.

— Но неплохо и осмотреться немного вокруг, — продолжала Мерседес. — На свете много мужчин, но так иногда бывает, что именно тот, кто тебе нужен, оказывается, живет рядом. Но ты его не замечаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я говорю, ты должна постараться увидеть то, что может сделать твою жизнь счастливой.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

— Ничего особенного.

— Ай, мама! Говори.

Мерседес улыбнулась.

— А ты что такое наговорила? Придумала, что влюбишься в какого-то мужчину с глубокой печалью в душе.

— Это же мечта, и ничего больше, — ответила Мануэла.

Она подошла к окну и поправила занавески. Мерседес показалось, что Мануэла обиделась. Дочь ее была, конечно же, умна и послушна. Но что это за бредовые фантазии? В реальной жизни надо быть осмотрительной.

— Зачем тебе, Мануэла, какие-то мечты? Ты могла бы, например, подумать и о Руди.

— Я думала о Руди, мама.

— Ну и что?

Мануэла опустила голову.

— Но я не смогу его любить так, как я любила бы кого-то другого.

— Кого другого? Мужчину твоей мечты?

Мануэла кивнула.

— Знаешь, мама, — сказала она. — Я не хочу больше говорить ни о Руди, ни о ком-нибудь другом, ладно?

— Хорошо, — сказала Мерседес и подошла к Мануэле. — Я не собираюсь влиять на твой выбор. Это тонкие и глубоко личные вещи. Но мне бы хотелось, чтобы ты поняла, что и Руди мог бы быть для тебя подходящей партией.

Мануэла опять отвернулась к окну.

— Возможно, — тихо сказала она. — Но почему этой партией не может быть мужчина моей мечты?

— Да потому, что это только мечта и ничего больше. А Руди, он здесь, рядом, понимаешь?

— Нет, мама.

— Ты просто неисправима. Ладно, дочка, уже пора готовиться к завтраку. Ты ведь пойдешь завтракать с нами, не так ли?

— Да, мама, — ответила Мануэла и улыбнулась ей.

Мерседес последовала в свою спальню. От беседы с дочерью у нее сложилось какое-то двоякое впечатление. Мерседес никак не могла понять ее, разобраться, кем Мануэла вырастет и чего хочет получить от жизни. Она привыкла сравнивать дочь с собой, ее поступки и ошибки — со своими поступками. Но так, видно, дальше было нельзя. У Мануэлы другая жизнь, и Мерседес нужно смириться с этим.

«Наконец-то я достигла того, что вначале казалось целью моей жизни или, по крайней мере, венцом человеческих желаний, — думала иногда Мерседес. — Я могу любоваться своими нарядами, собственным домом, своей обстановкой и счетом в банке. Есть у меня друзья — в обычном смысле этого слова, то есть люди, готовые склоняться передо мною и улыбаться в знак признательности. Обо всем этом я когда-то мечтала».

Но сейчас жизнь у Мерседес складывалась совсем по-другому, не так, как она представляла себе раньше. И теперь это было для нее неудивительным. Ведь растет дочь, и вполне естественно, что всю свою энергию, весь свой жизненный опыт Мерседес должна передать ей, своей Мануэле. Пускай не все ей нравится, пускай не все ее устраивает в дочери, но Мерседес готова на все ради ее счастья.

Мерседес уже оделась и хотела, было, спуститься вниз, как в дверях спальни показался Коррадо. Вид у него был озабоченный, и Мерседес первым делом подумала: «Не случилось ли чего-нибудь страшного?»

— Мерседес, — глухо обратился к ней Коррадо и присел на кровать.

— Что такое, Коррадо?

— Я зашел к тебе посоветоваться по одному важному вопросу. Ночью я долго думал и решил, что мне это необходимо…

— Что случилось, дорогой? Ты так взволнован.

Мерседес подсела к мужу. Глаза у него выглядели усталыми. «Он действительно не спал», — пронеслось у нее в голове.

— Ничего особенного не случилось, Мерседес, — сказал Коррадо. — Просто мне необходимо срочно съездить в Буэнос-Айрес.

— В Буэнос-Айрес?

— Да.

— Что все-таки случилось?

— Да ничего. Успокойся. Дело в том, что мне надо заняться предстоящей выставкой.

— Да ведь там все в порядке.

— Конечно. Мы к этой выставке вполне готовы, но мне нужно уладить еще кое-какие дела.

— Я тебя не понимаю, Коррадо, — возмущенно проговорила Мерседес. — То у тебя все в порядке, то ты вдруг срываешься с места и мчишься куда-то. Что произошло? Объясни.

Коррадо на секунду замешкался, собираясь с мыслями.

— Понимаешь, — медленно начал он. — В Буэнос-Айресе когда-то очень давно я встречался с одним человеком. Он очень богат и увлекается лошадьми.

— Ну и что с того?

— Я подумал, что он очень помог бы нам в проведении выставки.

— И это все? И это ты называешь причиной столь поспешного отъезда?

— Не только это. В Буэнос-Айресе у меня много и других дел. Нужно еще решить много организационных вопросов и окончательно договориться о сроках проведения выставки.