Роковое наследство

Глава 34

Вернувшись с фазенды, Лейя обошла квартиру и поняла, что все это время Ралф здесь не ночевал. Она села и горько заплакала. Разумеется, он опять был с одной из своих любовниц. Может быть, с Сузаной, а может, еще с кем-то. По существу, это не имело значения. Имело значение то, что она переоценила важность своего богатства и сделала неверный шаг. Понадеялась, что Ралф будет при ней, раз у нее появилась собственность. Но, как видно, она преувеличила его корыстолюбие. Ралф был корыстолюбив, но он любил тратить деньги, а не иметь их. Она не удержит его, если не предоставит хотя бы какую-то часть денег в его распоряжение…

И вместе с тем Лейя чувствовала, что, отдав хоть что-то Ралфу, она сделает первый шаг к собственной погибели. Откроет путь лавине, которую ей не остановить. Ралф промотает все, пустит ее по миру и бросит. Потому что если бы он хотел быть с ней, если бы искал обеспеченной жизни, то был бы заинтересован в приумножении ее собственности и не бегал бы по-прежнему за каждой юбкой…

Да, Лейя все понимала правильно — беда была только в том, что ни одного правильного шага она сделать не могла…

Ралф появился очень скоро, был рассеян, в меру весел и, как всегда, выхолен и щеголеват.

Глядя на него, Лейя опять и опять восхищалась его красотой, небрежностью его манер и непринужденностью.

— Где ты провел эту ночь? — тяжело дыша от подступающей злобы, спросила она.

— Был уверен, что ты проведешь ее у себя в имении, — весело ответил Ралф — поэтому переночевал в объятиях Сузаны.

— И ты смеешь мне это говорить? — вспыхнула Лейя.

— Но ты же посмела обращаться со мной как с лакеем! Теперь ты убедилась, что я по-прежнему человек свободный и независимый.

Лейя и хотела бы возразить, но возразить ей было нечего. Нет, она не выказала Ралфу своего нерасположения, гнева, не выгнала его, наконец, потому что как бы там ни было, пока все козыри были у нее на руках. Она была и богата, и свободна, и Сузана по большому счету не могла ей быть соперницей. Однако Лейя спасовала, почувствовав себя виноватой, и захотела загладить свою вину. Ей вновь показалось, будто в измене Ралфа виновата она.

Ралф великолепно разбирался во всех переливах чувств своей любовницы. Он не сомневался, что она готова была сделать ему предложение, которое он был согласен принять.

И Лейя действительно сказала уже совсем другим, почти виноватым голосом:

— А что, если бы ты почувствовал себя хозяином? Если бы мог распоряжаться всем, что у меня есть, наравне со мной? Как бы ты посмотрел на это?

— А как ты думаешь, Лейя? — ответил он вопросом на вопрос. — Неужели мне не надоело питаться объедками с чужого стола и выслуживаться перед каждой барыней как собачонка?

Лейя прекрасно знала, что он ей скажет, и прекрасно знала, что он обманет ее. Знала она и то, что Ралф создан прихлебателем и любителем объедков. Что особый смак для него в том, чтобы поглумиться и посмеяться над всеми. Как он обманул ее тогда, в случае с Луаной, заставил пережить такие страшные минуты — провоцировал, подначивал, пугал и манил убийством, выманил деньги, довел чуть ли не до истерики и, уж точно, до бессонницы, а потом сказал со смехом:

— Ты что, не поняла, что я шутил? А деньги? Да я верну их тебе в любую минуту!

Да, Лейя знала, что делает шаг к собственной гибели, и все-таки сказала:

— Мы могли бы пожениться, Ралф.

— Ну что ж, попробуем, Лейя — снизошел великодушный красавец-мужчина к просьбе увядающей любовницы.

Оформить гражданский брак было делом несложным, и очень скоро Ралф Гомес и Лейя Медзенга были официально зарегистрированы как муж и жена. Затем Лейя дала Ралфу доверенность на ведение своих дел, и он уехал знакомиться с фазендой.

Теперь Лейя сделала для Ралфа все, что только могла сделать. Если он и сейчас отплатит ей черной неблагодарностью, то, может быть, ей не так больно будет с ним расстаться?..

Так думала Лейя, ожидая вестей с фазенды.

И вести не замедлили последовать. Ей позвонил Родригу, управляющий, весьма озабоченный распоряжениями, сделанными Ралфом. Очень осторожно он поинтересовался, должен ли выполнять эти распоряжения или можно с ними повременить.

— Мы еще посоветуемся с мужем, — дипломатично ответила Лейя, — и потом сообщим вам свое окончательное решение.

Сама она решила посоветоваться с Бруну — как бы там ни было, но в быках он понимал лучше всех. Но советоваться она собиралась, не вмешивая в это дело Ралфа.

Ралф же, побывав на фазенде, еще раз убедился, что разведение скота — совсем не его дело. Он никогда и не собирался заниматься быками. Его дело было — поскорее избавиться и от них, и от самой фазенды.

Жеремиас Бердинацци и Бруну Медзенга примерно одновременно узнали о продаже фазенды и двадцати пяти тысяч голов скота, читая «Бюллетень по продаже недвижимости». Но реакция на это у них была совершенно разная.

Бруну рассвирепел. «Не для этого я корячился столько лет и сделал из этой фазенды конфетку, чтобы ее пускали с молотка! — возмущался он. — Не иначе как к Лейиным делам приложил руку проходимец Ралф. Надо мне с ним разобраться!»

Когда он сообщил новость сыну, тот мгновенно взвился:

— Я поеду и разберусь! Я уверен, она вышла замуж за негодяя!

— Погоди, не спеши! Лучше сначала позвони матери, — предложил Бруну.

Не желая скандала, Бруну сам позвонил Лейе. Трубку взял Ралф и пренаглым образом нагрубил:

— Фазенда? А что, моя жена вам что-то должна? Или обязана перед вами отчитываться? Не советую совать нос в чужие дела, Медзенга!

— Да я годы жизни положил на эту фазенду, подонок ты этакий! — рявкнул Бруну. — Будешь распоряжаться чужим добром — убью!

И Бруну в раздражении бросил трубку.

— Ты можешь отнять у них быков, отец? — спросил Маркус.

— Нет, сынок. К сожалению, они действительно хозяева фазенды и могут делать с ней, что пожелают.

— Тогда я поеду в Сан-Паулу и разберусь, — заявил Маркус. — Я имею такое право. Мама обещала сделать нас с Лией своими наследниками.

«Нечего отцу мараться со всякой мразью, — думал при этом Маркус. — Я и сам могу убить этого гада. Не из-за быков, а из-за того, что не раз видел родную мамочку с синяками. И уверен, к продаже он тоже принудил ее побоями. Но он у меня за все заплатит!»

Видя, как у сына сжимаются кулаки, Бруну постарался успокоиться сам и успокоить его.

— Погоди, сынок, — повторил он. — Мы еще успеем со всем разобраться.

Но необходимость разбираться возникла скорее, чем они оба думали.

Следующий телефонный звонок был от Жеремиаса Бердинацци собственной персоной.

— Не интересует ли вас имение с двадцатью пятью тысячами быков? — осведомился он издевательски. — Я тут оформляю купчую, могу потом продать.

Жеремиас потирал руки. Он предсказывал, что рано или поздно все богатства Бруну пойдет с молотка. И вот начались продажи. Где одна, там и другая. А он, Жеремиас, купит все, до последнего быка. И там станет видно, кто из них настоящий Король.

Он поехал в город и встретился с Ралфом. Старый Жеремиас и сам был прожженным плутом, поэтому с первого взгляда понял, с кем имеет дело. Парень был просто мелким мошенником, который торопился положить в карман чужие денежки, поэтому с ним можно было не церемониться и приобрести фазенду задешево.

При встрече Жеремиас уточнил, в курсе ли продажи жена Ралфа и как она на нее смотрит. И может ли он подписывать без жены деловые бумаги?

Надутый как индюк Ралф ответил:

— Могу! Как я решу, так оно и будет!

Жеремиас понял, что не ошибся в своих расчетах, и предложил за фазенду смехотворную сумму. Аванс равнялся миллиону, и его Жеремиас выдал сразу. Зато за расторжение купчей он потребовал немалой компенсации.

Ралф поморщился, но согласился, и тут же сунул деньги в карман.

После этого позвонил Бруну. А племяннице с мужем сказал:

— Нарожайте мне как можно больше наследников, чтобы их хватило на все, что я вам оставлю.

И Рафаэла наконец решилась. Она поняла, что дальше тянуть крайне опасно, и поэтому, когда они остались с Отавинью одни, подошла к нему и сказала:

— Похоже, что я готова исполнить пожелание дядюшки, — она протянула мужу губы для поцелуя, давая понять, что согласна лечь с ним в постель.

Но Отавинью, который так стремился к ней, который так ее добивался, вдруг тихо ответил:

— А теперь мне есть над чем подумать.

Теперь наступила его очередь отодвигаться от жены в постели, заставляя Рафаэлу нервничать с каждым днем все больше и больше.

Рафаэла даже дошла до того, что пожаловалась Жудити:

— Я со всей душой к нему, а он что-то не торопится выполнять условия дядюшки. Представь себе, Отавинью не хочет меня в постели!

— Может, потому, что ты ждешь маленького Медзенгу? — настойчиво спросила ее Жудити.

— Ничего подобного, если и жду, то от Отавинью, — быстро сказала Рафаэла.

— А он об этом знает? — поинтересовалась Жудити.

— Никто еще ничего не знает, в том числе и я сама, — отрезала Рафаэла.

Она решила держаться до последнего, а там будь, что будет!

Жудити же, хоть и не слишком сочувствовала Рафаэле, все же сказала Отавинью:

— На вашем месте я бы не откладывала исполнение условия сеньора Жеремиаса. Он человек переменчивый, не ровен час, и завещание изменит. Пока жив, может и переписать.

— Да, может, — согласился Отавинью. — Пока жив…

Ралф прекрасно понимал, что совершил незаконную сделку, и поэтому нервничал. Боялся, что ему могут помешать: вмешается Бруну Медзенга — и плакали его денежки.

Но, получив миллион наличными, он почувствовал себя увереннее. И очень наглым тоном заявил Лейе о сделке.

— Остальная сумма — при подписании купчей, — небрежно сказал он. — Ты подпишешь и мы сразу все получим.

— Я не подпишу, — ответила Лейя, чувствуя, что все, о чем она думала, становится реальностью.

— Еще как подпишешь! — злобно заявил Ралф.

— Ни за что! — заявила она. — Доверенность, которую я тебе дала, не включает права на продажу!

— Ах, вот как?! — заорал Ралф и кинулся на Лейю с кулаками. — Но ты сама подпишешь эту купчую! Сама! Сама!

Он избил ее и хлопнул дверью. Он будет бить ее смертным боем до тех пор, пока она не подпишет! Средство было испытанное — оно не раз уже приносило желаемый результат. А пока у Ралфа было свидание с Сузаной, и он не хоте опаздывать.

Сузана уже ждала Ралфа. В последнее время она стала в постели еще горячее, еще нетерпеливее. В нее будто вселился бес. Ралфу это нравилось. А Сузану подстегивал страх. Она чувствовала, как медленно и неумолимо сжимается вокруг нее ледяное кольцо. Скоро оно сомкнется, и она останется навсегда один на один со своим мужем, которому больше уже не сможет смотреть в глаза. Останется в темнице, где ей будут отмерять глотками и свободу, и воздух. Но пока она была еще на свободе и спешила насладиться ею. Все отчаяннее. Все судорожнее.

— Я продаю имение, — сообщил Ралф, полуизвиняясь за невольное опоздание.

— Неужели Лейя согласна? — удивилась Сузана.

— В постели она на все согласна, — самодовольно сообщил Ралф, — но следом за фазендой я сплавлю и Лейю. Хватит с меня этой неврастенички! Она и в постели уже ни на что не годится!