Не искушай меня

— Не думаю, что он вернется. Не надо никого присылать. Хорошо. Буду. Спасибо вам.

Она повесила трубку и спрятала лицо в руках. Я обняла ее рукой за плечи.

— Я должна пойти в здание суда и заполнить документы на судебный запрет. Но может быть он ничего не сделает. Может теперь он оставит меня в покое, — произнесла Рене, она выглядела так, будто разрывалась на части, но с едва заметной надеждой.

— Я не уверена. Но думаю, ты должна получить запрет. Для твоего собственного спокойствия, — сказала я ей.

Рене кивнула, и мы замолчали. Затем она посмотрела на меня, ее лицо изнуренное.

— Почему мы поступаем так с собой, Обри? Почему отдаем свои сердца мужчинам, которые разбивают их? Я думала, Девон мой принц. Боже, я думала, он любит меня. Я такая идиотка. — Она рыдала, и я плакала вместе с ней. За нее. За себя. За каждые дерьмовые отношения, которые закончились слезами.

— Любовь не должна быть такой, — произнесла Рене, всхлипывая. И она была права. Эта сжигающая, ноющая боль глубоко в моей груди не должна быть тем, какой ощущается любовь. Это было не здорово. Неправильно. И, к сожалению, она не исчезнет.

Я была пойманной в ловушку женщиной.

— Пошли, я схожу с тобой в суд. Затем угощу тебя шоколадным тортом, который ты так любишь, из «Кейктопии», — предложила я мягко.

Рене вытерла слезы с щек и храбро улыбнулась.

По крайней мере кто-то научится на ее ошибках, пока не стало слишком поздно.

***

После того, как дождалась с Рене судью, я вышла наружу, и в момент слабости, попыталась снова позвонить Максу.

Как умно для моего сурового решения.

Но я ничего не могла с собой поделать. Мое острое чувство страха не ослабевало, чем дольше он не выходил на связь.

Конечно, он не ответил.

Я убрала телефон в карман, и когда Рене освободилась, я притворилась, что ничего не случилось. После этого я отвела Рене в ее любимую кондитерскую около кампуса, и начала угощать ее кондитерскими изысками.

Рене не плакала. Она не колебалась в своем решении о получении судебного запрета.

Она потрясающе справлялась.

— Ты не собираешься это есть? — спросила Рене, после того как закончила со своим горячим шоколадом. Я пододвинула к ней тарелку.

— Ешь, — произнесла я с лучшей улыбкой, которую смогла выдавить.

В кармане зазвонил телефон, и, как и каждый раз, мое сердце затрепетало в надежде, что это Макс.

И, как и каждый раз за последнюю неделю, я была разочарована, что это не так.

Хотя, я была удивлена, когда увидела, что звонит Кристи Хинкл, со-координатор моей группы поддержки.

— Кто это? — спросила Рене, заметив выражение моего лица.

— Помощник координатора моей группы поддержки, — ответила я, пока телефон продолжал звонить.

— Ну, разве ты не должна ответить? — подгоняла меня Рене.

Я нервно рассмеялась и ответила.

— Алло?

— Привет, Обри. Я быстро. Мне необходимо встретиться с тобой. Сегодня, если возможно, — произнесла она. Ее тон резкий. Мы уже виделись в группе поддержки на этой неделе, так я не могла придумать ни одной причины, зачем она хочет встретиться со мной так скоро.

— Эм, конечно, — пробормотала я.

— Хорошо. Я в своем офисе в центре. Ты знаешь, где это? — спросила она. Его голос был холодным, и я ощутила беспокойное покалывание на задней части шеи.

— Да. Кажется, да, — ответила я.

— Можешь быть здесь в течение часа? Позже у меня встреча, но сначала мне надо поговорить с тобой, — произнесла она.

— Я могу приехать.

— Тогда увидимся, — сказала Кристи и отключилась.

На мгновение я уставилась на телефон.

— Все в порядке? — спросила Рене, вытирая пальцы о салфетку.

Я улыбнулась ей, эта улыбка чертовски фальшивая.

— Кристи хочет поговорить со мной в своем офисе в центре города. Ты сможешь сама дойти до дома? — спросила я, не желая оставлять ее одну так скоро после конфронтации с Девоном.

Рене махнула мне.

— Я буду в порядке. Я ненадолго схожу в библиотеку. Надо чем-то занять голову.

Я положила свою руку на ее.

— Я могу позвонить Кристи и перенести встречу, если ты не хочешь оставаться одна, — предложила я, надеясь, что она примет предложение. Инстинктивно я знала, мне не понравится то, что Кристи хотела обсудить со мной,

Рене пыталась тайком утереть слезы, которые катились из ее глаз, но я их видела. Она боролась, и я чувствовала себя самой дерьмовой подругой на планете, за то, что так быстро бросала ее.

— Я встречусь с тобой в квартире позже, — Рене прочистила горло, опуская голову, чтобы я не увидела ее красных глаз.

— Это нормально, плакать из-за него. Ты любила его. Это естественно, — произнесла я мягко.

Рене подняла на меня глаза, наполненные слезами, и улыбнулась дрожащей улыбкой.

— Он не заслуживает моих слез, но Боже помоги мне, я не могу не плакать из-за него. — Рене всхлипнула, и я встала, чтобы обнять ее.

— Я потороплюсь, — пообещала я.

***

Офис Кристи был теплым и уютным. Она работала в общественной испытательной комиссии, которая помогала людям с зависимостями и психическими проблемами жить в городе. Я ждала всего несколько минут, когда она открыла дверь своего офиса и пригласила меня внутрь.

Ее стены были золотого цвета, на окнах прозрачные белые занавески. В офисе было несколько кристаллов, на стенах висели витражные стекла, отражая в комнате радугу.

Книжный шкаф был заполнен книгами и фотографиями в рамках. Вместо больничных стульев, у Кристи был плюшевый красный диван, который стоял у стены, и на нем было много подушек.

При любых других обстоятельствах, офис Кристи оказал бы расслабляющий эффект. Но по тому, как Кристи смотрела на меня, я сразу предположила, что что-то не так.

— Присядь, Обри, — произнесла Кристи, указывая на диван. Я села, и вместо того, чтобы вернуться к своему столу, Кристи села около меня.

Я знала, Кристи не самая ярая моя фанатка. Не смотря на ее положительные отчеты Доктору Лоуэлл, я знала, что после моей словесной вспышки в начале семестра, она просто выжидала время, пока группа не закончится, чтобы избавиться от меня. Я чувствовала ее настороженность и скрытое раздражение, даже когда она симулировала профессиональную поддержку.

Так что я была удивлена, заметив симпатию на ее лице. Она смотрела на меня так, будто ей было жаль меня. Вот дерьмо, что происходит?

Кристи развернулась и взяла со стола фотографию в рамке со стола. На ней были изображены она и группа женщин. По их платьям было легко понять, что фотография была сделана несколько десятилетий назад. Кристи была намного моложе на фотографии и на самом деле была очень красивой.

— Эту фотографию сделали на моей первой работе в колледже. Я работала координатором в убежище для жертв домашнего насилия в Огайо. Я любила эту работу. Женщины и дети, с которыми я работала, были невероятными. — Кристи поставила рамку на место и повернулась ко мне.

— Я действительно боролось тогда со своей ролью. Я работала в обстановке, которая стала домом для этих людей. Они надеялись на меня, чтобы я обеспечивала их всем необходимым: безопасностью, едой, убежищем. В те времена было легко спутать работу с дружбой.

Я не очень понимала, зачем Кристи рассказывала мне свои воспоминания. Но ее следующие слова все расставили по местам о причине, почему я тут.

— Границы размываются. Появляются отношения, которых быть не должно. Легко запутаться. Мы приходим в эту структуру, потому что нас это волнует. Мы хотим помогать. Иногда воспринимаем все так, как не должны.

Это из-за Макса

Она знала.

Я сглотнула ком в горле. Мне стало трудно дышать. Я чувствовала, что мой мир начал взрываться вокруг меня.

Кристи повернулась к фотографии.

— Я начала думать об этих женщинах, как о подругах. Но они ими не были. Они были клиентами. Они были там, потому что испытали ужасную травму. Они не понимали границ. Это была моя работа, быть их консультантом, формировать их. И мне было сложно. Как ты можешь утвердить свой авторитет над женщинами, когда они видят тебя лишь в качестве друга?

Кристи посмотрела на меня, ее глаза полыхают.

— Мне пришлось попросить одну женщину покинуть приют за то, что она не соблюдала правила. Она рассердилась, по понятным причинам. Но самая худшая часть была тогда, когда она посмотрела на меня и сказала: «Я думала, ты была моим другом». И вот тогда я поняла, что облажалась. Что позволила личным чувствам вмешаться в работу.

Она пристально меня изучала.

— Понимаешь, что я имею в виду, — спросила она меня.

Я снова сглотнула, во рту пересохло.

— Я… я не уверена, — ответила я неуклюже.

Кристи тяжело вздохнула, встала и села за свой стол. Было очевидно, что она устанавливает между нами дистанцию, прежде чем скинуть бомбу.

— Я узнала нечто, что очень расстраивает. Мне сказали, что у тебя недопустимые отношения с одним из членов группы поддержки.

И упал топор.

Кристи продолжила.

— Я должна очень серьезно принимать такие заявления. Так что я провела расследование, и мне стало ясно, что ты и Макс Демело видитесь друг с другом. — Она замолчала, смотря на меня, будто ждала, что я начну все отрицать.

Что тут можно сказать? Меня поймали. Как я и боялась, что однажды это произойдет, хотя «однажды» наступило намного раньше, чем я ожидала.

— Ну, Обри, что ты скажешь об этом? Теперь ее слова звучали как у учителя начальной школы, и меня поймали, жующей жвачку. Я ненавидела чувствовать себя маленькой, и Кристи Хинкл заставляла меня чувствовать себя очень, очень маленькой.

Я знала, что облажалась. Я рискнула, когда связалась с Максом. Я поставила на кон все, чтобы быть с ним, и ради чего?

Смотрите, где сейчас наши отношения. Они не существовали, потому что он выбрал наркотики, вместо меня.

Но я не могла забыть о том, как сильно любила его. Как в те мгновения, когда мы были вместе, и между нами не было ничего, кроме дыхания и кожи, и все было идеально. Когда видела его с его младшим братом, когда он открывал того, кем он был, до того, как наркотики вошли в его жизнь, как мы катались на санках в особенном для него месте, как я наблюдала, как он готовит для меня сгоревший ужин, и все эти моменты показали мне его как страстного и сложного мужчину. Мужчину, который стоил попытки.

Я не буду извиняться за то, что впервые в жизни следовала за своим сердцем. Что отпустила свою навязчивую потребность контролировать, и просто чувствовала.

За всю душевную боль, за все, через что Макс заставил меня пройти, я никогда не смогла бы пожалеть о том, что открылась ему. Я была замкнутой так долго, что медленно умирала изнутри — пока Макс не заставил меня быть той, кем я уже забыла, что могу быть.

Я вздернула подбородок и посмотрела Кристи в глаза.

— Что тут можно еще сказать? Что я ошиблась? Думаю, это очевидно. Что мне жаль? Ну, этого сказать не могу. Потому что мне не жаль. Я бы не изменила ни мгновения, проведенного с Максом, не смотря ни на какие последствия. — Мой голос был твердым и сильным, и я гордилась собой, даже если столкнусь с радиоактивными осадками из-за своего выбора.

Ноздри Кристи раздулись, и она опешила. Полагаю, она не ожидала моего неповиновения.