Рассказы о необычайном

Все денежные и продовольственные выдачи и поступления, а равно дела прислуги и рабочих отчитывались раз в пять дней, причем Эр сама держала в руках палки[181], а Дин за нею отмечал, выкрикивая имена и цифры. Наиболее усердных награждали, одних больше, других меньше – по заслугам. Ленивых же наказывали розгой, плетью, бранью, простаиванием на коленях.

В этот отчетный день давался всем отпуск и ночных работ не производилось. Муж и жена, хозяева, ставили вино и угощение, сзывали прислугу, велели ей петь деревенские песни и хохотали.

Хозяйка была прозорлива, как фея. Никто не смел ее провести. Но так как ее награды плыли всегда поверх заслуженного, то дела было вести легко.

В селе было более двухсот дворов. Тем, кто был победнее, она помогала, смотря по их достатку, ссужая на оборот. И вышло из этого то, что в селе не было ни гулящих, ни ленивых.

Случилась как-то большая засуха. Эр велела жителям села поставить в поле алтарь. Сама же села в повозку и ночью туда выехала. Вышла из повозки и давай делать Юевы шаги[182], заклинательные приемы. И полил ливень сладкого, благодатного дождя… В районе пяти ли все поля были досыта увлажнены. Люди стали еще пуще обожать Эр как божество.

Она, выходя из дому, никогда не закрывалась, и всякий селянин ее видел. Бывало, что молодежь соберется меж собой и свободно выражается о ее красоте. Стоило, однако, им лично с нею встретиться, как сейчас же принималась самая подобострастная поза, и никто не смел даже поднять на нее глаза.

Осенью она давала деньги местным мальчикам, которые еще не умели пахать, за то, что они ей рвали тмин. Рвали они, рвали чуть не двадцать лет, заполнив тмином целый дом. Люди про себя смеялись над ней, осуждали.

Вдруг «влево от гор»[183] наступил большой голод, и люди поедали друг друга. Тогда Эр извлекла запасы, смешала их с крупой и стала раздавать голодающим.

Благодаря этому близлежащие деревни сберегли себе жизнь и никто не спасался бегством.

Историк этих чудес скажет теперь так:

То, что делала Эр, сообщено ей Небом. Это не зависит от усилия человека.

И однако, не будь этого отрезвления от одного слова, – и ей давным-давно пришла бы смерть.

Из этого видим, что в мире, должно быть, немало людей, одаренных совершенно необычными талантами, но по оплошности попавших к негодным проходимцам и через них погибших.

Как нам знать, неужели ж среди учившихся вместе с нею девочек совершенно не было подобных ей?

И это соображение заставляет меня предаться досаде, что им не встретился свой Дин!