Тесселис

9. Домовой дед

За столом в относительно небольшом помещении меня встретила макушка. Рыжая, склонённая над столом с кучей бумаг. Само помещение было относительно небольшим: приёмная, как я понимаю, да и узкая кушетка на это указывала. А за спиной склонившейся над столом макушки были широкие двери: видио сам лазарет, с койками для больных и прочим, медицинским.

Макушка строчила в бумагах стилусом и, не отрываясь от строчения, озвучила высоким женским голосом:

— Раздевайся!

— А зачем? — аккуратно поинтересовался я.

— А от тебя магией разит… А ты кто? — наконец, подняла глаза макушка, и я…

Ну не то, чтобы убежал. Но ОЧЕНЬ удивился в первую секунду и не сказать, чтобы приятно. Ну, сидха и сидха, это и без того было понятно. Вот только в эту самую, первую секунду у меня была твёрдая уверенность, что на меня смотрит Бран Домуэн, сидха, с мобиля которой начались мои неприятности. Ну, не совсем с них, и к самой Бран у меня претензий-то, по чести, быть не могло. Скорее благодарность, но всё же — мягко говоря, не самое приятное знакомство. Это не говоря о том, что по той же чести эта сидха могла с меня что-то потребовать. Не по закону — по закону она от претензий отказалась. А по чести и приличиям: она меня не раздавила мобилем, как раз отказалась от компенсаций перед судом… Ну, в общем, если быть откровенным с собой, то я ей задолжал по-крупному. Ну, если она с меня потребует долг. Не потребует — значит, и не должен, но в первый момент мне показалось, что Бран меня нашла и сейчас как раз и будет “требовать”. Ну и ничего хорошего на тему этих теоретических требований почему-то в голову не приходило. Правда, через секунду до меня дошло, что передо мной не Бран, а Дун… вот не запомнил заковыристое родовое имя, но не Домуэн точно.

Да и не очень она похожа: явно моложе, да и черты лица другие. Точнее — похожа, но как сидха на сидху, ну и цвет волос-глаз-кожи похож. А так — явно другая разумная, да и не родственница даже, скорее всего.

Но вот мастер Креп точно глупости говорит! Что, мол, сидхи у меня “разлюбезные”, да и “сидхофилом” меня величает, если не сказать “обзывает”. А я их скорее… ну, опасаюсь. Не боюсь, конечно, но жду в первую очередь гадостей всяких и неприятностей, да и смотрят они, сидхи эти, заносчиво и обидно… Хотя вот данная конкретная сидха Дун — нормально смотрела, с интересом, слегка свысока, но именно “слегка”, а не как на говорящее насекомое. Но ожидание ответа на её лице читалась всё отчетливее, так что я решил перестать метаться мыслями и ответить.

— Фиктор Хуманум, мистресс, — склонил я голову, назвав по примеру полисмена Смита. — Механик и помощник почтенного Котельного Мастера.

— Не мистресс, а, ичар Дун Меддагунай, — поправила меня и представилась лекарь. — Что у тебя? И снять твои железки и кожу надо будет: я за ними ничего не чувствую, — пояснила она.

— А у меня только рука…

— Ну-ка… ерунда какая! — с возмущением уставилась она на меня.

— Не “ерунда”, а препятствие в подготовке Вагус Сумбонта… — обстоятельно было начал я.

— Да ну, и почему меня окружают одни зануды?! — поинтересовалась она, почему-то, у потолка. — На, смажешь! И ступай.

С этими словами из стеллажа вылетала небольшая баночка и замерла напротив меня, удерживаемая и перемещённая мистическим проявлением. Я баночку и взял, думая уже откланяться — ну за дверями ждали разумные, с травмами более значимыми, чем синяк на руке.

— Если будут такие же “препятствия в подготовке”, — вдруг ехидно произнесла сидха, — просто пришли гоблина или попроси Кузьмича. Бальзам или мазь дам.

— Благодарю, — кивнул я. — А Кузмыч…

— Кузьмич. Не знаешь? — на что я помотал головой. — Ну узнаешь ещё, Фиктор Хуманум. Всё, ступай, — сделала она такой жест, как будто я руками цеплялся и кричал, всё никак не покидая лазарет.

Огонёк от мастера Крепа уже развеялся, так что я шёл обратно осторожно. Расступаться передо мной занятые джентельмены, не очень джентльмены и совсем не джентльмены не спешили. Ну а коридор Сумбонта хоть и просторен, но не тогда, когда по нему одновременно тащат здоровенный кусок обшивки, какие-то здоровенные коробки и даже электропушку, сияющую голубоватым светом обмоток, даже будучи тащимой на носилках. В общем, суета была та ещё, времени подумать особо не было, приходилось постоянно осматриваться, чтобы вдобавок к синяку на руке не получить какую-нибудь травму “посерьёзнее”.

Так и двигался до коридора в Котельную, где никто не сновал. К счастью — дорогу запомнил. Дошёл, расслабился…

— Задница!!! — испуганно выругался я.

Дело неправильное, недостойное и неприличное, но не выругаться бы не смог бы и наш преподаватель риторики и изящного словосложения! Хотя он, судя по наблюдениям, мог выругаться так, что грузчики и работники мануфактур со стыдом бы зареклись сквернословить из-за скудности и слабости своей ругани.

В общем, причина выругаться у меня была, весомая и в некоторой степени оправдывающая недостойное поведение (как и отсутствие слушателей, но для джентльмена это не оправдание!). Доска пола под моей ногой просто… исчезла, как не было её. А я, с пузырьком мази в руках, непременно бы разбил бы себе лицо о палубу. Но трактаторы, как оказалось, не только “повторяют жесты”, нанося мне побои. Но и реагируют на желание, в данном случае — не топать обратно в лазарет, орошая Вагус Сумбонт кровью из разбитого носа, возможно — рта или даже хуже. Так вот, эти манипуляторы дёрнулись молнией, изогнулись, удержав моё тело, ну и крепящееся к нему лицо, от встречи с палубой.

В общем, показали свою несомненную полезность, даже помогая подняться. Хотя, если разобраться, я сам себе помог: трактаторы просто выполняли мою волю, а если без поэтичности — принимали сигналы разума к исполнению, как и части моего тела. Другое дело, что разумом я не осознавал их как подвластную часть себя, если только специально об этом не думал. И реагировали они на неосознанные порывы. С ударом в руку — неудачно, а вот с текущим падением — очень удачно.

Ну цел — и хорошо, заключил я и решил всмотреться, что за поломка и брак на пути в нашу Котельную. Не смешно, вообще-то, Котельная — сердце Судна, да и спотыкаться и разбивать носы не солидно не только мастеру Крепу или мне, но и гоблинам тоже несолидно. Всё же они, как ни крути, механики, хоть глупые и смешные.

Осмотрел медно-деревянные панели пола раз, два… Да буквально перепахал носом этот проклятый пол! И ничегошеньки! Ни дыр, ни шатающихся панелей, пол как пол… Но я — споткнулся, это точно, ощущение ноги, попадающей в какую-то ямищу, очень хорошо запомнилось, не привиделось!

В общем, стал просто простукивать пол по площади. Потому что такая коварная ловушка (пусть даже не кем-то специально устроенная) — уже по-настоящему опасна, её надо обнаружить и ликвидировать!

— А чего это ты там на полу делаешь, Фиктор?! — раздался подозревающий цвергский голос от дверей в Котельную.

— По полу стучу, мастер Креп, — честно ответил я, сам понимая некоторую глупость ответа.

Но всё же, я этим и занимался, так что ответил честно.

— Никогда бы не подумал, — пробормотал в бороду мастер. — А зачем, скажи на милость?!

— А я из лазарета возвращался, мастер Креп, и споткнулся где-то тут, — ответил я, продолжая щупать и выстукивать пол. — Не на ровном месте, какая-то щель или дыра, честно!

— Вроде не пил, — задумчиво протянул цверг, с шумом вдохнув перед этим воздух.

— Конечно, не пил, мастер Креп! — с искренним возмущением вскинулся я, даже от пола оторвался. — Я вообще ещё не пил, если на чистоту, — тоном ниже признался я.

— И, говоришь, шёл-шёл и упал? — продолжил странным тоном Креп, с прищуром оглядывая коридор.

— Не просто, а в какую-то щель ногой попал, — подтвердил я. — А её нет, — несколько растерянно констатировал я. — Но была. А в коридоре в Котельную — это непорядок. И опасно…

— Ясно, — всё тем же странным тоном протянул мастер, и вдруг рявкнул, да так, что казалось, пространство и свет пошли волнами: — КУЗЬМИЧ, ЧТОБ ТЕБЯ!!!

Я хоть и был этим громогласным рёвом поражён (ну на самом деле — стены коридора просто на глазах волнами пошли, как рябью на воде, но они-то не из воды!), смотреть по сторонам не перестал. Как показала жизнь — очень полезная привычка, очень этой жизни без травм, да и просто ей самой способствующая. И стал свидетелем удивительного зрелища:

В коридоре, постепенно не появляясь, а ВЫРАСТАЯ, к нам направлялся изначально крошечный джентльмен. А по мере приближения он становился маленьким, небольшим, нормальным, крупным. И, наконец, огромным! От пола до сверкающей лысой макушки появившегося было не меньше восьми футов! А то и все восемь с половиной. И не меньше трёх футов в плечах, руки — как мой торс толщиной! Просто невероятной огромности джентльмен! Это не говоря о явно мистическом способе его появления. Да и вид его был… ну скажем так, джентльменом я его называл больше из вежливости, потому что внешне прибывший на джентльмена никак не тянул. На чудовище из страшной сказки — да, но никак не на добропорядочного джентльмена, и не размеры тут виной. Вот видел я огра: здоровый, не намного меньше появившегося Кьюзмыча… Кузьмича. Но одет в пристойный пиджак, сюртук, держит себя пристойно. И хоть здоров, зелен, да и видно, что огр — всё равно джентльмен.

А тут, помимо окладистой бородищи, до которой любому цвергу расти веками (а такие бородищи только им и приличны), непокрытой головы (что по теперешним временам и небольшое нарушение, но всё же такие блестящие лысины прикрыть стараются). Ну да ладно, главное — был этот джентльмен бос. И ножищи его, поросшие русой… скорее шерстью, были больше похожи на лапы. И… правая ступня на левой ноге. А левая ступня — на правой! Я чуть на пол не брякнулся, да и глаза протёр, на это глядя!

Ну и из одежды на джентльмене был только странный сюртук без пуговиц, завязанный на ремень без пряжки поверх сюртука. И всё, больше никакой одежды. И из коротковатых (видно, фасон такой) рукавов выпирали мускулистые ручищи. А из обрамляющих блестящий купол лысины торчал острый кончик уха. Торчал на три дюйма над лысиной! Стойкостью посрамляя сидхские, а величиной — гоблинские. И только одно торчало, хотя и второго уха этот странный Кузьмич лишён не был.

— Чего орёшь, поганый подземный карл?! — с вызовом уставился на Котельного Мастера этот странный и в чём-то пугающий джентльмен.

— Ты зачем моего помощника искалечить хотел, нечисть поганая?! — рявкнул на Кузьмича мастер, засияв своими золотыми глазами так, что стало больно глазам, а борода его с шевелюрой засветились и заколебались, подобно языкам пламени.

Такой Мастер если не пугал, то точно внушал уважение и опасения: даже гоблинов с их глупым "поклонением" понять можно. Гордо стоял, требовательно уставившись на огромного собеседника, уперев руки в бока.

Но и Кузьмич не только не выглядел, но и явно не был простым разумным: как-то незаметно он стал столь огромен, что просто перекрывал огромной, мускулистой тушей коридор. Стены, стены Вагус Сумбонта пошли волнами, приняв форму огромных зубов!