Девушка с картины

Глава 16

1855

Вайолет

В студии было жарко и душно, я не могла найти себе места. Мысли о мистере Форресте, которого я не видела в течение нескольких дней, об отце и мистере Уоллесе одолевали меня. Сидя на стуле и вяло обмахиваясь шляпой, я размышляла о своем будущем.

С приближением вечера зной не спадал. Казалось, тяжелый и горячий воздух замер в ожидании спасительной свежести дождя.

Я глубоко вздохнула, чувствуя, что тоже томлюсь, ожидая прихода настоящей жизни. Вспомнив о живописи, я вскочила на ноги и подошла к шкафу в углу комнаты, что хранил мои сокровища: книги по искусству, рисунки и картины.

Изнутри к двери была прикреплена распечатанная копия «Марианны» кисти моего кумира Джона Эверетта Милле. Несколько лет назад я вырезала ее из буклета, выпущенного Королевской Академией. Но мне посчастливилось лицезреть подлинник. Отец тогда взял меня на выставку живописи в Академии, не предполагая, что станет виновником моей незатухающей страсти к рисованию. Эта мысль заставила меня усмехнуться. С тех пор любовь к искусству пылала во мне.

Я рассматривала небольшую картину. Она не передавала великолепие оригинала, который навсегда врезался в мою память, но и нарисованного было достаточно. Марианна из шекспировской пьесы «Мера за меру», которую бросил жених из-за утерянного приданого девушки. Она, тоскуя, смотрит сквозь витражное окно. Ей больше не суждено увидеть корабль жениха, потому что он никогда к ней не вернется. Она обречена ждать вечно.

В Королевской Академии картину дополняли несколько строк из Теннисона о бедной Марианне:

«Моя жизнь уныла. Он не идет»11.

Меня поразило то, что чувства девушки созвучны с моими.

— Это же я! Но вместо ожидания жениха, я жду прихода настоящей жизни.

Прикрепив репродукцию Милле к углу мольберта, я набросала очертания девушки, окна и осенних листьев, символизирующих ход времени. Затем начала наполнять рисунок насыщенной охрой, красной и голубой краской, которые использовал художник. Но лица Марианны я не рисовала.

Когда стемнело, я прекратила работу и спустилась к ужину. Немного поговорив с отцом, пораньше отправилась на покой. На следующее утро я встала с рассветом, поднялась в студию и снова села за картину.

Постепенно полдень перешел в вечер. Я потянулась и отступила от моего творения на несколько шагов, чтобы посмотреть, что вышло. Сузив глаза, оценила работу. Она была по-настоящему хорошей. Но, должна признать, композиция и цвета скопированы у Милле. Однако от себя я все же добавила несколько штрихов. Вместо длинного лица героини и ее прямых, аккуратных волос, нарисовала свои круглые щеки-яблочки, усыпанные веснушками и непокорные рыжие кудри. Я — Марианна, тоскующая и ждущая чего-то, как сказал поэт.

Бесспорно, картина станет моим лучшим творением. Король Кнуд тоже неплох, но здесь — нечто особенное. Я снова вспомнила мистера Форреста. Интересно, когда он поедет в Лондон и встретится с Милле? Я должна передать ему работы и непременно «Марианну». Особенно ее. Для этого нужно забыть о смущении и встретиться с ним снова.

Я еще раз посмотрела на картину, то есть на саму себя в ожидании чего-то, что никак не наступит, и приняла решение. Хочешь изменить жизнь? Бери все под свой контроль! Больше ждать не имеет смысла. Я пойду к нему. Сама. Сегодня же. И скажу, что у меня появилась работа, на которую он должен взглянуть. От дерзких намерений дрожь пробежала по телу.

Позже, надев шляпку и перчатки, я отправилась с визитом к соседям. Летний воздух, густой и тяжелый, навис над морем, разрастаясь грозовыми тучами. Я испытывала легкую эйфорию, не знаю, то ли от погоды, то ли от своей смелости.

Сердце колотилось в груди. Я прошла по дорожке и постучала дверным молотком. Звук прокатился эхом по всему дому, и потонул в тишине. Несколько мгновений спустя послышались шаги. Я мысленно повторила заученную фразу для экономки. Шаги приближались, и, наконец, дверь открылась.

Но вместо экономки выглянуло длинное и бледное лицо Фрэнсис Форрест. Она посмотрела по сторонам, словно ожидая непрошеных гостей. При виде меня, в ее глазах появилась тень.

— Мисс Харгривз.

— О, — только и смогла вымолвить я, забыв заготовленные фразы и удивленная ее появлением.

Миссис Форрест слегка улыбнулась.

— Полагаю, вы ожидали увидеть Эдвина. — Она открыла дверь шире, приглашая меня войти. — Его нет.

Потеряв дар речи и не найдя причины, чтобы вежливо отказаться от приглашения, я вошла в прохладный холл. Загрохотал гром.

— Он уехал в Брайтон, — продолжила миссис Форрест, ведя меня в гостиную. — Не знаю зачем. По всей вероятности, что-то по работе. Присаживайтесь.

Я повиновалась, сняла перчатки и крепко сцепила руки. Мои ладони вспотели.

— Резко стемнело, не правда ли. — Женщина зажгла керосиновую лампу возле меня. — Приближается шторм. Но я рада. Немного дождя пойдет на пользу растениям в саду.

Она подошла к двери и позвала:

— Агнес, ко мне пришла подруга. Не могла бы ты принести нам чаю?

С кухни послышался приглушенный крик.

Миссис Форрест села напротив меня и нахмурилась.

— Она ужасно воспитана, но печет до неприличия вкусные торты.

Я была скована абсурдностью происходящего: чай, любезности. Мое единственное желание — передать картины ее мужу. Вот уж не думала, что простой визит закончится распитием чая в компании странной женщины с печальными глазами.

— Я рада, что вы пришли, — продолжила Фрэнсис. — Давно хотела познакомиться ближе. Знаю, что Эдвин слегка увлечен вами.

Я была потрясена. Неужели он рассказал жене о нашей встрече на пляже?

— И я им.

Я запнулась и замолчала, когда Агнес с грохотом поставила поднос с чашками на столик между нами.

— Я сама налью, спасибо, — поблагодарила хозяйка.

Агнес затопала на кухню, недовольно бурча.

Миссис Форрест снова улыбнулась, на этот раз искренне. И сразу помолодела.

— Вы выглядите довольно испуганной, — заметила женщина. — Все в порядке?

Лучше всего сказать правду.

— Отсутствие вашего мужа разочаровало меня, — сбивчиво начала я. — Он просил… Я — художница.

Впервые в жизни я вслух призналась в этом.

Миссис Форрест молча подала мне чашку чая.

Немного успокоившись, я продолжила:

— Мистер Форрест проявил интерес к моей работе и спросил, можно ли ему показать ее своим друзьям в Лондоне.

Фрэнсис откинулась на спинку стула. Усталость отразилась на ее лице.

— Ах. Его друзья.

— Джону Эверетту Милле, — уточнила я.

— Джону Эверетту Милле? — повторила женщина.

Мое терпение было на исходе. Либо мы говорили на разных языках, либо миссис Форрест очень тупа.

Я повторила нарочито медленнее:

— Он сказал, что покажет мои работы Джону Эверетту Милле.

Не отпив чая, я поставила чашку на столик и поднялась.

— Будьте так добры, сообщите мистеру Форресту о моем приходе. Буду рада видеть его у нас. Спасибо за чай. Не провожайте.

Я не упомянула об отсутствии в доме отца.

Вернувшись, прошла в студию. Темное небо над морем озарялось вспышками молний. Они освещали стену, куда я прикрепила свою «Марианну». Я знала: вышло очень хорошо. Просто уверена в этом. Теперь нужна другая картина, оригинальная и необычная, чтобы Эдвин взял ее с собой.

Я свернулась на диване калачиком и представила себя в кофейне за дискуссией об искусстве с Милле и его друзьями. Я заворожу эти умные головы, ослеплю их остроумными разговорами и захватывающими идеями. То, что я никогда в жизни не произносила ничего остроумного или волнующего, не означало, что не сумею, если будет нужно.

По словам отца, мои любимые художники таили опасность. Но я не согласна. Скоро, совсем скоро я заставлю их есть с моей ладони, как Даниил в логове львов. Вспышка молнии снова озарила комнату. Я потянулась за карандашом, открыла альбом и начала рисовать.