Катилось яблочко

— Вперёд, — подтолкнул ее пятками, но лошадь лишь фыркнула. — Чего она?

— Сахарочек дай, по шейке постучи — она и поедет.

— Нежная девочка, красивая девочка, вперёд, — приговорил он, лаская пони.

Мира подняла голову и будто закатила глаза, спрашивая у неба за что ей эта участь, а после тяжело пошла.

— До ручья пройдемся, чтобы привык, и назад. Как раз весь хаос уляжется.

Скромник не возражал и крепко держал поводья, хотя у спокойного пони не было мысли и о лишнем шаге, не то что о бунте. Они двигались вниз по тропинке, минуя кусты и колючки, удачно проходя под самыми низкими ветками и между толстых стволов. Приятный пихтовый запах щекотал ноздри и как-то грел душу, все вокруг казалось таким знакомым, родным.

— Хей-хо, хей-хо, с работы мы идём… — бормотал Скромник в такт тихим шагам лошади.

Воспоминания все накатывали: работа в шахте, жизнь в лесу, мелкие ссоры и семейные праздники. А Белоснежка? Прекрасная, добрая подруга, принесшая веселье и порядок в их дом. «Как у неё в замке дела? Не обижает ли принц? Хотя он хороший, спас её. Скучает по нам или совсем забыла? Ну да какое ей дело до старых гномов? Новая жизнь, семья, детки, наверное, и спеть некогда». Они прошлись до широкого ручейка, идущего по цветущий низине, и повернули обратно. Гном совсем потерял боевой настрой, покой и ностальгия завладели им, что уже не хотелось махать шпагой.

— Вы посмотрите на них, гуляют! — вскрикнула Рина, ждущая их на поляне. — Мы, значит, с ног сбились, настраивая все, а главного актёры с лошадью нет!

— Извини, мы ненадолго хотели отъехать, — покраснел гном.

— «Извини» часов к сутками не прибавит, ну-ка бегом на площадку!

Скромник испуганно вжал голову в плечи и чуть и не бросил ей в ответ «что ты кричишь на меня», но вовремя сдержался. «Сначала «дорогой», а потом истерика», — обиженно поджал губы гном и поехал следом за Риной.

— Становись в начало дорожки, мы снимем проходку с разных ракурсов, — объявил Митрофанушка.

Скромник, озадаченный поведением Муэрте, не запомнил ни когда начались съёмки, ни когда случались паузы: он просто раз десять проехал по дорожке, думая о своём, а Митрофанушка со вторым оператором крутились вокруг него с камерами.

— Лицо такое задумчивое, отлично! — похвалил гнома Тёмушка. — Сейчас вот от этой сосны и прям в низину, чтобы из кадра пропасть.

Закончив с проездом, они переместились в основную локацию — небольшой каменный замок — где и находилась основная часть актёров. До следующего появления Скромника в кадре оставалось ещё много времени, поэтому гном развалился на подстилке наблюдать за съёмочный процессом.

Первую из таких сцен снимали на базарной площади — причём оригинальной, декораторы лишь чуть-чуть её приукрасили. Расписные палатки и вывески, товары, торговцы и играющие дети — все запечатлела камера. Под людской гам в кадр въехал на тоненькой резвой лошади королевский глашатай, размахивая свитком с крупной печатью:

— Радуйся народ и да знай, что быть королевской свадьбе невиданной красоты и широты! Едет к королеве жених иноземный, а за ним возы со златом и бриллиантами, сундуки с дарами и стада с конями. Быть свадьбе королевской, быть празднику люду простому!

Площадь зашумела, раздались где-то трубы, зазвенели колокольчики, полетели в воздух шапки. Глашатай в красивом расписном кафтане закружился на месте и поскакал дальше, выкрикивая новость. Камера отъехала и сцена закончилась.

«Радуйтесь-радуйтесь пока можете, — гном взглянул на чёрный лес, возвышающийся за стенами замка. — Беда приходит за руку с счастьем»

Скромник знал, что вторую сцену по хронологии они будут снимать ближе к вечеру, чтобы стемнело и основная масса актёров ушла, а пока что ещё предстояли базарные: с украшением площади к свадьбе, а после — с криками, истеричным звоном колоколов, горящими домами и солдатами, бегущими к стенам отражать атаку лесного народа — страшных, человекоподобных тварей, над которыми явно долго возились гримеры.

— Они правда живут в этих лесах? — шёпотом спросил Скромник у Рины.

— Да, в самых отдалённых и тёмных частях. Они не очень дружелюбны и отказались сниматься, но мы решили воссоздать образ.

— Очень реалистично. Сколько ж делали их костюмы?

— Очень долго, полгода.

«Но ты же говорила, что идея пришла совсем недавно», — подумал Скромник, но промолчал.

Люди проиграли сражение с тварями и они эпично — благодаря постановке Рины — вошли в город и выкрали прекрасную королеву. Гном, до этого не видевший актрису, играющую роль его невесты, узнал в ней одну из сестёр Инги из прошлой сказки. «Вот кем заменили Аннушку, как будто и не было ни её, ни Сёмушки». В сцене похищения впервые появился антагонист их истории — принц лесного народа, решившего помешать его давним врагам укрепить власть.

— Амарель, какая ты упрямица! Гордая, неприступная, а выходишь непонятно за кого, — вздохнул высокий красивый мужчина в тёмном одеянии и терновой короной на голове.

— А лучше за тебя, да? Света белого не видеть и спать в одной постели с монстром? Да лучше удавиться, — вскрикнула растрепанная, злая королева, которую солдаты выволокли на крыльцо.

— Почему же за меня? Есть множество приятных, соразмерных тебе мужчин… и без «Книги жизни».

Амарель ахнула.

— Так дело не только в том, чтобы испортить мне праздник! Похоже ты забыл, но я напомню: «Книга жизни» никогда не откроется в руках недостойного, духи никогда не станут помогать такому ублюдку как ты.

— Насколько мне известно, ему она тоже не открывается. Так какая разница у кого будет подпирать стол? — очаровательно улыбнулся он.

Королева оскалилась и попыталась его пнуть, но принц ловко отскочил.

— Сколько в тебе страсти, и куда все идёт — в ненависть! Ах, какими правителями мы могли бы быть.

— Да никогда!

— Уведите её, — махнул рукой принц. — Посмотрим, на что способен твой Златан.

— Стоп, снято! Отлично. Серёжа, на сцену. Поправьте ему грим.

Скромник вскочил, готовый сесть на верного пони и полететь спасать свою прекрасную из лап монстра, но вспомнил, что грядёт сцена отнюдь не его возвышения. Гному быстро поправили, а точнее испортили грим и одежду: взлохматили волосы, потрепали жакет, измазали грязью и вручили шпагу.

— Ты главное не переусердствуй, — подмигнул ему принц, — палка всё-таки острая.

— Конечно, я буду осторожен.

Скромник спрятался за дверьми замка, ожидая команды. Прижавшись спиной к стене, он чувствовал, как ускоряется пульс, шёпотом повторял реплики. Гном знал, что оскорбления в его сторону — лишь заученные строчки из сценария, но не мог оставаться равнодушным к ним, уж слишком точными были, будто на него — Скромника, а не жениха — нацелены.

— Сцена восемь, дубль один!

Гном оторвался от стены и, стараясь топать как можно громче, выбежал на порог, разыскивая глазами свою невесту.

— Что-то потерял? — спросил принц, откусывая яблочко, которое за мгновение до этого подобрал с площади.

— Пожиратель!

— Ну хочешь я поделюсь? — пожал плечами принц, протягивая яблоко.

— Отпусти Амарель, пока не поздно, иначе мои солдаты завтра же выжгут твой лес до тла!

— Завтра — не сегодня, поживём — увидим.

— Сражайся, трус, умри под стенами завоеванной крепости, в двух шагах от победы! Умри!

Скромник размашисто ударил шпагой прямо перед носом принца.

— Стоп! Лучше бей его по ногам, а то комично выглядит. Да и больше ненависти, — вдруг выкрикнула Рина. — Заново.

Гном непонимающе хлопнул глаза. «Я плохо сыграл?». Он вернулся за двери, принцу бросили новое яблочко, начался дубль, но в этот раз их прервали ещё до удара.

— Серёжа, больше предъявы, он похитил твою любовь.

И снова дубль.

— … Умри! — удар по ногам, принц отскакивает и в тоже мгновение сбоку на Скромника налетает ужасный лесной житель, сбивая гнома с ног.

Гном неподдельно стонет. Камера берет крупным планом монстра, который замахивается когтистой лапой, но в этот момент шпага Скромника пронзает его и выходит прямо из макушки. Тело падает на бок. Гном вскакивает и бросается к принцу, но тот смеётся и толпа таких же тварей накрывает Скромника с головой — что он снова ударяется спиной об землю.

— Стоп, снято!

Гном выдыхает.

— Ещё раз. Что-то мне не нравится, — кричит Рина.

Скромник поднимается с земли, потирает ушибленное плечо. «Да что же не так?» — от обиды и стыда щеки наливаются цветом. Они отыгрывают дубль, ещё один и ещё. Он устал, принц уже не может выдавать столько эмоций, но Рина выжимает из них соки в этой небольшой сцене до самого обеда. Вспотевший, голодный и грязный гном завалился на подстилку, Иванушка принёс ему поесть.

— Загрузила? — сочувственно вздыхает он.

Скромник молча кивает.

— Ничего, поест и отойдёт. Ты же знаешь, она тебя любит. К тому же, даже великие актёры сотни раз перезаписывают дубли.

Гном уже сомневался в этом. За целый день от Рины он ни услышал ни одного ласкового прозвища, ни одной похвалы, заботливого взгляда. Куда-то делась и вся любовь, и песни под луной, и его актёрский талант.

«Надо больше стараться, — настраивал себя гном. — Пришёл, выложился и ушёл. Надо дать волю эмоциям… Была бы Аннушка, она бы подсказала, что делать».

В следующую сцене с ним гном говорил лишь одну фразу: подбадривал людей к битве, размахивая горящим факелом, но даже к ней у Рины возникли претензии. Чуть ли не со слезами Скромник играл следующий дубль.

«Зачем мне роль, зачем все это! Так, ладно, я справлюсь, сыграю так, как никто не играл. Рина не пожалеет, что выбрала меня!».

В перерыве между съёмками, когда на закате решили подснять виды, гном отдыхал, прижавшись головой к холодной ножке стола. «Что я делаю не так? Где лажаю?» — мучило его, выедало изнутри. Нашарив рукой бутылку с какой-то жидкостью, Скромник притянул ее к себе. Гранатовый сок.

— Ну естественно.

Сделал большой глоток, и приятный туман накрыл его голову, проник в кожу, прошёлся рябью по мышцам. Сладкая истома завладела телом, и гному стало все равно и на Ринины крики, и на перезаписи.

— Серый, ты чего, просыпайся, — потряс его Тёмушка. Солнце уже почти село, тьма накрыла замок и придала тёмному лесу ещё более страшный вид. — Финал твой снимаем и все, можешь ехать домой.

— Отлично.

— Давай, все получится, не переживай зря.

Скромник умылся холодной водой из бутылки и переоделся в чистую, торжественную одежду. Сон будто отнял у него способность волноваться, абсолютное спокойствие завладело гномом. Накричит — и что с того? Пусть кричит дальше. Перезапись? Пожалуйста, хоть десять раз. Он снова спрятался за двери, готовый метать и кричать по щелчку камеры.

— Сцена восемнадцать, дубль один.

— Стой! Стой, я сказала, — крикнула Амарель.

Скромник вылетел из дверей, быстро спускаясь по лестнице. За ним, подобрав платье, бежала королева.

— Курва!

Гном юлой развернулся и влепил ей пощёчину. Девушка упала на ступени и злобно оскалилась.

— Продажная тварь! Я думал, мы будем вместе бороться со злом, а ты примкнула к нему! Монстр — вот кем ты стала, а не властительницей лесного королевства. Чудовище. Воришка. Испортила род — и ради чего? Уступила тирану, как рабыня. «Книга» могла спасти нас всех, ты знала, как уничтожить весь его род! А сдалась…