По зову рода

— Одеть, обуть, да накормить, — резюмировала она, оглядев покупателя с ног до головы.

— Накормить не надо, — робко улыбнулся Казимир. — Я недавно ел.

— То не тебе решать, — отрезала женщина, с прищуром снимая мерки одежды. — Такой тощий, что на тебе всё будет мешком висеть. Не бабские же вещи мне тебе предлагать!

— Бабские не надо, — смущённо протянул ведун.

— Ладно, заходи за прилавок, да сымай это тряпьё, — решительно заявила купчиха.

— Прямо здесь? — изумился Казимир, робея.

— Нет, можно до леса сбегать, — грозно отрезала бабонька, игнорируя его сомнения.

Готовых рубах было немного и все оказались сильно велики, но подобрав ту, что более прочих пришлась покупателю по нраву, женщина тотчас отдала её на перешивку дочери. Тот и глазом не успел моргнуть, как натягивал на грудь новёхонькую по колено длинной коричневую робу с зелёными манжетами. За место старых сношенных до дыр и множество раз штопаных тканых штанов, у него теперь были кожаные, непривычно жёсткие, но очень плотные. Это качество Казимир тотчас оценил особенно, помятуя, как страдали от мелких ран ноги в его долгих походах по лесу. Вместо лаптей, ведун обзавёлся бобровыми сапогами, которые сидели как влитые. В довершение всего на плечи Казимира лёг тёмно-синий плащ с медной застёжкой и головной обруч, подбирающий волосы. Купчиха была очень довольна собой, но Казимир тотчас смекнул, что его монета стоит немного больше. Он указал на пояс из тёмной кожи со множеством крючков и застёжек, про себя прикидывая, как будет удобно на нём развесить мешочки со снадобьями. Ведун поглядывал на него всё время, пока расторопная торговка с дочерями хлопотали вокруг. После непродолжительного торга та согласилась уступить, и к вящему удовольствие Казимира, он вернулся на улицу совершенно иным человеком. Не то, чтобы ведун шёл горделиво, он никогда не питал страсти к хвастовству, но всё-таки сиял, как новенький самовар.

Побродив вдоволь, изучая незнакомые улицы и чужие дома, ведун время от времени обращался к местным с простыми и бесхитростными вопросами.

— Не слыхали ль вы, что стряслось на шахте? Болотник людей гоняет? А где именно его видели? У какой-то одной шахты нечисть проказничает или где-то по дороге людей вылавливает?

Отвечали очень по-разному. Кто-то охотно излагал обросшие несущественными подробностями слухи, другие пересказывали одни и те же заученные версии произошедшего, иные же и вовсе ничего не слыхали. Очень быстро Казимир смекнул, что о «бушующем» на болотах подле шахт неизвестном духе вообще мало кто знает. Главное, что ему удалось понять — никто толком его не видел, кроме старателей, а те, чуть что давали дёру, хотя жертв пока не было. Это и удивило ведуна больше всего.

«Не станет болотник просто так людей гонять. Это в конце концов опасно. Значит, либо кто-то прикидывается болотником, либо его с кем-то путают».

Сказать по правде, болотник мог быть недоволен самим присутствием людей в непосредственной близости. Шахты по добыче железной руды ставились на болотистых участках. Сначала выкапывали яму, в ней строили деревянную клеть, возводили опоры и начинали углубляться. Дух мог быть разгневан тем, что в его вотчине постоянно стучали заступы и кирки. Такое можно понять. Но ведь кто он таков, супротив людей с города? Захотят извести ж, изведут, то вопрос лишь желания. Вот, ежель у него обида какая имеется… Но узнать про то, не обижали ли болотника, так и не удалось. Старатели по большей части были неразговорчивыми и отвечать на вопросы незнакомца не желали. Но ведун привык к упорству в работе, и, наконец, нашёл того, кто смог ему помочь.

Молодого мальчишку лет двенадцати, которого Казимир отыскал к исходу дня, звали Желан. Он был младшим сыном старателя и только обучался отцовскому ремеслу. Тот с двумя старшими братьями пропадал в шахте по паре недель, а опосля возвращался на отдых. Желан следил за хозяйством и сёстрами, выполняя роль единственного мужчины в доме, пока отсутствовали отец и братья. Ведун сразу смекнул, что ему очень хочется уходить на работы вместе с батькой, но поскольку довольствоваться приходилось сидением в городе, парень старался извлечь какой-то прок хотя бы из этого. Он делал вид, что гордится выполняемой функцией «головы» в доме.

— Тяжело поди, когда всё на тебе одном? — участливо осведомился Казимир.

— Ничего не поделаешь, кто-то должен за всем смотреть, — с достоинством ответствовал Желан. — Бабы ж без меня что? Пропадут сразу. Как без мужской руки, да твёрдого слова.

— Это точно, — кивнул Казимир. — Но ведь и родичам в шахтах тоже, поди, не сахар?

— Это наш родовой промысел. Старатель — почтенная работа. Кнес ценит наш труд и никогда не обижает. Всё, что добыли идёт на плавку лучшей стали до самых красных гор.

— Хорошо, когда свою работу любишь, — продолжил Казимир, стараясь его разговорить. — Но всё ж таки бывает и тяжело? Этого не надо стыдиться. Каждому бывает тяжело. Жизнь, она ведь не бывает лёгкой.

— Да нет, — рассеянно отвечал Желан. — Разве что вот болотник этот нынче выискался… Раньше ж такого не бывало, а теперь гоняет народ!

— А твои братья и отец его видали? — ухватился за нужную нить ведун.

— Не, — с явной досадой в голосе протяну парень. — Если б мой батька его увидал, то в раз бы в землю заколотил. Он у меня знаешь какой? Кулаки во! — Желан показал в воздухе кулак, размер которого превосходил его собственную голову. — Потому-то болотник и не разбойничает, когда мои на работу выходят.

— Но я слыхал, что пока болотник никого не забрал. Иль может кого-то скрал так, что никто и не знает?

— Мне про то неведомо, — пожав плечами, ответил Желан, жуя травинку. — Из тех, кого я знаю, никто не сгинул.

— А до этого? — не унимался Казимир. — Может, раньше кто-то из старателей пропал?

— Дык… это… на сколько раньше? — удивился парень. — Всяко ж бывало. Вот, помню годин пять тому назад, парнишка один на речке утоп, так его мамка до сих пор туда приходит, с ним, тобишь, всё попрощаться не может.

— Не то, — покачал головой ведун. — Вообще в тех местах пропадал кто из местных? В лесу, на самих болотах?

— Да мне откуда знать-то? Я ж не слежу за всеми, на мне вона свой дом, и того хватает.

— Может, кто из дому сбежал? Невеста иль муж заблудивший? — продолжал настаивать ведун. — Такие дела всегда на слуху! Уж ты бы точно знал, — добавил он, чтобы слегка поддеть самолюбие пацана.

— Да не, дядь, ничего такого не припомню… хотя… слушай, был год назад один случай… Точно! У Златомира сыновья Прозор и Тихомир в разбойники подались. Поговаривали, сперва они хотели свою банду среди местных собрать, а когда ничего не вышло к кому-то прибились. У нас же как… все люди мирные, живём мы у кнеса, как у Сварога за пазухой… На кой нам воду мутить-то? Батька сразу сказал, что Прозорка зря брата подбивает, что он дурак и плохо кончит.

— А что много кто знал об их замыслах?

— Ну батька мой знал, он вообще всегда и про всех знает.

— Это как?

— Так на шахте ж у кого хошь язык развязывается… работать-то оно всегда за болтовнёй приятнее.

— Эт ты верно говоришь, — улыбнулся Казимир. — А где, говоришь они жили Прозор и Тихомир эти?

Найти жилище Златомира отца семейства, в котором жили мятежные братья не составило труда. Мастеровые и старатели все селились неподалёку друг от друга. Однако, как зайти в дом, да выспрашивать у людей, при каких обстоятельствах исчезли их родичи, Казимир постеснялся. Он топтался у порога небольшой избы, уже собираясь уйти, как вдруг дверь отворилась и на улицу вышел крепкий и коренастый мужик. Его седые волосы облепили потный лоб, а тугие бугры мышц были видны даже через рубаху. Плечи по ширине едва протиснулись в дверной проём, а ноги ступали так, словно столбы вбиваются в землю. Заметив ведуна, он бросил на него подозрительный взгляд.

— Тебе чаво? — его голос был низким под стать звериной мощи обладателя.

— Ты Златомир? — обронил Казимир, собираясь с мыслями, что же сказать.

— Ну.

— Мне сказали, ты видел болотника, который наводит шороху на шахту, — на удачу пискнул ведун, глядя, как громадный мужик надвигается на него словно стена. — Правда ли то?

Ведун сказал первое, что пришло в голову, опасаясь поднимать тему о сбежавшем сыне в разговоре с таким-то медведем. Внезапно, он увидел, что по лицу Златомира словно тень пробежала. Вся суровость этого колосса, будто на миг потеряла яркость, отступая перед чем-то таким… чего он не мог понять или принять.

— Я не знаю, чего видел… — медленно произнёс тот. — Тебе кто такое сказал? — он оглянулся на свою избу. — А кто это об том треплется?

— Да так… — Казимир попытался небрежно махнуть рукой, но вышло не слишком убедительно. — На базаре слышал… от кого-то.

В глубине души ведун, едва ли не кричал! Он соврал на удачу, и попал в точку.

— И ты пришёл языком почесать к моему дому? — голос Златомира вдруг стал твёрже камня и наполнился гневом.

Казимир и глазом не успел моргнуть, как мужик сгрёб его за грудки, встряхнув так, что тот едва не подлетел в воздух.

— Я бродячий ведун, — быстро затараторил Казимир, пытаясь убрать огромные кисти с ворота нового плаща. — Меня попросили помочь с болотником.

Старатель вдруг переменился лицом, тотчас разжав пальцы. Поставив Казимира на место, он даже попытался разгладить его смятую рубаху, ведя себя так, словно ему до ужаса неловко.

— Ты это… не взыщи… Я ж думал, болтун какой-то припёрся, добрым людям докучать… А ты правда ведун?

— Правда, меня ваш воевода Ратибор нанял, чтобы помог разобраться, — нехотя признался Казимир.

Вообще ему очень не хотелось об этом упоминать, поскольку уговор с воеводой гласил, что помощь Белозерску должна быть оказана тайно. Но ведун попросту боялся, снова не угадать с ответом перед обладателем таких внушительных лап.

— Зайдём, — коротко буркнул тот, мельком глянув по сторонам.

Оказавшись в избе, Казимир тотчас почувствовал кисловатый запах браги. Ещё тут царил жуткий беспорядок и было очень грязно. Только теперь ведун понял, почему Златомир выглядел таким хмурым, когда вышел на порог, — он крепко пил, и судя по тому, как выглядел дом, пил уже не один день. Словно в подтверждение мыслей ведуна, хозяин достал из-под стола низкий дубовый бочонок, и потрясши им в воздухе, приложился к отверстию, сделав несколько глотков. Отбросив опустевшую тару прочь, старатель обвёл мутным взглядом свой дом, остановившись на Казимире.

— В общем так. Было дело месяца два назад. Земля уже подоттаяла, начали мы закладывать новую штольню. Копали долго, наконец добрались до жилы. Я проходчик, стал быть, рою первым, а как найду, пускаю молодых. В тот день, когда пошла рудная порода, я оставил парней трудиться, а сам решил смотаться отдохнуть денек другой, да выспаться в тепле. Иду я значит по тропинке… каждый же листик иль травинку знаю… сколько там хожено… Вдруг, глядь, а от трясины лезет тварь какая-то… Сам весь зелёный, ряской и тиной обмотанный… и орёт на меня.

— Орёт? — опешил Казимир. — Ты его понимал?

— Да нет, конечно…Он, как бы это сказать… То ли рычал, то ли хныкал… Выл, короче… Так заунывно, знаешь…