Чёрная книга судьбы

«Это сон! — напомнила себе Настя. — Это только сон!»

— Помоги мне! — прошептала вдруг Вероника умоляюще. — Ты должна мне помочь, Настя!

Кота уже не было у неё на коленях…  теперь там лежала так хорошо знакомая Насте Чёрная книга, и Вероника торопливо её листала.

— Вот здесь! — произнесла она, наконец, закончив листать. — И здесь тоже! — она торопливо перевернула страницу…  вновь умоляюще посмотрела на Настю. — Ты ведь поможешь мне, правда?

Книга вдруг снова обернулась котом, и кот этот, хрипло и протяжно мяукнув, соскочил на пол, потом, подбежав к Настиной кровати, тяжело на неё взобрался. Вскрикнув от ужаса, Настя отшатнулась к стене…  но кота уже не было вовсе — на Настиной кровати лежала теперь всё та же Чёрная зловещая книга, раскрытая на какой-то вполне определённой странице…

— Помоги мне, Настя! — в последний раз прошептала Вероника…  знакомые черты лица её начали медленно таять, исчезать. — Пожалуйста! — успели прошептать ещё тающие губы Вероники, прежде чем она исчезла окончательно.

Открыв глаза, Настя обнаружила вдруг, что снова лежит на кровати, укрытая одеялом, а в комнате, как и прежде, тускло горит ночник, часы на стене показывают всё ту же половину первого ночи, и мать, как и прежде, крепко спит в кресле…

«Неужели это всё ещё сон? — с тоской и тихим отчаяньем подумала Настя. — Господи, как же мне проснуться?!»

Она вдруг ощутила на своих ногах какую-то постороннюю тяжесть, чуть приподнялась и…  увидела там раскрытую Чёрную книгу. Ещё чуть приподнявшись на локте, Настя опасливо, с каким-то ужасом даже взглянула на открытую страницу.

«Воскрешение из мёртвых!» — гласила первая строчка.

Мать в кресле сонно пошевелилась и Настя с испугом на неё посмотрела. Возможно, на этот раз в кресле действительно спала мать, но Настя уже ни во что не верила.

«Это сон! — мысленно напомнила она себе и почти успокоилась…  мало ли чего бывает во сне…  — Это сон! — повторила она на всякий случай тоже мысленно».

— Помоги мне, Настя! — как слабое дуновение донёсся откуда-то издалека исчезающий голос…  или это просто почудилось Насте. — Пожалуйста, помоги мне!

Глава 5
ПОПЫТКА ВОСКРЕШЕНИЯ

Над городом стояла тихая и тёплая майская ночь. И Насте было ничуточки не холодно, хоть шла она по тёмным безлюдным улицам в одной лишь длинной и тонкой, почти прозрачной ночной сорочке, да ещё и босиком в придачу. Чёрную книгу Настя крепко, обеими руками прижимала к груди.

Редкие ночные прохожие неизменно останавливались и удивлённо разглядывали Настю, а потом ещё долго смотрели ей вслед…  впрочем, всё это почему-то крайне мало её сейчас волновало.

Это был сон, её собственный сон…  и в этом своём сне Настя шла воскрешать Веронику.

Конечно же, во всех действиях её почти полностью отсутствовала логика, ибо, если всё это только сон — любые действия Насти тогда бесполезны изначально и Веронику Настя никоим образом воскресить не сможет. Если же всё это не сон…  нет, это было бы слишком ужасно, чтобы быть реальностью!

Это был сон, её собственный сон…  — Настя свято верила в это — и в этом своём персональном сне Настя шла воскрешать мёртвую подругу.

Группа парней, пьяно галдя, вынырнула навстречу из какого-то тёмного переулка. Увидев Настю, они остановились, приумолкли…  кто-то из парней громко присвистнул.

Настя попыталась просто пройти мимо, но парни вдруг преградили дорогу.

— Какая цыпочка! — громко произнёс один из парней. — А как одета!

— Девушка, а вам не холодно? — глумливо поинтересовался другой. — Хотите, я вас согрею?

Остальные просто захохотали.

— Мне надо идти! — сказала Настя, ещё крепче прижав к себе книгу. — Пропустите меня, пожалуйста!

Вместо этого парни обступили её со всех сторон.

— Пропустите меня! — повторила Настя почти умоляюще. — Пропустите побыстрее!

Парни снова захохотали.

— Конечно, пропустим! — сказал со смехом тот, который назвал её цыпочкой. — По два раза каждый!

— И помедленнее! — добавил кто-то, и вся компания вновь покатилась со смеху.

Это был всего только сон, но даже во сне присутствие этих наглых парней было крайне неприятно Насте. Она не боялась их, нет…  пока во всяком случае не боялась…

Двое парней вдруг схватили её за руки, третий крепко зажал рот ладонью…  книга, выскользнув из Настиных рук, упала куда-то вниз, на асфальт. Настя дёрнулась, тщетно пытаясь высвободиться…  вдруг она почувствовала, как её отрывают от земли…  тащат куда-то…  чья-то похотливая рука уже ухитрилась залезть под сорочку снизу…  вот рука эта скользнула по Настиной обнажённой спине…  потом опустилась чуть ниже…  а ещё потом…

Это было так неприятно, омерзительно даже, и Настя вновь забилась изо всех сил, в тщетной попытке вырваться из наглых этих рук…  и всё вновь окончилось полной неудачей.

— Сюда давай! — прошипел кто-то из парней, тяжело и прерывисто дыша. — Быстрее!

И вдруг завопил что есть мочи изменившимся до неузнаваемости голосом. Точнее, все они вдруг завопили на самые разные голоса.

Настя неожиданно почувствовала вокруг себя пустоту и, не успев ещё ничего толком понять, чувствительно ударилась о землю. Хорошо ещё, что это был уже не асфальт, а какая-то трава. По асфальту же, уже вдалеке, стучали, быстро затихая, каблуки панически удирающих парней.

Это было хорошо… вот только что смогло так их напугать?

Позади Насти послышался какой-то шорох и, тотчас же обернувшись в ту сторону, Настя сама едва не заорала от ужаса.

Это был сон, её собственный сон…  но даже во сне трудно было вообразить себе чудище, подобное тому, что стояло теперь метрах в трёх-четырёх позади её. Огромное чёрное создание с жутко светящимися глазами…  впрочем, разглядеть его более подробно Настя так и не успела. Чудище вдруг стало стремительно съёживаться, уменьшаться в размерах…  ещё немного и оно превратилось в уже знакомого Насте по квартире чёрного кота.

— Спасибо, котик! — совершенно искренне сказала Настя, поднимаясь на ноги и торопливо оправляя на груди и коленях, измятую ночную сорочку. — Хоть это всё и во сне, но всё равно спасибо!

Кот хрипло мяукнул, как бы отвечая Насте, и вдруг вновь начал превращаться, на этот раз в Книгу…  а Настя, постояв ещё некоторое время в нерешительности и подождав окончание вторичного сего превращения, медленно к ней подошла, наклонившись, вновь взяла в руки. Потом, тихо, не спеша, продолжила свой путь.

Дальнейшее её продвижение не было отмечено какими-либо особыми происшествиями, разве что редкие прохожие по-прежнему оборачивались ей вслед. Вскоре Настя стояла уже возле такого знакомого ей подъезда одной старой доброй пятиэтажки хрущёвских ещё времён, ничем особенным не выделяющейся из целого ряда себе подобных.

Поднимаясь на третий этаж по грязной, слабо освещённой лестнице, Настя запоздало пожалела о том, что второпях не успела одеться, выходя из дому. Тогда это её крайне мало волновало, вернее, не волновало вовсе, а вот сейчас почему-то начало волновать. Там, у гроба наверняка будут сидеть люди…  отец, мачеха…  старушки-соседки. Всё траурно, всё печально, всё честь по чести. И тут входит она, Настя, в легкомысленной своей ночнушке да ещё и босиком в придачу…

«Но это же сон! — мысленно успокоила себя Настя. — Кто будет обращать внимание во сне на подобные мелочи! Да и не нужны мне во сне всякие там старушки!»

Как ни странно, но и в этом Настя оказалась совершенно права.

Подойдя к двери, она не стала ни стучать, ни звонить. Осторожно толкнув входную дверь и убедившись, что дверь вовсе не заперта, Настя медленно, не спеша вошла в тёмную прихожую. Почти сразу же в прихожей зажёгся свет и Настя, встрепенувшись, приготовилась объяснить, кто она такая и почему оказалась здесь, да ещё в таком странном виде…  но объяснять было просто не кому. Прихожая была совершенно пуста…  и кто в таком случае зажёг в ней свет — тоже было совершенно неясно.

«Странно! — невольно подумала Настя, ещё раз внимательно оглядев пустую прихожую. — Впрочем, это же сон, а во сне ещё и не такое бывает!»

Но ведь кто-то живой должен был быть в доме, даже во сне!

На кухне горел свет, и Настя тотчас же поспешила туда…  и обнаружила наконец-таки первого живого человека в квартире. Впрочем, живым назвать его можно было лишь условно.

На кухне, под столом, спал мертвецки-пьяным сном разлюбезный Вероникин папашка. Вокруг него в полном беспорядке валялись порожние винные бутылки…  одна бутылка, наполовину ещё полная, сиротливо возвышалась посреди грязного неубранного стола.

Внимательно рассматривая «безутешного» родителя, Настя почувствовала вдруг некое смятение, что ли. А что, если Веронику уже похоронили вчера, что, если она опоздала…  впрочем, во сне трудно опоздать…  или такое всё же возможно?

Настя вновь вышла в прихожую, огляделась по сторонам.

Вокруг по-прежнему было тихо, но в комнате справа тоже было светло, и Настя пошла туда по коридору. Заглянула в комнату и остановилась на пороге, как вкопанная.

Это был сон, всего только сон…  но даже во сне ей стало вдруг страшно.

В комнате, почти на самой её середине, стоял на трёх табуретках красный гроб, а в гробу Настя с ужасом увидела мёртвую Веронику. Тускло горела единственная свеча у изголовья, на стуле возле гроба сидела, пригорюнившись, одинокая старушка в тёмном платке. Некоторое время старушка ещё сидела неподвижно — возможно, она дремала — но вот старушка пошевелилась, подняла голову и увидела в дверях Настю. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Я…  — начала было Настя и тут же запнулась, не зная, что сказать дальше.

Она хотела объяснить старушке, что Вероника была её лучшей подругой, что погибла она по несчастному стечению обстоятельств, спасая именно её, Настю, а потому Настя не могла не придти сюда. А этот её странный внешний вид не имеет никакого совершенно значения — всё это потому только, что одеваться Насте было некогда. Да и потом, если всё это только сон — какое, скажите, значение имеет внешний вид…

Или всё же имеет?

Но старушка заговорила первая.

— Поспала, деточка? — спросила она ласково, вставая со стула…  тут же, не дав Насте ответить, продолжила: — Посиди, посиди возле сестрички…  посмотри на неё в последний раз! Посиди…  нельзя так оставлять, грех, кто-то должен посидеть. А мне домой пора.

Ошеломленная Настя раскрыла, было, рот, для возражения, но тут же снова его закрыла. Старушка очевидно приняла Настю за какую-то дальнюю родственницу Вероники, за двоюродную сестру, возможно. Спала сестрица с дороги, теперь вот проснулась, пришла на смену ей, старушке, скорее всего, одной из ближайших соседок по подъезду…

— Не стыда, ни совести у людей! — пробормотала старушка, проходя мимо Насти и тут же останавливаясь рядом с ней. — Пускай не родное дитя…  да разве ж можно так поступать! Сына в охапку и укатила…  разбирайтесь, мол, как хотите! А отец родной! Срам-то какой! — быстро взглянув на Настю, старушка всхлипнула. — А ты посиди, детка, посиди! Надо кому-то посидеть…  а я потом ещё забегу, с утра…