Проклятые туманом

Глава 10

Уилла

До этого момента я не верила в существование мистера Грея. Но сейчас что-то (кто-то) стоит напротив меня. К тому же я видела, как он вышел из тумана, своими собственными глазами.

Он прошел мимо, и я попыталась его рассмотреть: кожа как кожа, а волосы как волосы. На первый взгляд человек из плоти и крови. Волосы ниспадали на спину, подобно свадебной вуали. Их слегка окутывал туман. Если присмотреться, дымку можно заметить везде — на пальцах, воротнике и губах.

— Извини, — сказал он. — Могу я предложить чаю? У меня так давно не было гостей.

— Вообще-то я не пью чай.

Он снова повернулся ко мне.

— Кофе? Какао?

— Не знаю…

— Тогда посиди со мной у камина.

Когда он махнул рукой в сторону, я увидела незамеченную прежде дверь. Музыкальные шкатулки завибрировали. Призрачные ноты наполнили комнату прежде, чем затихнуть.

Грей покинул комнату, и я расслабилась. Я не хотела оставаться одна здесь.

Маяк похож на Тардис (Тардис — машина времени и космический корабль из британского телесериала «Доктор Кто».) — внутри больше, чем снаружи. Иначе объяснить его размеры тяжело — одна комната, заполненная музыкальными шкатулками, и еще одна дверь из ниоткуда в другую круглую комнату. Внутри тепло и витает приятный запах — свежий хлеб, корица и ваниль.

Аккуратные стопки посуды поблескивали на неровных поверхностях. Медные кастрюли свисали с полок над головой. Возле стены стояла старомодная печь, черная и громоздкая.

Грей открыл дверцу и бросил внутрь пару поленьев. Его передвижения по кухни напоминали перемещение воды. Пальцы Грея обхватили темно-коричневый сосуд. А затем взяли ложку.

Цвет его кожи был жемчужно-белым — не бледно-розовым, или просто бледным. Странно, но меня отвлекла его поза — он стоял, расправив плечи и приоткрыв рот.

Все мои знакомые выглядели иначе — мы постоянно сутулились от таскания снаряжения и копания пиявок. Но даже в журналах и фильмах я не видела такой позы.

— Две чашки или одну? — спросил он.

— Ты в самом деле варишь какао?

Из ящика у стены он достал кувшин — к фарфоровому изделию прилип конденсат. Он осыпался, когда Грей дотрагивался до него. Наливая молоко в сотейник, он взглянул на меня.

— У меня что напыщенный вид? Я с удовольствием сварю для тебя какао.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что он не шутит. Проведя рукой по столу, я опустилась на стул.

— Как долго ты живешь здесь?

— Сто лет, — ответил он. Грей убрал кувшин в сторону и потянулся за деревянной ложкой. — С 1913 года.

Слишком точный ответ. Если бы кто-нибудь спросил меня, как долго я живу в «Сломанном Клыке», я бы ответила, «Всю свою жизнь». Или «Около семнадцати лет». На крайний случай «Какое-то время». Он не может быть человеком. Он чудовище или дух. А может, призрак. Нервно постукивая пальцами по столу, я вымолвила:

— Невероятно. Мой дедушка рассказывал мне о Серой леди. Он слышал о ней от своего отца.

Помешивая молоко, Грей посмотрел на меня, и мы встретились взглядом. Угольно-черные, как будто без зрачков, глаза. Даже не карие. Бесконечный мрак, смотревший мимо меня или, что еще хуже, сквозь.

— Она моя предшественница. — Он указал на свою одежду: жилет, пиджак, галстук. — Как видишь, леди меня назвать можно с натяжкой.

У меня перехватило дыхание. Долги и оплата по счетам.

Логика стряхнула с меня мягкое, странное оцепенение. Боль затопила такая, словно я содрала кожу в колена. Голову переполняли мысли. Я пыталась найти смысл в том, что не может быть реально.

Когда земля была плоской, моряки влюблялись в русалок. Пытаясь приблизиться к ним, они бросались в воду и тонули. Но это были ламантины, упитанные и тучные, а не русалки. Издали они походили на купающихся девушек. К тому же, если моряк уже долгое время в море, вспомнить, как выглядит настоящая девушка, крайне трудно.

Разве не это они видели? Ламантинов? Фантазии?

Я уже ни в чем не могу быть уверенной. Грей поставил передо мной кружку.

Шоколадные крошки поднялись над ободком, когда он добавил туда горячего молока.

— Перемешай, если не любишь комочки.

Истерический смех не успел вырваться из моего горла. Это просто безумие сидеть здесь и пить горячее какао с мистером Греем, обсуждая прошлое.

Внезапно мое сердце забилось так быстро, что у меня закружилась голова. Отодвинув стул, я встала и попятилась к двери.

— Видимо я ударилась головой.

Грей отставил сотейник в сторону.

— Тогда отдохни.

Я отшатнулась. Мышцы напряглись. Позвоночник словно хрупкое стекло, а желудок взбунтовался при мысли о том, чтобы прилечь отдохнуть здесь. Музыкальные шкатулки загудели, когда я проходила мимо них.

— Спасибо, но думаю мне пора вернуться домой.

Внезапно Грей оказался передо мной. Но вместо того, чтобы остановить, он открыл дверь. Прижавшись к ней всем телом, он стоял и ждал, когда я выйду наружу. Проходя мимо него, я вздрогнула. Я задела его рукой — он был напряжен. По ощущениям холодный и мягкий, словно туман.

— Разве ты ничего от меня не хочешь? — спросил он.

Едва спустившись по ступенькам, я споткнулась, но тут же выпрямилась. Он почти шептал. Но слова четко звучали в моей голове. «Хочу ясные дни и хорошую погоду», — подумала я. Но сжала губы, чтобы не произнести это вслух. Поэтому я покачала головой.

Он не последовал за мной. Даже руку не протянул. Темные пятна его глаз были печальны. Эту печаль видно невооруженным взглядом. Из-за нее его улыбка стала пугающей.

— Иди, если тебе нужно.

Показалась тропинка между деревьями, и я побежала к ней. Я не знала от чего бегу. От острова или от себя — всё произошедшее словно дурной сон. Неудачное путешествие. Внутреннее чувство говорило мне, что Грей не станет меня догонять. Спотыкаясь и оступаясь, я пробиралась сквозь кусты. Страх того, что буду говорить вслух, заставил меня зажать себе рот.

Молить о чуде. Просить о хорошем сезоне — я боялась, что не смогу остановиться. Если он был реален, услышал бы. Паника нарастала, напоминая о суевериях и оплате долгов. Джинны исполняли желания буквально. Феи — монстры. А мне нужна стойкость и привести мысли в порядок.

Когда сквозь деревья показалась береговая линия, я поскользнулась на камнях. Мои теннисные туфли скользили, поэтому я сильно ударилась о землю. Воздух выбило из легких, и я лежала, задыхаясь от боли. Земля была такой холодной, а камни острыми. Встав на четвереньки, я заметила, что по руке потекла теплая струйка крови. Дрожа, я подняла голову.

Там, в развеявшемся тумане, стояла лодка. Нет никакой ошибки в том, что она ожидала меня. Мое имя виднелось на корме. Холодное октябрьское море омывало борта лодки. Я поднялась и оглянулась. За моей спиной сгустился туман. Серая и непроницаемая стена. Даже если он следил за мной, я бы не узнала.

Вот только я была уверена в том, что он наблюдает. Ощущала его присутствие, как если бы в моем ботинке был камень — такое ноющее чувство. Зажмурившись, я шагнула в лодку и молилась всю дорогу до дома. Вдруг заработал мой телефон. Как только я ступила на материк посыпались сообщения.

Они появлялись одно за другим, а еще был пропущенный звонок.

«Где ты?», «Ты дома?», «Эй!», «Ты что игнорируешь меня?» — все эти от Бейли.

Еще от Сета: «Ты дома?»

Пропущенный от мамы, а следом сообщение: «ДОМОЙ СЕЙЧАС ЖЕ».

Туман развеялся, и я могла дойти до дома. Дымка зависла, словно знамя, между домами, но улицы были чисты. Время на экране телефона показывало почти шесть вечера — это невозможно. Я потратила столько времени. Я ведь пробыла там недолго, даже какао не выпила.

Тени вытянулись, выглядывая из-за углов. Пока я шла к дому, зажглись фонари.

Они переливались в тумане, одни щербетно-оранжевые, другие тошнотворно-зеленые. Все дело в сердцевине лампочек и газе, который находится внутри — так говорила мама. Но для меня это выглядело, как мириады волшебных огней. Мой передний двор сиял серебром, белым светом, таким чистым и рассеянным. Я не стала искать ключи. Никто в «Сломанном Клыке» не закрывал двери на замок. Медленно открыв дверь, я надеялась, что в гостиной никого нет. Может, они ушли кафе. В полицейский участок. Или в кино.

Нет, я неудачница. Мама вскочила с дивана, едва не втащив меня внутрь.

— О, посмотрите, кто пришел. Просто спокойно заходит! Где ты была, Уилла?

— В Милбридж, — ответила я. Ложь вышла легкой. — Там продается лодка…

— И ты не могла нам позвонить?

— Сети не было.

Глаза мамы расширились. Она отступила назад, окинув меня взглядом. Взгляд потемнел, а бледные губы плотно сжались.

— Это что кровь?

Я машинально прикрыла порез на руке.

— Я упала. Пустяк.

— Где ты на самом деле была, Уилла?

Наклонив голову, я попыталась проскочить мимо нее.

— Я же сказала, в Милбридж.

Мама грубо схватила меня за локоть холодными руками. Когда я болела, она становилась самой лучшей в мире и хватка всегда была нежной. Знала, когда необходимо приласкать или оставить в покое. Большинство людей не ощущают эту грань. Но в этот момент она злилась.

Мама затащила меня на кухню и отпустила локоть тогда, когда ее ноги коснулись линолеума. Схватив со стойки конверт, она повернулась и сунула его мне. Вскрыв его, я увидела кипу бумаг. От них пахло чужими духами.

— Это твоя повестка, — сказала мама, потянувшись к телефону на стене. — Они придут в школу и лучше тебе быть там.

Пальцы дрожали, когда я начала просматривать бумаги. Я не поняла, что там написано. Приметила лишь следующие слова: «Кому», «От» и «Касательно». Но заголовок обращения был предельно ясен. Меня вызывают в суд. Будут рассматривать вероятность лишения меня лицензии. Несмотря на то, что я догадывалась об этом, все равно возникло такое ощущение, словно меня окунули в холодную воду.

Прислонившись к стене, я изучала документы. Все ясно. Меня обвинили в порче снаряжения Терри Койне. Меня первую будут судить, а его дата суда позже.

Вот значит как? Колесо правосудия крутится быстро для тех, кто портит чужое имущество. Но если ты убийца, тебя выпускают под залог без разрешения на выезд из города. На месяцы, а может, навсегда. Я так сильно его ненавижу.

— Тебя искал отец. А теперь он не отвечает на звонки.

— Прости, — сказала я. Мама провела пальцами по волосам и накрутила их на них. Разгладились морщины на ее лбу, но глаза раскрылись шире. Белки окружали радужки.

Пугающая версия моей матери — хрупкая и ужасающая. Резко втянув воздух и торопливо выдохнув его, она сказала:

— Эта семья рушится на глазах.

А я стояла там, убирая повестку в конверт. Она права, и я понятия не имею, как все исправить. Если это вообще возможно. Время не обернется назад. Леви не вернется домой. Все разбилось вдребезги.

— Мне очень жаль, — искренне произнесла я.

— Ты не хочешь меня слышать, — ответила мама, отворачиваясь. Она смотрела на мое отражение в окне, встречаясь со мной взглядом. — Твой отец тоже. Но я считаю, что ты должна признать свою вину в суде.

Я издала обиженный звук, но мама продолжала говорить.

— Штраф небольшой, а три года — это немного. — Положив руки на стойку, она потянулась.